Волки Кальи - Кинг Стивен. Страница 35

В чреве Энди защелкало. Щелкало долго, никак не меньше минуты. А когда Энди заговорил, голос его разительно переменился. Эдди вдруг вспомнил патрульного Боскони, в участок которого входила Бруклин-авеню. Если во время дежурства Боско просто встречал тебя на улице, когда шагал, помахивая дубинкой, то разговаривал с тобой, как с человеком: привет, Эдди, как чувствует себя мать, что поделывает никчемный братец, ладно, увидимся в тренажерном зале, не кури, хорошего тебе дня. Но, если Боско думал, что ты чем-то проштафился, он превращался в отвратительно типа, знаться с которым не было никакого желания. Этот патрульный Боскони не улыбался, его глаза напоминали кусочки льда в феврале (аккурат под знаком Козерога, по ту сторону червоточины). Боско никогда не бил Эдди, но пару раз, однажды после того, как несколько подростков подожгли «Ву Ким маркет», он чувствовал, что этот козел в синей форме может ему врезать, если ему не хватит ума вести себя тихо. Разумеется, о классическом случае раздвоения личности (Детта-Одетта) речь не шла, но патрульный Боско все-таки существовал в двух ипостасях. В одной был хорошим парнем, во второй — копом.

И вот когда Энди заговорил, голосом он более не напоминал добродушного, но довольно-таки глуповатого дядюшку, который верит всему, о чем пишут в таблоидах, и в существование мальчика-аллигатора, и в то, что Элвис Пресли припеваючи живет в Буэнос-Айресе.

Другими словами, заговорил он, как настоящий робот.

— Какой твой пароль, сэй Эдди?

— Что?

— Пароль. У тебя десять секунд. Девять… восемь… семь…

Эдди подумал о шпионских фильмах, которые он видел.

— Так я должен сказать тебе что-то вроде: «В Каире цветут розы», — чтобы ты ответил: «Только в саду миссис Уилсон», — и тогда я скажу…

— Пароль неправильный, сэй Эдди… два… один… ноль, — из Энди исторгся какой-то низкий, глухой звук, который совершенно не понравился Эдди. Словно лезвие большого, острого мясницкого топора прошло сквозь мясо и врезалось в дерево колоды. И вот тут он впервые подумал о Древних людях, которые построили Энди (или, может, это были люди, которые жили до Древних, и их следовало называть Действительно древние люди… кто знал?). Людях, встречаться с которыми Эдди совершенно не хотелось, если именно с их потомками ему пришлось пообщаться в Ладе.

— Ты можешь попробовать еще раз, — продолжил холодный голос. Лишь отдаленно напоминающий тот, что спрашивал у Эдди, не хочет ли Эдди услышать свой гороскоп… да, да, лишь отдаленно напоминающий. — Воспользуешься второй попыткой, Эдди из Нью-Йорка?

Эдди думал быстро.

— Нет, в этом нет необходимости. Информация секретная?

Вновь щелчки.

— Секретная: закрытая, доступная на определенных условиях, хранящаяся на q-диске, получить ее могут только те, кто имеет на это право. Указанное право подтверждается паролем, — вновь пауза. — Да, Эдди. Информация секретная.

— Почему?

Он не ожидал ответа, однако, получил.

— Согласно директиве номер девятнадцать.

Эдди хлопнул робота по стальному оку.

— Друг мой, ты меня совершенно не удивил. Я так и думал. Директива номер девятнадцать!

— Хочешь услышать свой гороскоп, Эдди-сэй?

— Пожалуй, в другой раз.

— Как насчет песни, которая называется «Прошлой ночью я пила сок Джимми?» Там очень забавные куплеты, — в чреве Энди заиграла губная гармошка.

Эдди, которому определенно не хотелось слышать забавные куплеты, ускорил шаг.

— Как насчет того, чтобы послушать ее позже? — предложил он. — Сейчас я бы предпочел чашечку кофе.

— С удовольствием налью ее тебе, сэй, — ответил Энди. Но голос звучал отстраненно. Как у Боско, когда ты говорил ему, что этим летом у тебя не будет времени на бейсбол.

Роланд сидел на каменном выступе с чашкой кофе. Он выслушал Эдди, не перебивая, и выражение его лица менялось только один раз: брови на мгновение приподнялись, когда Эдди упомянул директиву 19.

