Сломленные - Коул Мартина. Страница 99

Патрик не мог не признать правоту Вилли. Но мысль о том, что Кейт в смертельной опасности, вновь и вновь причиняла ему нестерпимую боль. Если бы не он, Кейт никогда бы даже не узнала о существовании русских мафиози. Если теперь с ней случится беда, он до конца жизни не простит себе этого.

— Кейт — разумная девочка, Пэт, — сказал Вилли. — Она не наделает глупостей. Тебе надо переждать всего несколько дней — выспаться и привести голову в порядок! А теперь мне пора, дружище, иначе Морин меня убьет.

Патрик улыбнулся:

— Должно быть, это любовь.

Вилли пожал плечами. Его огромная фигура с трудом вписывалась в интерьер больничной палаты.

— Во всяком случае, я склонен так считать. Я ведь собираюсь жениться, Пэт. Я уже принял решение.

Патрик открыл от удивления рот. Вилли смущенно улыбнулся. Его лунообразное лицо побагровело.

— Она такая славная, Патрик! Таких редко встретишь, особенно в нашем возрасте. А ее младший сын, Дуэйн, способный парень, но ему необходима твердая рука. Ты знаешь, я собираюсь купить ей дом, ну и все такое.

— Я так рад за тебя, Вилли, на самом деле рад!

Вилли покраснел еще гуще и улыбнулся:

— Когда я с ней, Пэт, мне хочется смеяться. Она заставила меня по-новому взглянуть на самого себя. Мне так хорошо. когда она рядом. У меня наконец-то появился вкус к жизни. А кроме всего прочего, она потрясающе готовит. После стольких лет одиночества мне так нужен кто-то близкий и родной! Я это понял, когда попал в лапы Борису. Когда тебя кто-то ждет, переживает за тебя, когда ты действительно кому-то нужен, ты становишься неизмеримо сильнее. Можно горы свернуть!

Патрик кивнул в ответ:

— Это точно, старик. В этом я с тобой согласен на все сто!

— Конечно, согласен. Иначе и быть не может. Помнишь, я столько лет считал вас — тебя, Мэнди и Рене своей настоящей семьей. И я до сих пор благодарен тебе за то, что ты позволял мне так считать. Ты настоящий друг, Патрик.

Патрик едва не расплакался после такого проявления дружеской любви. Воспоминания нахлынули на него, и ему стоило большого труда сдержать слезы. Он украдкой взглянул на Вилли. У Вилли тоже слезы стояли в глазах, и Патрику немного полегчало.

— Господи, Пэт, мы с тобой раскисли, словно две затраханные проститутки, — смущенно сказал Вилли. — В нашем-то возрасте! Дожили! Пора нам с тобой на отдых, пусть другие теперь пожинают плоды этого чертова бизнеса. А с нас довольно!

— Согласен. Если останусь жив, последую твоему совету.

Вилли покачал головой:

— Ты что, Пэт? Мы с тобой выкарабкивались и из большего дерьма! Все будет отлично. Я чувствую!

Они посмотрели друг на друга. Их дружба уже давно не нуждалась ни в каких проверках.

— Вилли, ты всегда был моим лучшим другом. Самым лучшим.

Вилли пожал плечами:

— Ты тоже был не самым худшим.

Они рассмеялись. Патрик знал, что Вилли его самый преданный и надежный друг. Но никогда не мог себе представить, насколько важное место займет он в его жизни.

— Я сегодня ходил на могилу Мэнди, отнес ей пару розочек, таких же розовых, как и ее щечки в свое время. Тогда никто не мог сравниться с Мэнди. Морин отчистила камень на ее могиле до блеска. Я рассказал ей, что любил Мэнди как родную дочь, и Морин поняла меня. Она ведь такая славная у меня, Пэт. На самом деле очень славная.

Но Патрик при всем желании не мог ничего ответить. Рыдания, подступавшие к его горлу и так долго душившие его, наконец-то вырвались наружу.

Голдинг курил сигарету, а Лукас исподлобья наблюдал за ним.

— Что вам от меня нужно? — прорычал Лукас.

— Правду, приятель, — ответила Кейт. — Нам нужно знать, кто заказчик всего этого дерьма. — Кейт пнула ногой кучу видеокассет на полу. — Понимаешь, я являюсь дражайшей половиной Патрика Келли, а вы со Сьюзи Харрингтон сильно портите нам жизнь. Я просто не могла не навестить тебя, Лукас. Конечно, решать тебе, но либо ты нам все сейчас же расскажешь, либо окажешься в дерьме. Это я тебе обещаю. Ясно?

Голдинг улыбался, слушая Кейт. Ее речь производила впечатление.

