Сломленные - Коул Мартина. Страница 71

Бернис заплакала. Вся ее жизнь дерьмо, полнейшее дерьмо, и ее друг говорит ей об этом в лицо со злорадной ухмылкой. А ведь именно эту горькую правду она пыталась скрыть от самой себя с помощью наркотиков и алкоголя.

Микки слез со стула и направился в свою комнату. Его тельце в пижаме выглядело таким маленьким и беззащитным, что Бернис захотелось обнять и приласкать сына. Но она знала: уже слишком поздно. В свои три года он полностью раскусил ее. Все рано или поздно понимали, что она ничтожество, почему же Микки должен составлять исключение?

Мужчина безмятежно лежал на диване, вытянув длинные ноги.

— Уходи. Я хочу, чтобы ты ушел.

Он поднялся и взъерошил ей волосы:

— Успокойся, малышка. Я просто пошутил. Хотел тебя позлить.

Она неуверенно улыбнулась, надеясь, что он говорит правду. Ведь он был ее единственным другом.

— Какая же ты скотина! — сказала она почти ласково.

Когда нож вонзился ей в живот, она сначала решила, что это просто тычок кулаком, грубоватое заигрывание. Только когда он вновь вонзил нож, Бернис поняла: ее убивают. Она упала на колени, ее лицо выражало безмерное удивление. Она прижимала руки к ранам и смотрела, как темно-красная кровь течет по пальцам.

Мужчина равнодушно смотрел на нее сверху вниз.

— Ты мне никогда не нравилась, Бернис. А с чего бы? Ты такая же шлюха, как и все. Я начал водить с тобой дружбу только потому, что хотел получше изучить тебя. Подивиться той врожденной тупости, которая привела тебя на панель. Я знал: в какой-то момент мне захочется с тобой разделаться, но не знал, когда именно это произойдет. Определиться во времени всегда труднее всего. Когда именно надо действовать? Когда можно ожидать адекватной реакции на твои действия?

Она скорчилась от боли, когда он снова воткнул в нее нож, на сей раз между лопаток. Она рухнула ничком, и гость понял, что Бернис мертва.

Убийца уселся на стул и несколько минут разглядывал ее. Затем он провел ладонями по лицу, словно отгоняя сон, и жалобно заплакал.

Микки смотрел в своей комнате ночную эротику по маленькому цветному телевизору и слышал плач, но не обратил на него никакого внимания.

Его мама все время плакала. Микки не связывал плач с опасностью — этот звук просто означал, что дома кто-то есть, что он не один.

Кейт осталась наедине с Патриком, который выглядел теперь получше. Цвет лица у него стал живее, и от его мужественной красоты у Кейт сжалось сердце. Ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не поцеловать его.

Сколько раз она наблюдала за тем, как он спит! Особенно в самом начале их отношений. Она никогда не могла до конца поверить, что сумела отхватить себе такого потрясающего мужчину.

Патрик сумел затронуть самые потаенные уголки ее души, и его могущество сначала даже пугало Кейт. После Дэна она поклялась никогда не отдавать себя мужчине целиком, оставаться хотя бы частично независимой. С Патриком это ей не удалось. Убийца, хозяин притона? Ей плевать. Ему она была готова все простить.

Интересно, Рене чувствовала к Патрику то же самое? Скорее всего да, решила Кейт. Он же, в свою очередь, сохранял верность памяти Рене и любил Кейт. В его чувствах Кейт не сомневалась. Патрику посчастливилось дважды за свою жизнь встретить любовь.

Кейт надеялась, что эта жизнь еще не закончилась.

Услышав какой-то шум снаружи, она встревоженно посмотрела на дверь. Мама рассказала ей о визите русского, не на шутку обеспокоив Кейт. Впрочем, если Борис хотел причинить Патрику вред, то у него имелась полная возможность это сделать, а ведь ничего не произошло. Надо поскорее встретиться с Борисом, решила Кейт, и постараться с ним договориться.

Звонила Дженни и сказала, что ходят слухи, будто Патрику, если он придет в сознание, предъявят обвинение в убийстве Томми Броутона. Впрочем, Кейт и сама понимала — такое вполне реально.

