Иван Московский. Том 5. Злой лев (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 5

— И что? Анатолия богата. Там можно большие армии собирать. В прошлом Василевсы не раз так делали.

— Все так. Первым, если мне не изменяет память, так кто-то поступил во время очередной готской войны. Оставил Балканы на разорение готам. А сам собрал войска в Малой Азии. Оставив Константинополь в качестве щита. Его все равно взять неприятель не смог бы. Разбил своих восточных недругов. И вернувшись на запад душевно наподдал врагам. Так ведь?

— Я не помню такого, но звучит вполне логично и здраво. Так что я не понимаю, что тебя смущает в этом. Джем не лишен рассудка, хоть и алкоголик.

— Хм… Ну смотри. Чтобы случилось, если бы я его разбил? И уничтожил бы те самые войска, что заполняли крепости юга.

— Ах. Ты об этом. Ну… Думаешь, что мамлюки бы его атаковали?

— Тут и семь пядей во лбу не нужно иметь, чтобы понять — имеет место подстава. Они целенаправленно оголили те крепости, которые собирались занять.

— Так ты из-за этого не стал с ним воевать?

— Отче, ты чего? Совсем меня за дурака держишь? — спросил Иоанн, глядя на собеседника с жалостью.

— Кхм… — закашлял тот.

— Я удивляюсь с тебя. Если бы я его разбил, то получил бы оголенные южные крепости и уничтоженную полевую армию. А сам Джем бы скорее всего даже до столицы не доехал. Убили. В итоге — вся Османская Империя погрузилась бы в хаос Гражданской войны. Разве нет?

— Его не обязательно бы убили.

— А что, есть варианты? Джем — это спорный султан.

— Но это султан.

— Который пришел на престол, подталкиваемый мамлюками. К нему очень много вопросов. Особенно у старых ветеранов Мехмеда, среди которой ходили слухи, что именно Джем отравил их любимого султана. И в этом не было бы ничего удивительного. Баязид то пытался. И этот сынок мог. Никак не мог дождаться, пока отец преставиться. После столько лютого поражения вряд ли бы кто за ним пошел.

— Ну хорошо. Пусть так. Хотя это достаточно спорный вопрос.

— Допустим этого как достаточно вероятное событие. В конце концов, если он и выжил бы, то вряд ли правил бы всей Империей. Скорее бы стал один из кандидатов в борьбе за власть.

— Тут да — вполне вероятно. У Джема нет ни людей, ни репутации, чтобы удержать всю эту махину…

— Теперь понимаешь почему я так поступил?

— Кажется, что да. Ты опасался, что твоей победой воспользуются латиняне, специально «не успевшие» в этот Крестовый поход, и мамлюки Египта?

— Бинго! Да. Не прошло и трех недель. — хохотнул Иоанн. — Я правда еще предполагал участие Ак-Коюнлу или даже Турана. Но тут как пойдет. Там все сильно не просто.

— Но ведь столицу Империи ты бы все одно взял. Или я опять что-то не понимаю?

— Ты знаешь о том, как во времена Диоклетиана или там Константина около столетия небольшая полевая армия comitatenses громила превосходящие силы варваров? Бегала вдоль границ и била всех, кто совался. Иногда кардинально превосходящих числом настолько, что и не пересказать.

— Смутно, но представляю себе. Читал и слышал пересказы текстов. Но как это связано?

— А вот так и связано. Они били варваров, опираясь на римскую инфраструктуру: города и дороги. А я оказывался в патовой ситуации. Армия, равная тем комитатам, у меня имелась. А может даже и лучше. Но небольшая, полевая. И я бы достаточно легко разбил Джема. Что поставило бы меня в крайне затруднительное положение. Ведь вся европейская часть османских владей — это бывшие земли Восточной Римской Империи с массой городов. И в этих городах сидит враждебная мне аристократия. Да. Я могу взять любой такой город. Но если я начал бы оставлять в них свои гарнизоны, то к Константинополю подошел бы с голым задом. А если бы просто проходил мимо, то оказался бы в ловушке. То есть, в ситуации, при которой на десятки дней пути во все стороны — одни враги, которые могут выскакивать из укреплений и терзать мое войско. Укрываясь за стенами при появлении угрозы. А раз за разом брать десятки городов — это катастрофа. Даже если бы я смог, даже если бы я справился, что вполне реально, то оставил бы после себя только выжженное пепелище. Но разве это то, что нам нужно?