На другой стороне поляны Слайтман-младший достал трубочку, которая выдувала ну очень прочные мыльные пузыри. Ыш радостно бегал за ними, разорвал парочку зубами, потом начал понимать, чего от него хотел Слайтман: сгонять их носом в одно место, строя хрупкую радужную пирамиду. Пузыри эти напомнили Эдди радугу Мэрлина, Магические кристаллы, эти опасные хрустальные шары. Неужели у Каллагэна есть один из них? Самый могущественный и, соответственно, самый опасный?

Чуть подальше мальчиков, на самом краю поляны, стоял Энди, сложив серебристые руки на стальной груди. По предположению Эдди ожидал, когда можно будет убрать грязную посуду и остатки приготовленных и поданных им блюд. Идеальный слуга. Готовит, убирает, предрекает встречу с темнокожей женщиной. Только не следует рассчитывать, что он нарушит директиву 19. Нет пароля — нет информации.

— Подойдите ко мне, друзья, пожалуйста, — Роланд чуть возвысил голос. — Пришло время поговорить. Надолго разговор не затянется, и это хорошо, по крайней мере для нас, потому что мы сегодня уже наговорились, до того, как к нам пришел сэй Каллагэн. Да и вообще от долгих разговоров начинает тошнить, да, начинает.

Они подошли и сели полукругом, как послушные дети, и те, кто пришел из Кальи, и те, кто пришел из далекого далека, чтобы, возможно, уйти еще дальше.

— Прежде всего, я хочу услышать, что известно об этих Волках. Эдди говорит мне, что Энди может и не рассказать нам всего того, что ему, возможно, известно.

— Ты говоришь правду, — пробурчал Слайтман-старший. — То ли те, кто сделал его, то ли те, кто пришел позже, заткнули ему рот, когда дело касается Волков, хотя он всегда предупреждает нас об их приходе, а обо всем остальном болтает без умолку.

Роланд повернулся к самому крупному фермеру Кальи.

— Введи нас в курс дела, сэй Оуверхолсер.

На лице Тиана Джеффордса отразилось разочарование: он рассчитывал, что Роланд обратится к нему. На то же, похоже, надеялась и его жена. Слайтман-старший кивнул, одобряя выбор Роланда, как единственно возможный. Оуверхолсер совсем не раздулся от гордости, как предполагал Эдди. Вместо этого он секунд тридцать смотрел на свои скрещенные ноги и короткие сапоги, потирал щеку, собираясь с мыслями. На поляне воцарилась полная тишина. Эдди слышал, как шуршит под ладонью фермера двух или трехдневная щетина. Наконец, он вздохнул, кивнул и вскинул глаза на Роланда.

— Я говорю, спасибо, сэй. Должен признать, ты не такой, кого я ожидал увидеть. Как и твой тет, — Оуверхолсер повернулся к Тиану. — Ты оказался прав, Тиан Джеффордс, вытащив нас сюда. Нам необходима эта встреча, я говорю, спасибо тебе.

— Это не я вытащил тебя сюда, — ответил Джеффордс. — Это Старик.

Оуверхолсер кивнул Каллагэну, тот кивнул в ответ, затем изувеченной рукой начертил в воздухе крест, как бы говоря, так, во всяком случае, подумал Эдди, заслуга принадлежит не ему, а Богу. «Может и так, — решил он, — но, когда дело дойдет до каштанов, которые придется таскать из огня, я ставлю два доллара против одного, что проделывать это придется Роланду из Гилеада, а не Богу и Человеку-Иисусу, этим небесным стрелкам».

Роланд ждал, лицо оставалось спокойным и бесстрастным.

Наконец, Оуверхолсер начал. И говорил почти пятнадцать минут, медленно, но только по теме. Начал он с близнецов. Жители Кальи понимали, что рождение близнецов скорее, исключение, чем правило в других частях мира и в прошлом, но в их местах, на Великой Дуге, исключением являлись дети, рождающиеся по одному, вроде Аарона Джеффордса. Не просто исключением — крайне редким исключением.

И где-то сто двадцать лет тому назад (а может, сто пятьдесят, точнее не скажешь) Волки начали свои набеги. Они появлялись не при каждом поколении, то есть через двадцать лет, приходили реже, но ненамного.

Эдди подумал о том, чтобы спросить, каким образом Древним людям удалось заткнуть Энди рот в вопросе о Волках, если со времени первого набега не прошло и двух столетий, но потом отказался от этой мысли. Задавать вопрос без надежды получить на него вразумительный ответ — потеря времени, как сказал бы Роланд. Однако, это интересно, не так ли? Интересно пофантазировать, когда кто-то (или что-то) последний раз программировал Энди-Посыльного (со многими другими функциями).