Глафира (СИ) - Провоторов Алексей. Страница 4

Его знобило, а мокрые ладони прилипли к подкладке перчаток.

И потому, что связист говорил невозможное.

И потому, что голос, сказавший последние слова, был другим. Незнакомым, но — да, он отличил, — женским голосом. Он вплыл на частоту «Арвида» на секунду и исчез.

Северин посмотрел на товарищей. Они стояли лицом к нему, и, сквозь приглушённый холодный свет налобных фонарей он не видел их лиц за тёмными стёклами шлемов. Только блики и неживые отсветы приборов на скулах. Ему стало жутковато.

Он подошёл к Оксане, взял её за плечи и прижался к шлему.

Серые глаза взглянули на Северина из подсвеченной зелёным и оранжевым глубины шлема. Они казались совсем огромными. Тёмные крупные кольца её волос слиплись от пота. Зрачки были расширены, зубы блеснули зелёным в свете индикации. Оксана выглядела немного непривычно, видно, из-за нервного возбуждения, но это была она. У меня и самого сейчас такой же видок, подумал Северин.

— Оксан, ты ловила только что другой сигнал?

— Да, на секунду. «Есть здесь». Это всё что я услышала. С интонацией вопроса, и с таким металлическим отголоском. Похоже на военных, у них фильтры посильнее. А ты что поймал?

— «Меня кто-нибудь слышит?»

— По-моему, это женщина.

— Да. Но это не главное. У тебя связь отключена? — он покосился на мужиков.

— Само собой. Да что такое? Ты бледный, как призрак космонавта. — Она нервно усмехнулась уголком рта.

— Примерно так. На корабле говорят, что Флорин и Маркел не покидали борт.

Оксана застыла на секунду, качнула головой, глядя куда-то за край шлема. Повернулась чуть боком, чтобы тоже видеть обоих. Те пока возились с оружием, отставив фонари.

— Кто говорит?

Его мороз продрал по коже под всеми слоями скафандра. А действительно, подумал он, кто говорит?..

— По голосу — Богил, как обычно. Слушай, у меня с индикаторами всё нормально — они зелёные? Я хочу сказать, у меня не галлюцинации от кислородного голодания? Может, я чего-то не вижу, красных диодов там, например, или ещё…

— Всё в поядке. Слушай, Северин, вызови их ещё раз. Вдруг пробьёмся.

— Вызови сама. Чтоб ты не сомневалась. — Он хотел сглотнуть, но во рту было сухо, будто его вычистили наждачной бумагой. — Ксюха, слушай, мне страшно.

— Да ну. Подожди. Это что-то не то. Не может быть.

— Всё равно страшно.

— Пошли поговорим с мужиками. Только вместе, сама я тоже боюсь.

— Хорошо.

Ему ужасно хотелось потереть щетину. Как мне надоел этот шлем, подумал он. Этот скафандр, корабль, космос, все корабли.

Он подошёл к мужикам, которые стояли на пороге коридора, легонько хлопнул Маркела по плечу. Прижался лбом к его шлему.

В шлеме было черным-черно, и Северин едва не отшатнулся, потом сообразил, что это же Маркел, и индикацию он не зажигает никогда, сколько бы не ругалось начальство.

— Маркел, включи свет.

В них ткнулись ещё два шлема — Оксана устроила совместную беседу. Они обхватили друг друга за плечи, как заговорщики, посреди мёртвого корабля.

— Долго шли? — спросил Северин.

— Да нет, — ответил Маркел. — Ну сколько там от вызова прошло. Мы быстрее, чем вы.

— На корабле говорят, вы возвращались. Были трудности?

— Что?

Северин помолчал. Он надеялся что парень за рацией просто не знал, что команда всё-таки покинула корабль после возвращения, или ещё чего.

— Мало того, Маркел… Да включи ты подсветку!

— Отстань к хренам, и так башня болит! Что такое?

— Говорят, что вы никуда и не уходили. На «Арвиде» говорят, что вы и сейчас там.

Маркел отодвинулся, но Северин придержал его за плечо.

— Кто говорит?

— А это важно?

— Что ты несёшь, Северин? Ты в своём уме?

— Надеюсь. Итак, расскажите мне, как вы шли.

— Погоди-ка. Давай подождём связи с кораблём. И если мы там, пусть позовут нас к микрофону. — В голосе Маркела слышалась явная, презрительная неприязнь и раздражение.

— Ты хорошо понимаешь, что за две минуты это нереально. Не успеют позвать.

