Ультра: Марс (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 41

*Индейская земля , 19 апреля 1864 года *

Непонятно, уже который день, а Суо не вытаскивает меня на поговорить. Очень и очень напрягающая обстановка.

В общем, притаранили мы в племя оружие и боеприпасы.

Поставил Умного Лося и Горячего Камня охранять вигвам-арсенал от поползновений именитых воинов, которые мигом прослышали, что в поселении появились рабочие образцы огнестрела. Сказал им отгонять эту шелупонь, а если будут слишком выделываться, то отправлять ко мне. Меня они как минимум уважают, а ещё опасаются. Больше опасаются, чем уважают.

— Теперь ты начнёшь тренировать воинов стрельбе? — Красное Облако лучился нетерпением.

Я его понимал. Он, скорее всего, разработал план как модернизировать межплеменные отношения и «стреляющие как бледнолицые» воины будут ему в этом очень способствовать. Ну, это я только предполагаю.

— Буду, — кивнул я. — Завтра. Сегодня мне надо отдохнуть, а то путешествие было утомительно. Они выполняли мои наставления как следует?

— У них нет другого пути, кроме как стать лучше, — пожал плечами вождь.

— Это похвально, — улыбнулся я. — А что за дети трутся возле моего вигвама?

— Это дети Лахэл, — ответил Красное Облако. — Но они скоро уйдут в другой вигвам, чтобы не мешать тебе.

Дичь.

Но хрен с ним.

— Ты тренируешь её сына, Пылающего Угля, — продолжил говорить вождь.

— Давай как-нибудь без подробностей, чьих детей я тренирую, — попросил я его. — Предпочту не знать таких подробностей.

— Да, разумеется, — легко согласился Красное Облако. — Завтра начнутся настоящие тренировки.

Ага, начнутся, как же. А вообще, да, начнутся. Но сегодня мне придётся поработать до ночи.

Я взял топорик, которым обзавёлся в городе, а затем направился в лес.

Работа была непыльная: нарубить нормальных жердей, чтобы состряпать мишени, найти нормальную ровную поляну, расчистить её от веток, кустов, лишних валунов, измерить расстояние, установить мишени, а затем вернуться в поселение.

Поляну нашёл практически сразу, достаточно широкая, практически не требующая обработки, что изрядно облегчило мне дело. Вырубил несколько кустов, затем сходил вглубь леса, где нарубил относительно прямых жердей и приступил к сооружению мишеней. Сделал мишени на три опоры, поставил рамки из жердей, на них надо будет повесить какие-нибудь старые шкуры, какие не жалко и какой-нибудь краской или углём начертать мишенное поле на каждом.

Стрелковые рубежи поставил на сто метров, с возможностью переноса мишеней на двести метров. Последнее нужно будет на следующем этапе обучения, но по идее, если мои обучаемые разберутся с работой секторного прицела, то учить их можно и на стометровке, дальше принцип такой же, только дистанцию отмеряй. А вообще, военные этого мира ещё не осознали до конца, что бои сейчас редко ведутся на дистанции дальше двухсот метров, так как точность огня сверх данного расстояния стремительно падает и лишь единицы могут уверенно попасть в цель на дистанции свыше четырёхсот метров. Такова суровая правда жизни, которую не понимают и не хотят понимать современные военные бледнолицых.

Я даже конкретно знаю, что иллюзия о том, что о каком-то бое может идти речь на дистанциях свыше 800 метров. Царские военные теоретики, преимущественно кабинетные воители, были уверены, что солдат может с механического прицела винтовки Мосина попасть в кого-то на дистанции 800 метров. Советские военные теоретики на кровавой практике убедились, что эти измышления имеют мало общего с действительностью. В итоге после Великой Отечественной войны было постановлено, что из винтовки Мосина мало-мальски эффективный огонь можно вести на дистанцию четырёхсот-пятисот метров максимум, но наиболее эффективна стрельба на дистанцию двухсот-трёхсот метров. Бьюсь об заклад, что большая часть жертв винтовки Мосина находилась от неё на дистанции не более двухсот метров.

Потребовалась куча времени, чтобы понять, что если пуля уверенно летит на дистанцию хоть 1200 метров, это совсем не значит, что солдат во что-то при такой стрельбе может попасть.

