Война (СИ) - Минин Андрей. Страница 8

Рост Федора был сто восемьдесят сантиметров и маленьким он себя не считал, но он промолчал.

Они словно сразу о нем позабыли и говорили о своих делах, не стесняясь его присутствия.

— Зря мы согласились на предложение Василия, братец. Я как не верил ему тогда, так не верю и сейчас. Одну руку он тебе подает, а вторую держит за спиной и что в той руке никто не знает.

— Зачем тогда согласился? Сидел бы и дальше в своей келье и бил лбом бетонный пол, молясь вместе с монахами, что надзирали за тобой.

— Тюремная еда надоела, вот и согласился.

Федор бросил короткий взгляд на гостей дирижабля и сразу отвел его. Жуткие люди.

Один худой старик, казалось, дунешь, и он упадет. Ему бы на печи лежать, греть старые кости, а он висит на перекладине в углу каюты и подтягивается. Даже не запыхался. Второй человек был еще чудней. Сидел на диване в одних штанах. В руке он держал нож, которым резал себя. Росчерк ножа поперек груди. Образовался большой порез. Кажется, даже внутренности видны. Не успела кровь брызнуть на ковер, как порез закрылся. Быстрое движение руки и отрезан палец. Он упал прямо на пол и оставил на нем кровавую кляксу. Как и рана на груди, меньше чем через миг палец снова на месте. Только клякса осталась на память.

— Чего смотришь? — Обратили они на него внимание. — Бери нитку в руки и пришивай к форме что вон, на столе лежит по пять зеленых полос на рукава. И звезды в погоны воткни, они там лежат.

* * *

На фронте я уже месяц. Вся романтика войны, если она и была у меня в голове, испарилась. Война это кровь и земля.

— Бум.

Очередной удар сотряс блиндаж, и с потолка на наши головы упала древесная пыль и та самая земля, что на вкус как кровь.

— Они пытаются прорваться здесь и здесь.

На столе лежала карта. Командир отдавал нам последние приказы. Шел бой. Англы гнали вперед черных и индийцев.

— Ты, Стародуб и ты, Ветряков держите наш левый фланг. Не дайте им подобраться к вам близко. Там овраг. Помните о нем.

Лейтенанты на пару кивнули.

— Я буду в центре, вместе со Свиридовым и Стряпченко. Здесь, — показал он нам место на карте. — Смирнов и Богомол держат правый фланг. Тыл за Купельманном. Все господа офицеры. Вперед. Поможем солдатам. Держим связь, и не падаем духом. Отбили их прошлые атаки, отобьем и эту.

Мы выбежали их штаба и разошлись в разные стороны. Богомол убежал вперед, а я задержался, останавливаясь на каждом огневом посту и подбадривая промерзших солдат. Ноябрь. Ночью холодно, а еще этот дождь, что льет с неба уже неделю и не дает нам просохнуть. Все траншеи сырые. Воды по щиколотку. Приходится менять портянки по пять раз в день.

Кивнув солдатам, я приподнялся над окопом и посмотрел в сторону врагов. Видимость никакая. Мелькают силуэты, но и все. Стрелять пока рано.

— Держитесь тут, — сказал я и пошел проверять пулеметную точку.

Илья Богомол хороший лейтенант, но вот людей он понимает плохо. Пробежал мимо и все. Не ободрил, не дал им надежду. На войне так нельзя. За месяц мы уже потеряли пять солдат, и я как сейчас помню глаза ребят, когда им пришлось собирать то, что осталось от товарищей в ведро. Удачное попадание прямо в окоп из артиллерии.

— Парни, что у вас? Спокойно, пока?

Солдаты обернулись.

— Все хорошо, старшина. Ждем, когда они решатся пойти вперед. Не сомневайтесь, вдарим по ним из всех стволов.

Я сообщил им последние новости.

— Англов там нет. Они снова гонят вперед своих ручных негров и индийцев.

Сержант, с которым я говорил, покачал головой.

— Мне даже их жалко, хоть они и враги, старшина. Воевать они не умеют и пушки у них дерьмо, еще времен второй мировой войны. Их гонят на нас словно рабов, каких. Сраные англичане.

Я подбодрил пулеметный расчет и пошел дальше. Мне нужно обойти всех солдат.

