Не знаешь, что найдешь... - Джеймс Арлин. Страница 8

– Боже праведный! Женщина! – воскликнул он, глядя на ее губы, и протянул к ней руки.

От неожиданности растерявшись, Кэсси невольно тоже вскинула руки и подалась к нему. Полотенце упало. Впрочем, она понимала, что происходит, и не противилась этому. Он прижал ее к себе и обнял. Она вскинула на него глаза. Его губы жаждали поцелуя. Страсть в его глазах постепенно превратилась в нежность и стала чем-то настолько сладостным, что Кэсси почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза. Сейчас он держал ее в своих объятиях уже не так крепко, и она, поднявшись на цыпочки, обвила руками его плечи. Он улыбнулся ей. Его лицо было совсем рядом. Он немного приподнял ей подбородок, и губы пылко коснулись ее губ. Конечно, Леон не похож на Джоза, и поцелуй получился совсем другим, но все-таки он чем-то его напоминает. И у того, и у другого в поцелуе была любовь и нежность. Леон откинулся назад и посмотрел на Кэсси. Она не стала объяснять причину слез, заблестевших у нее в глазах, а он и не требовал никакого объяснения. Коснувшись ее волос, он откинул ей голову. На этот раз он поцеловал так, что язык его проник в рот. Кэсси обдало жаром, который медленно растекался по всему телу до тех пор, пока она не почувствовала, что внутри у нее все тает.

Разбуженные желание и страсть постепенно вытесняли все мысли, туманили разум – до тех пор, пока она не стала думать только о Леоне и о том огне, который он в ней разжег. Кэсси даже не вспоминала о Джозе, забыла всякие сравнения. Казалось, что ее нервные окончания получили сверхмощный заряд, а все чувства обострились до предела. Леон повел ее за собой. Оказавшись у стены, он прижал к ней Кэсси всем своим телом и стал осыпать жаркими поцелуями. У Кэсси закружилась голова, грудь налилась и стала тугой, губы жаждали поцелуев. Желание ее было нестерпимо. Кэсси обняла Леона за шею и прильнула к его губам.

Прошла целая вечность, а она все не могла насладиться головокружительным поцелуем. Наконец, испугавшись охватившего ее желания, Кэсси с усилием оторвалась от Леона и откинулась к стене. Ей нужно было осмыслить происходящее и немного остыть. Леон изнеможенно прислонился головой к ее лбу и провел пальцем по шее. Кэсси знала, что он ощутил под рукой бешеное биение ее пульса. Она закрыла глаза, не желая, чтобы смущение, или стыд, или сомнения лишили ее даже малейшего мгновения удовольствия. Их губы снова соприкоснулись, и Леон глубоко вздохнул. Это был вздох и удовлетворения, и испуга. Кэсси улыбнулась. Он приподнял ей голову, прижал к плечу и нежно обнял ее.

– В конце концов, может быть, я вовсе и не сумасшедший, – прошептал он. Прежде чем Кэсси спросила его, что это значит, послышался телефонный звонок. Он испугал ее так, что она вздрогнула. – Телефон, – сказал он и нехотя отошел от нее. – Пойдем. – Он взял ее за руку и повел за собой на кухню.

Аппарат был прикреплен к стене между кирпичной стойкой, верх которой был отделан деревом, и крашеным шкафчиком. Леон снял трубку.

– Алло. – Он почему-то улыбнулся и, улыбаясь, посмотрел на Кэсси. – Привет, мама.

Кэсси слегка приподняла брови, а он отвернулся и оперся на стойку, все еще держа ее за руку.

– Я был в городе. Извини, что не смог с тобой поговорить... Да, я знаю, середина недели... Нет, все в порядке. – Он приподнял руку Кэсси и коснулся губами ее пальцев. Потом, глядя ей в глаза, тихо сказал матери: – Я встретил женщину. – Он улыбнулся, и у глаз появились морщинки. – Да, я тоже так думаю. Пора.

Кэсси, высвободив руку, стала прохаживаться по кухне, стараясь не слушать разговор. Но это ей не удавалось.

– Может быть, – продолжал Леон. – Посмотрим... Нет, нет. Ты ее не знаешь.

Кэсси открыла духовку и заглянула внутрь. На нее пахнуло стерильной, холодной чистотой. Неужели он никогда ею не пользовался? – подумала она.

– Да, да, очень симпатичная.

