Думаешь бьётся? (СИ) - Заозерная Марта. Страница 13

— Алёна, там конкурс, пойдем, — Наташа тащит меня в сторону ведущего.

Какой еще конкурс? Я так перенервничала, что подзабыла где нахожусь. Надо было оставаться на улице. Слишком много внимания, мне не комфортно. Никогда не относилась к своей внешности как к подарку судьбы. Какая польза от нее тоже не знаю, даже брюки в масс — маркете не подобрать, вечно подстрелены.

Спустя двадцать минут я уже откровенно жалею что пришла. Смотрю на других, где же моя легкость? Я не хочу быть занудой.

— Алён, у тебя телефон разрывается, — Кирилл головой указывает в сторону сумочки. Они так и продолжают с парнями сидеть, им весело.

Как только беру телефон, он оживает.

— Где тебя черти носят? — стоит только принять вызов из трубки орет заместитель нашего главного. — Я, блин, тебя потерял. Срочно, просто срочно едешь в Ольховицу.

— Я не могу, — меня тут же перебивают.

— Тут резня, блин. Никого нет. Все в отпусках, на курортах — морях. А ты точно где — то поблизости. Я тебя очень прошу, приезжай. Точный адрес я тебе скинул.

Можно ему донести, что сегодня точно никак. Но это же не плохой повод смыться. Работу свою я люблю. А мероприятия… мне, наверное, ещё рано. Надо немного еще пострадать.

— Сейчас приеду.

Поднимаю глаза. Все смотрят на меня. Делаю извиняющийся вид. Доля приличия. Ната хочет что — то сказать, губы сжаты. Но что — то рвется.

— Работа, — пожимаю плечами, закидывая ремешок сумочки на плечо. — От меня ещё раз Алю поцелуй. Хорошо им отдохнуть. Вы с девчонками уже наш подарок вручили?

— Чуть позже, — грустно произносит.

Мы скинулись с девочками и купили им путевки в отличный отель на Мальдивах. Подруга мечтала.

— Давай я отвезу, — Кирилл поднимается.

Приехали мы с ним на моей. За рулем был он. На его спортивной за город — то еще удовольствие было бы.

— Не стоит. Там будет весьма специфически… К тому же на территорию тебя не пропустят.

Пытается спорить, к счастью не долго.

Прощаюсь со всеми. Константин поднимается.

— Давай я с тобой. Меня точно пропустят, — парень не предлагает, ставит в известность. Выглядит очень сосредоточенным.

— Кость, ты — то куда. Нас пока не вызывают, значит справляются, — ощущение, что парни знают что произошло.

Видимо так и есть, потому что адрес он у меня не спросил. Едет в верном направлении.

— Не обижайся, я просто не пил, — говорит мирно. Не то, что минут пятнадцать назад, когда ключи у меня забирал.

— Почему ты не пил? На свадьбе же. Вроде как всем весело.

— По тебе не сказать, что веселишься.

— У меня просто лицо такое, — говорю, завернувшись в пиджак Кирилла, в который он меня напоследок укутал.

— Хорошенькое, хоть и слегка недовольное, — подшучивает.

Это моя вечная боль. Я очень часто слышу «сделай лицо попроще», «улыбнись», «чего такая недовольная». А я довольная! Почему надо улыбаться постоянно, чтобы все поняли, что ты не стерлядь высокомерная?

Машин на объекте просто немерено. Я столько еще не видела. Спустя минут десять узнаю, что я и трупов столько за раз не видела никогда.

— Офигеть, Василь, ты чего такая нарядная? — говорит один из оперов при видя меня. Стоят парни и курят беззаботно.

Мы стоим рядом с огромным домом загородным. Несколько гектар обнесены высоченным забором. Сижу на багажнике и переобуваюсь. Парни сказали на территории мокро. Сейчас узнаем почему.

Если обувь и «причандалы» я в багажнике катаю постоянно, то одежды подходящей у меня нет. Ехать за ней в город было бы слишком долго. Переобувшись почти что в галоши выпрямляюсь, вид у меня — сумасшедший. Вечернее платье с открытой зоной декольте пиджак не скрывает, спасибо, что разрез не так виден. И прорезиненные тапки. Имеем то, что имеем. Только шлейф без каблуков совсем тут некстати. Беру зажимы для бумаг и подбираю его. Красотка, ничего не сказать.

— Алёнка, ты сегодня выходная была, — первое, что говорит руководство при виде меня.

— Главное во время ты это вспомнил.