Атака шла по всему фронту. В небе летали истребители, вспыхивая как спички и падая на землю. Дирижабли держались на одном месте, точно над нами, распределившись по всей протяженности войска. Самые сильные кудесники сидели там. Они то и защищали нас от атак английских лордов-волшебников и по возможности прикрывали от артиллерии и обстрелов из минометов. К сожалению, мы все еще проигрываем англичанам в количестве четвертых и пятых ступеней, из-за чего случается то, что случилось сейчас. Позиции в нескольких десятках километров от нас накрыло грибовидное облако пепла. Удар лорда-волшебника. Не думаю, что там кто-то выжил. Несколько километров фронта оказались оголены. Сейчас туда спешат подкрепления из резерва, заткнуть дыру.

Над головой начали стрелять. Добежать до Богомола я не успевал. Взобравшись на одну из подготовленных по всей длине окопов стрелковых позиций, я снял с плеча автомат и начал водить головой по сторонам, в поисках врагов. Вот и они. Бегут, пригибаясь к земле, стараясь пересечь пустое пространство как можно быстрей и навязать нам бой в окопах.

Режим ведения стрельбы я выставил автоматический по два выстрела с отсечкой. Прицелился и стал ждать удобного момента. Пришлось встряхнуть автоматом, так как из-за дождя, он весь был залит, и целиться стало неудобно. Справа и слева от меня уже стреляли. Пулемет грохотал, а я выцеливал тех, кому удалось уйти с линии огня и подобраться к нам слишком близко.

Вижу. Нажал на крючок и индус, который по-пластунски подбирался к нашим позициям, думая, что его не видят, взвыл. Добивать я его не стал. Он уже не боец, да и его крики оказывают психологическое воздействие на товарищей, заставляя тех медлить и бояться. Все как в боевом уставе написано.

— Черт!

Я дернулся. Прямо перед моим лицом застыл расплавленный металлический шарик. Кто-то меткий постарался. Если бы не щит, который я держу постоянно на себе, мне бы пришлось плохо, а так пуля замедлилась и сплющилась от удара о невидимую преграду.

Встряхнувший, я продолжил стрелять. Еще ничего не закончилось. Стрелять приходилось много. Ствол начал нагреваться. Попадал я не всегда. Пот смешался с дождем и заливал лицо. Вытерев его рукавом кителя, я продолжил стрелять, вглядываясь за пелену дождя и утреннего тумана.

Удар прикладом в плечо и еще один индус падает лицом в землю. Этот не кричит. Смертельное ранение в голову.

Перед нашими позициями уже целый ковер из мертвых и раненых, что стонут на поле боя и пытаются выжить любой ценой. Поднимают руки, хотят сдаться.

Атака англичан захлебнулась. Уже через час, они отозвали воиска, и мы вздохнули с облегчением. Еще одна атака отбита.

Кричали оставшиеся между нашими позициями раненые. Англичане оставили их. Мы тоже не собирались их спасать. Англы только этого и ждут. Их снайпера с радостью снимут нам головы.

Тем, кто удачлив, удавалось доползти до наших позиций. Их мы брали в плен.

У нас тоже были раненые и убитые. Их сейчас переносят в медицинский пункт. Блиндаж для раненых. Полевой врач в роте есть, но он обычный человек. Солдаты больше рассчитывают на меня и на комроты Налбата.

Рация на поясе ожила. Это был голос командира.

— Прием. Старшина. Жду в медпункте. Сейчас.

Я ответил.

— Принял. Две минуты.

Пробегая мимо отдыхающих ребят в окопах, я заметил два трупа рядом с пулеметной точкой. Сержант, с которым я говорил буквально час назад и рядовой. Им сегодня не повезло. Я остановился, перекрестил их и побежал дальше.

Афон Налбат был уже в медицинском блиндаже. Помогал нашему врачу стабилизировать самых тяжелых.

— Старшина, — закричал он мне, как только я появился. — Бери на себя тех, кто в сознании. Обезболь. Почисти раны, и закрой их как сможешь. Дальше врач справится без твоей помощи.

— Есть.

Я приступил. Раненые лежали на кушетках. Я ходил от одного к другому и накладывал на них формы. «Очистка раны», «обеззараживание», «исцеление», «регенерация». Чтобы вспомнить форму и наполнить ее силой у меня уходило по сорок секунд. Две, три минуты на раненого. Средоточие начало пустеть. Меня хватило только на семерых, до того как сила кончилась. Остальных долечивал Налбат и врач. Двое так и не дождались помощи и умерли. Я прикрыл им глаза и вышел из лазарета.