— Тогда к следующему окну.

— Маркел. Пойми меня правильно. Я точно знаю, что я это я. И с Оксаной всё ок. А вот что насчёт вас?

— Погоди-ка. Ты сам позвал нас на помощь, — сказал Маркел, — а теперь говоришь нам, — это слово он произнёс с нажимом, — что кто-то сказал тебе, — снова нажим, раздражающе протяжный, — что мы не покидали корабля? Да иди ты нахрен, Сева, ты что, накурил в баллоны перед выходом?

Оксана нервно усмехнулась и снова затихла. Северин чувствовал её напряжённые плечи через два скафандра.

— Тогда пошли обратно, — сказал Маркел. До чего противно он выговаривает «р», как каши в рот набрал, с отвращением подумал Северин.

— Э нет, обратно мы не пойдём. И не потому, что так нам не заплатят, а потому что… Вдруг это что-то с кораблём? — Голос его дрогнул. Если проблема была на «Арвиде», то идти им было уже некуда.

— Да что ты несёшь, заткнись нахрен! — рявкнул Маркел, блеснув в темноте стальным зубом. Своих, как и безымянного пальца на правой руке, у него давно не хватало после несчастного случая с расколовшимся ротором.

— Флорин, а ты что молчишь? — Северин глянул на его лицо.

— Я… я скажу, что ты ведь, Маркел, возвращался. Когда тебе показалось, что что-то странно шумит за поворотом.

— Я же сказал тебе, это было эхо, — сказала темнота в Маркеловом шлеме. Северину дико захотелось обернуться. Шум корабля стал сильнее, и тяжёлый сонный стон переставал походить на механические шумы. — Разболталась лопасть в вентиляции и хлопала, и от неё было эхо.

— Есть там такое дело, — подтвердила Оксана. — Недалеко от шлюза ещё.

— Я счастлив, — ответил Флорин. — Но ты вернулся за поворот. Я ждал тебя минуту. Откуда мне знать, что с тобой случилось?

— А откуда мне тогда знать, кто меня дождался? Вдруг это ты — не ты? — Голос Маркела сделался совсем злым. — Ты ж со мной не пошёл!

— Потому что, мать твою, я тебе говорил, что там ничего нет странного. Это было ясно как день, блин. Ты то ли глухой, Маркел, то ли дурной, честное слово.

Флорин умолк.

— Учитывая, что у вас есть разногласия, кто-то из вас да человек, — сказал Северин. Он не знал, во что легче поверить. Вероятно, в собственное сумасшествие.

— А вот насчёт вас с Оксаной — вопрос. — Флорин опять подал голос. Теперь он на всех глядел с подозрением, тихонько стараясь выбраться из-под рук Оксаны и Маркела на его плечах.

— Я сказал, у вас есть разногласия. У нас их как раз нет, — повторил Северин.

— Когда окно связи?

— Минут через пятнадцать. Или двадцать. Или полчаса. Или вообще не будет, связь ухудшается.

Флорин шумно выдохнул. В его глазах можно было заметить признаки намечающейся паники.

— Итак, какие у нас предположения? — спросил Северин.

— Попробуем вызвать всё-таки.

Они включили рации и вырубили их сразу же — шум и визг ворвались в шлемы с каким-то голодным нетерпением, словно что-то пыталось пробраться внутрь скафандров хотя бы таким образом.

— Маркел, включи свет. — На этот раз просьба исходила от Оксаны.

Он вздохнул, включил. Его лицо, его выражение. Настороженное, испуганное, но его. По крайней мере, в общих чертах. А как ты отличишь на самом деле?

— Довольны? Давайте уже убираться отсюда. Обратно. Нахрен деньги, нахрен «Глафиру», откуда бы она ни взялась. Пусть угробится. На корабле разберёмся, что к чему, у нас теперь три ствола.

Северин вдохнул, выдохнул. Решился.

— Есть ещё одно. Перед отключением меня вызвал женский голос. Тут есть кто-то кроме нас.

— Нахрен и его. — Маркел отметил без промедления, зло тряхнув белыми патлами. — Откуда мы знаем, кто или что это может быть. Если Богил на связи, например, не настоящий, то мало ли что там за тётка?

— Хорошо, — сказал Северин, поколебавшись. — Уходим. И я предлагаю закрыть к хренам эту дверь обратно, до конца. Но мне хотелось бы знать, что вы — это вы. Что по эту сторону двери — только люди. Итак, Маркел…