Лукас обнажил в ухмылке желтые зубы.

— Мне все кристально ясно. Да только рассказывать нечего.

Дальнейшее поразило не только Лукаса и Джанни, но и Кейт: Голдинг со всего размаха ударил Лукаса ногой по лицу. Голова сутенера запрокинулась, послышался хруст, из носа хлынула кровь, изо рта посыпались зубы. Джанни закричала от страха.

Голдинг нагнулся к Лукасу и прорычал ему прямо в лицо:

— Ты уже достал меня. Если тебе понравилось, то я могу продолжить, жирный боров! Можешь кричать сколько влезет, никто тебе не поможет. Мы полицейские, и нам на всех плевать. Я понятно объясняю?

Лукас трясся от страха. Больше всего в жизни он боялся физической боли.

Кейт пыталась подавить отвращение, которое вызвала у нее эта сцена, и остаться внешне невозмутимой. Она понимала, что Патрик на месте Голдинга вел бы себя точно так же, но легче ей от этого не становилось. Пытаясь скрыть свои эмоции, она опустилась на колени и занялась видеокассетами, валявшимися на полу. Одну из кассет она вставила в видеомагнитофон.

Юная девушка лет тринадцати нервно улыбалась, глядя в камеру. По внешнему виду это был еще совсем ребенок с угловатыми формами. Ее яркий макияж никак не гармонировал с детской фигуркой, большие испуганные глаза смотрели прямо на Кейт. Затем рядом с девушкой появился мужчина лет пятидесяти с пухлым животом и похотливой улыбкой на небритом лице.

— Твои друзья, Лукас, я прав? — холодно спросил Голдинг. На щеках инспектора перекатывались желваки.

— Я расскажу вам все, что вы захотите. Только не бейте меня! — взмолился Лукас. Из его рта лезли кровавые пузыри.

Джанни со злорадной усмешкой смотрела на Лукаса, молившего о пощаде. Кейт вытолкнула ее из комнаты со словами:

— Убирайся отсюда и не возвращайся, если не хочешь, чтобы и тебя упрятали за решетку!

Джанни не нужно было повторять дважды. Она опрометью выбежала прочь.

Голдинг схватил Лукаса за волосы и рывком сдернул с кресла на пол. Халат сутенера распахнулся, и жирное тело предстало во всей своей омерзительной наготе. Голдинг несколько раз ударил ногой по этой безобразной груде плоти.

— Кто заказчик? — прошипел он сквозь зубы.

— Я. Я все делал сам. Поэтому здесь так много видеокассет. Пожалуйста, позвольте мне встать, позвольте мне встать… — жалобно простонал Лукас.

Голдинг посмотрел на Кейт:

— Что вы скажете на это, мэм?

— Я уверена, он врет, — произнесла Кейт ледяным тоном. — Он слишком глуп и ленив, чтобы в одиночку заниматься подобным делом. Итак, Броунинг, я еще раз спрашиваю тебя: на кого ты работал?

Голдинг снова замахнулся. Лукас закричал, подняв руки вверх:

— Стойте! Я не могу, не могу! Это очень опасные люди…

Кейт тяжело вздохнула:

— Ты утомил меня, Броунинг! В твоих же интересах рассказать нам все, и немедленно.

Лукас умоляюще посмотрел на нее. Изо рта у него сочилась кровь. Кейт со всего размаха ударила его по лицу:

— Мне нужно знать имена прямо сейчас, ты понял меня? Если не скажешь, он тебя убьет. Ну так что?

— Мне так больно! — заныл Лукас.

— Лишь ты один можешь прекратить эту боль.

Голдинг снова ударил его кулаком по лицу. Лукас рухнул на пол, кровь ручьем текла у него изо рта и из носа. На некоторое время он лишился чувств.

Голдинг пошевелил его ногой, Лукас очнулся и неожиданно закричал:

— Это русские! Я работал с русскими! Они руководили всем этим делом.

— Какие русские? — Кейт смотрела на него с изумлением.

Лукас забубнил, сплевывая кровь:

— Борис Стравинский. Я познакомился с ним через Баркера несколько лет назад. Потом я придумал, как можно заработать, и вспомнил о нем. Он сразу согласился. Это ведь огромные деньги!

У Кейт закружилась голова от гнева. Она поставила другую кассету. На ней были незнакомые ей маленькие дети.

— Да у вас, как я погляжу, целый детский сад в распоряжении, мистер Броунинг. Сьюзи Харрингтон работала с вами? — спросила Кейт ледяным тоном. Реальность казалась ей кошмарным сном, она говорила и действовала как лунатик.