— Если хочешь — езжай, — мужчина теряется.

— Ты серьезно? Вот так вот на свадьбу? — рукой, сверху вниз, обвожу свой прикид. — Нет уж, давай поработаем.

И мы работаем. Не могу объяснить, как так случилось, что судебная медицина затянула. Меня, несостоявшегося хирурга — кардиолога. Братьев у меня не было, поэтому все надежды отца были на меня возложены.

В какой — то момент отвлекаюсь и слышу, что один из взрослых мужчин говорит моему новому знакомому, что нашли они пару ему в командировку. Мужчины смотрят на меня. Ну да бог с ними. Мало ли о чем служивые говорят.

Очешуительно много работы. Мужчины не на шутку что — то делили. В доме всё кровью залито, её так много, что растерялись даже врачи. На подъезде стоит пара реанимаций, но никого не увозят.

Подойдя к очередному мужчине, понимаю, что что — то не так. Уже раннее утро. Все устали, никто не замечает того, что вижу я. Ставлю пальцы на щитовидный хрящ и скольжу по нему. Может я очень устала и мне кажется? Опускаюсь ниже, глупо, но прикладываюсь ухом к его груди. Нет, точно не кажется.

— Думаешь бьётся? — спрашивает кто — то, сейчас абсолютно плевать кто.

— Дефибриллятор тащи, — вскидываю голову, стоит совсем не подалеку. Как знали. — И врачей позови.

Приемы сердечно — легочной реанимации с силу среды обитания я знала лет с восьми. Когда мне было тринадцать, на пляже удалось откачать девочку чуть младше меня. Тогда я поняла, что прямой массаж сердца — навык абсолютно необходимый. Сейчас же частотой и глубиной компрессий я лучше владею. Правда, руки от чего — то трясутся.

Мужчине нет и пятидесяти. Разговариваю с ним, прошу немного ещё потерпеть. Постараться. Собрать все оставшиеся силы. Мне кажется, даже плачу. Не представляю, как же должно хотеться жить, чтоб пролежав на холодном полу с ранением, почти шесть часов — выжить. Жажда жизни просто уникальнейшая. Высшая её степень.

Глава 17

Лето, а я сижу в водолазке под горло. И мне не жарко. Потряхивает до сих пор. Как так вышло, что никто не заметил и не проверил. Не мог же он ожить в самом деле.

— Алёнчик, — Дима зовет, — Твой кофе принесли.

Открываю глаза и смотрю на парней. Вид у них тоже взъерошенный. Оно и понятно, бессонная ночь.

— Я думала, они с одиннадцати открываются, — грею руки о кружку.

— Для обычных людей так и есть, — усмехается Дэн, — Но Костя умеет быть убедительным, — бросает насмешливый взгляд на того самого Костю, который сидит и что — то быстро печатает в телефоне.

— Они знают, что я знаю, — говорит, не отрываясь от телефона.

— Использование рабочего положения в личных целях, — Денису явно весело, это нервное.

— Обычный рычаг давления. У тебя таких нет? — поднимает серьезный взгляд, и тут же снова начинает печатать.

Сижу в компании трех следоков. Структуры Дениса и Димы мне хорошо известны, за столько то лет. Константина и суток не знаю, но энергетика у мужчины явно другая. Подавляет.

Желания с ним говорить у меня как не было, еще в моей машине, так и сейчас нет.

— Наши коршуны, из Москвы, еще ночью слетелись. Походу и твои прилетят, — Денис намекает на здравоохранение, — Вот тебе скажут спасибо. Трупом больше, трупом меньше, а так начнут искать крайнего. Мужичок то, совсем не простой. Хозяин той хаты, где мы были.

— Ты дворец тот, хатой назвал? — ржет Дима.

Врач из меня никакой. Ничего бы не вышло. С живыми мне очень боязно работать. Груз ответственности давит. Я, блин, зашиваю после вскрытия так, будто человек после ещё на пляж попадет. А тут целая жизнь впереди.

У папы последствия помню единожды. На операционном столе умер мальчик, немного нас с сестрой младше. Неделю после он пил. По больнице пошли слухи даже, мол, это сын его был внебрачный. Мерзко. Сестра с папой какое — то время даже не разговаривала.

Чувствую на себе взгляд.

Костя. Ну и что тебе надо? Смотрит всё тем же сосредоточенным взглядом.

— Васильна, — Денис толкает меня плечом, — Ты как будешь нас двадцать пятого поздравлять?