Услышав эти слова, Кэсси повернулась. Леон посмотрел ей в глаза, потом скользнул взглядом по фигуре и через мгновение опять посмотрел ей в лицо. Кэсси чувствовала, что краснеет. Он улыбнулся и отвел глаза. Она стояла как вкопанная, едва разбирая его слова. Он упоминал какого-то Дэйла, говорил, что не скажет ему ничего. Потом Кэсси поняла, что разговор перешел на другие темы, и только тогда оцепенение отпустило ее. «Очень симпатичная». Она улыбнулась сама себе. Впервые за очень долгое время ей было по-настоящему хорошо.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Находиться рядом друг с другом оказалось совсем не трудно. Ни он, ни она не ожидали, что будет так легко. Ни Кэсси, чья жизнь проходила среди прохладных зеленых горных склонов Западной Вирджинии, чья жизнь, дом и сердце всегда были заполнены семьей и друзьями. Ни Леон, ковбой из Техаса, осевший в пустыне, среди песков, привыкший жить в уединении. Кэсси, едва доучившись в средней школе, вышла замуж в шестнадцать лет, а в девятнадцать овдовела. Леон же закончил колледж и был специалистом по скотоводству. Кэсси постоянно напевала нестареющие мелодии своего края, избегая, как и Джоз и его мать, современной музыки. Леон же, если у него было настроение, подпевал любой песенке. А с тех пор, как Кэсси появилась в его доме, он часто бывал в хорошем настроении.

Леон, говоря, что у него работы немного, тем не менее уходил из дому на рассвете. Кэсси, настоявшая на своем, готовила ему завтрак и еще давала еды с собой. Еда эта отличалась от той, к которой он привык (он любил все поострее), но это не имело значения. Кроме того, Кэсси принялась наводить порядок в доме. Она стала по-своему все передвигать и перекладывать, даже составила список продуктов, хранившихся на кухне и в кладовке. Леон не предполагал, что у нее так много дел в его отсутствие. Но, говоря по правде, он не возразил бы, если бы в один прекрасный день увидел свой дом совершенно преображенным, в каких-нибудь занавесочках с розовыми бантиками. Главное – что в доме была Кэсси, радовавшаяся его приходу.

Каждый день Леон работал как сумасшедший и возвращался домой далеко за полдень. Он сразу же направлялся к водяной мельнице и вставал под душ. Стоял на солнцепеке в джинсах, чтобы не смущать наготой Кэсси и в какой-то степени сдерживать собственное желание. Он часто спрашивал себя, как бы повела себя Кэсси, увидев его обнаженным под душем, ведь это могло произойти с ними в любую минуту. Почти с первого дня она встречала его на крыльце с чистым полотенцем и одеждой. Потом снова заходила в дом, захлопывала дверь, а он снимал вымокшие джинсы, вытирался досуха и быстро одевался, задаваясь вопросом: испытывает ли она столь же сильное, как и он, желание увидеть его обнаженным?

Очень часто рубашка, которую Кэсси подавала ему после душа, оказывалась для него полной неожиданностью. Разбирая его вещи, она находила среди них такие, о существовании которых Леон давно позабыл. Однажды она обнаружила майку, подаренную ему много лет назад и ни разу не надеванную. Эта майка в зеленую и оранжевую вертикальную полоску просто не шла ему. К счастью, она оказалась мала, и это порадовало Леона еще и потому, что наглядно показало, насколько со времени учебы в колледже он окреп и возмужал. В шутку он предложил ее выбросить, но Кэсси стала ругать его за такое расточительство и сказала, что майка вполне может пригодиться кому-нибудь еще. Помогая стащить ее, она коснулась его груди и, застеснявшись, повернулась и ушла, прижав майку к себе. Леон чувствовал в себе огромную силу и страстное желание. Но они уже обсудили эту проблему и решили, что будут вести себя разумно. В том, что оба испытывают влечение друг к другу, не было никакого сомнения. Сейчас надо было понять, смогут ли они жить вместе под одной крышей. Если нет, то ни один из них не обидится. А если да...

На этом «а если да» его заклинивало. Очень уж «разумно» их поведение. Никогда прежде он не встречал женщины, с которой было бы так легко, которая не возражала бы ему, была такой милой и такой сексуальной. Он все время льнул к ней, не упуская возможности дотронуться до нее: то обнять за талию, пока она стоит у раковины, моя посуду, то помочь сесть в седло, когда они выезжают вечером учиться верховой езде. Сидя рядом на диване, он не мог не обнять ее за плечи, а когда они расставались и каждый шел в свою спальню, он обязательно целовал ее, желая спокойной ночи. А потом часами лежал, не засыпая, мечтая о том, что вот сейчас она придет к нему, или уговаривая себя не ходить к ней.