— Отчего же? После разгрома полевой армии они сделались бы очень покладистыми.

— В моем приближении. А так… Вот скажи мне, что самое важное в жизни Константинополя?

— Вера?

— Да какая вера? Он за столетие ее несколько раз менял. А значит плевать на нее хотел город. Нет. Главное в его жизни — еда. В нем же проживает очень много людей. А теперь представь — я подхожу к городу и беру его. И?

— И что?

— Вот у меня тоже вопрос. И что дальше? Или ты думаешь, что хорошо отлаженная логистика с поставкой огромного количества продовольствия будет и дальше работать?

— А почему нет?

— А почему да? Я ведь враг. Город захвачен врагом. Я могу об заклад биться, что властители городков поменьше прекратят поставки. Иными словами, я оказался бы в осаде и был бы вынужден бегать по округе и наводить порядок.

— А ты не навел бы?

— Навел. Но при этом потерял бы армию и время. Почти всю армию мне пришлось бы рассовать по гарнизонам. Утратив всякие возможности к полевым битвам. Причем очень быстро. Что привело бы к началу малой войны против меня. В том числе и потому, что у меня для ее ведения уже бы не имелось сил. Для таких действий ведь важно не сильную полевую армию иметь, а многочисленные и максимально самостоятельные конные дружины, способны к мелким наскокам и проказам. Я бы там завяз и сгинул…

— Ты сгущаешь тучи. Мы оказались бы всю возможную поддержку.

— После того, как я рассовал бы свою полевую армию по гарнизонам, здесь бы, на севере, ко мне пошло бы вторжение. Все равно сил его отразить у меня бы не имелось. Как итог — меня бы зажали на юге, а потом разбив на севере, уничтожили бы на юге. Весь этот поход — одна сплошная ловушка для меня. Его цель — мое уничтожение. Не так ли?

— Мы — этого точно не желали!

— Тогда зачем к нему подталкивали?

— Мы полагали, что ты сможешь нанести разгром султану в полевой битве. После чего христиане начнут восстания. И…

— А если нет?

— Мы к этому готовились.

— Ясно. О том, что главными выгодоприобретателями этого похода является Папа и султан Египта вы не знали?

— Все изменилось в последний момент. — уклончиво произнес Патриарх.

— Так знали или нет?

— Знали. Но мы считали, что если ты вернешь хотя бы ядро древней ромейской державы, то дальше уже будет проще. И ты раскидаешь этих всех потом. Как укрепишься там.

— Ну спасибо, — криво усмехнулся Иоанн. — Вы что, хотели меня в те края на десятилетия переселить? Или как я вел бы эти войны?

— Ты Комнин.

— Помнится именно Патриарх в Софии короновал Исаака Ангела, предав Комнинов. Или я что-то путаю?

— Андроник вел себя плохо.

— Да что ты говоришь? А мне всегда казалось, что Исаак пообещал больше. Впрочем, Комнин я только по женской линии и седьмая вода на киселе. Это не аргумент. По прямой мужской линии я все же Рюрикович. Или, если быть точным, Скьёльдунг. Моя кровь восходит от древнего варварского вождя, ведущего свое происхождение от языческого божества. Вряд ли я — хорошая кандидатура на роль Императора или там Василевса.

— Лучше нет, — очень серьезно произнес Мануил. — К тому же, несмотря ни на что, в твоих жилах течет кровь Императоров прошлого. Пусть и по женской линии. Ну и ты сумел крестить степь, что само по себе выдающееся событие. Не так ли?

— Я обманул всех с этим Крестовым походом.

— Формально — нет. К тому же ты занял Константинополь. Да, не так, как мы ожидали. Однако он под твоей рукой. Что говорит о том, что Всевышний к тебе благоволит. И дает нам шансы… надежду…

— А то, что я принял в том вассалитет от Джема? Это не вызывает смущения?

— Никак. Вообще. Джем труп.

— Труп? А мне казалось, что я укрепил его позиции.

— Ты слишком плохо знаешь османов. Старые ветераны Мехмеда ему не простят передачи Константинополя. Люди мамлюков же, постараются устранить его, опасаясь вашего союза. Не удивлюсь, если его уже убили. Если нет, то вряд ли он проживет больше года.