Именно поэтому я решил пренебречь стрелковой подготовкой индейцев на большие дистанции, так как там начиналась зона снайперов, а это, скажу я вам, не каждый человек освоит. Во время Великой Отечественной эффективная дистанция стрельбы из Мосинки с оптическим прицелом составляла где-то восемьсот метров.

Вы вообще представляете себе, насколько силуэт человека становится маленьким на дистанции четырёхсот метров? А восьмисот? Да без оптики при хреновом освещении или неудачном направлении солнца можно вообще ничего не разглядеть. И надо как-то стрелять по этому небольшому силуэту.

Но это я больше себя убеждаю, что потрачу дохрена времени напрасно и не научу никого из этих людей толково стрелять. Нет, будет явный уникум, а я обязательно увижу такого на тестовых стрельбах, если таковой вообще здесь есть, я обязательно займусь его обучением с индивидуальным, но что-то мне подсказывает, что возможность встретить в псевдослучайной выборке из шестидесяти трёх человек прирождённого стрелка, скажем так, крайне мала. Имоллейт импрувед, так сказать. Откуда эта фраза вообще? Не помню, где её слышал, но её принято говорить, когда что-то маловероятно. Вроде бы что-то из какой-то старинной ММО-РПГ...

Покончив со стрельбищем, вернулся в поселение и начал разбираться с подержанными винтовками индейцев.

Спустя час разбирательств стало ясно что десять винтовок только на запчасти, кое-где как-то умудрились погнуть ствол, кое-где раздербанили брандтрубку, а где-то разрушен и проржавлен ударно-спусковой механизм.

Разобрал винтовки на запчасти и занялся тем, что ещё можно спасти.

В итоге сумел починить восемь винтовок, причём до рабочего состояния, с тщательной чисткой всех деталей и не менее тщательным смазыванием. У кота яйца так не ухожены, как эти винтовки. Вот их-то мы и будем завтра приводить к нормальному бою и потом тратить их ресурс до дна.

* Индейская земля , 20 апреля 1864 года *

— Неправильно, твою мать взял! — прикрикнул я на Пылающего Угля, который, к слову, уже давно стал моим любимчиком, так как именно он в тот раз положил ружье на землю и сел на его приклад.

Косяковый тип, такие есть в любом коллективе. Ничего, он у меня научится...

— Вот так вот бери! — отнял я у него винтовку и приложил к плечу. — Если возьмёшь так, как ты взял, то при выстреле тебе выбьет плечо и враги возьмут тебя живьём! Вот так надо брать! Плотно прижать к плечу! Морду не прижимать, иначе поллица снесёт вдобавок к выбитому плечу! Повтори!

Бешеный Конь перевёл все мои слова, вместе с экспрессией и интонациями. Нет, он определённо сделал бы карьеру переводчика, сложись история иначе...

— Целься! Стреляй! — дал я отмашку.

Грохнул залп.

Уже полдень, мы занимаемся где-то с шести утра, а результатов мало.

Стреляют они крайне отвратительно, из шестидесяти трёх человек вообще в мишень смогли попасть только десять человек, которые раньше имели какое-то дело с винтовками. Один даже попал в десятку, я удивился и приказал ему отстреляться ещё два раза. Но нет, случайность. И такое бывает.

К чести меня как педагога, к полудню я сумел научить половину попадать в мишень.

— Не слышу докладов, мать вашу!!! — яростно заорал я.

Стоящие у рубежей индейцы начали вразнобой докладывать на своём языке о том, что они закончили стрельбу.

— Оружие на брезент, показать брандтрубки! — распорядился я.

Проверив все восемь брандтрубок на отсутствие капсюльных стаканов, что свидетельствует о том, что выстрел был произведён, я дал команду на перезарядку.

Встав на колено, каждый индеец выполнил чёткую последовательность, которую они изучали теоретически последние две недели. Теория была подкреплена сегодня практикой, поэтому они не лажали с перезарядкой. Откусываешь жопку пыжа, насыпаешь порох в ствол, пыжом вниз туда помещаешь прикреплённую к нему пулю, шомполом досылаешь до дна, трамбуешь слегка, затем помещаешь капсюль в брандтрубку. Всё, можно стрелять. На фоне того, что было в 17-18 веках, это просто умопомрачительная скорость перезарядки.