Она пошевелилась на стуле, устраиваясь поудобнее. Как-никак, она просидела у кровати больше трех часов, близилась полночь, надо идти. Однако теперь, когда Кейт наконец оказалась рядом с Патриком после многочисленных отсрочек, уйти она уже не могла. Покинуть его — все равно что оставить новорожденного с чужими людьми. У Кейт сердце разрывалось при одной мысли об уходе.

Она взяла его руку и вздрогнула, почувствовав, как он тихонько сжал ее пальцы. В испуге она чуть не отбросила его руку, затем увидела, что его глаза открыты. Патрик смотрел на нее, но это был пустой взгляд.

Он снова закрыл глаза, и из горла его вырвался короткий гортанный звук. На какую-то секунду Кейт показалось, будто все это ей только мерещится, — просто ей слишком сильно хотелось, чтобы он пришел в себя.

Теперь Патрик снова лежал спокойно, глаза закрыты, дыхание ровное. Кейт надавила на кнопку звонка, вызывая сестру. «Господи, пусть он выздоровеет!» — горячо молилась Кейт. Она окончательно решила остаться в больнице на всю ночь. После всего этого Кейт просто не могла отправиться домой и бросить Патрика в одиночестве.

Сбросив туфли, она поудобнее устроилась на стуле. Если он выкарабкается, то ей наверняка придется навещать его, пока он будет под следствием, а потом ему предъявят обвинение в убийстве. Если, конечно, смогут найти какие-то улики. Однажды она уже солгала ради него. Она подумала, попытается ли полиция привлечь ее к делу и заставить свидетельствовать против Патрика? Только она снова солжет — под присягой, если понадобится. Она будет защищать его так же, как он защищал бы ее в такой ситуации.

Когда в комнату вошла сестра, Кейт встала, чтобы поздороваться с ней, и сообщила с неуверенной улыбкой:

— Мне кажется, он сжал мою руку.

Сестра кивнула, подошла к кровати и поправила какой-то прибор.

— Я бы не стала вас обнадеживать, — сказала она спокойно. — Возможно, это был просто рефлекс.

Кейт кивнула, но в глубине души уже убедила себя в том, что Патрик выздоравливает. Как она хотела, чтобы он проснулся и узнал ее!

Если бы мысль действительно обладала той силой, которую ей приписывают некоторые, то Патрик Келли немедленно поднялся бы с постели.

Джеки и Джоуи уже едва дышали, но Вилли это ничуть не волновало. Главное — он наконец расплатился с ними. Не за себя — за Патрика.

Когда в подвал вошел Борис, Вилли встревожился, но вида не подал. Он ожидал, что его прикончат, и надеялся на быструю смерть. У него в эти недели было много времени для раздумий, и он упрекал себя лишь в одном: следовало найти себе подругу гораздо раньше и завести детей. Именно с целью продолжения человеческого рода мужчины и женщины приходят в этот мир. Они призваны рожать детей и давать им все самое лучшее. Деньги и материальные блага здесь не на первом месте, гораздо важнее любовь к жизни и чувство собственного достоинства.

Выбери Вилли другую дорогу, он не кончил бы жизнь здесь, в холодном подвале, истерзанный, молящийся лишь о том, чтобы смерть оказалась быстрой.

Грустно думать о таких вещах. Вилли по-прежнему был благодарен Патрику Келли за то, что Пэт пустил его в свою жизнь, позволил ему любить свою дочь. Однако всякому надо иметь собственных детей, заботиться о них, работать ради их будущего. Сколько раз Патрик повторял ему: пора найти хорошую девушку, чаще бывать на людях, жить полной жизнью.

Вилли тяжело вздыхал: ему-то казалось, будто времени в запасе еще много, но, похоже, его земной срок подошел к концу.

С другой стороны, если русские и прикончат его, то он умрет с сознанием того, что сам выбрал свой путь. Образ жизни и привычки Вилли не нравились его матери. Но ему пришлось пройти через разлад с матерью, чтобы понять основное правило жизни: все мы в ком-то нуждаемся.

Робость перед женщинами всегда была его слабой стороной. Теперь у него появилась Морин, и он полюбил ее. Морин та еще штучка, благослови ее Господь. Но она хорошая женщина, и совершенно неважно, чем там она занималась раньше. Именно прошлое делает нас такими, какие мы есть. У Морин прошлое довольно пестрое, но она взрослая женщина и всегда жила так, как считала нужным. Судьба ее не баловала. Теперь же Морин всячески заботилась о Вилли, и он на каждом шагу ощущал ее заботу.