Думаешь бьётся? (СИ) - Заозерная Марта. Страница 36

Общение очень душевное, но надо мужчин увозить. Коллеги мои уже ждутъ.

— Не будь сукой, — вот, теперь верю. Начинает заводиться. Голос звучит пробирающе.

Да пошёл ты. Голову вскидываю. Капец как опрометчиво. На толстовке есть воротник, но не большой. Сейчас же я обзор на шею открыла больше необходимого. Артём тут же след от чужих губ замучает. Глаза вспыхивают и тут же чернеют.

— Скажи, чтоб забирали, — произношу ровным голосом, собираясь уйти.

— Как же ты бесишь! — ему хватает двух шагов, чтоб добраться до меня. Первое же касание- хватка на шее, давящая.

— Кирюша нежнее, — произношу еле слышно, но этого достаточно.

Не оттолкни я его, головой бы меня в стену впечатали, затылком ее за своей спиной ощущаю.

Наши лица несколько десятков сантиметров разделяет. Раньше такой болезненный его взгляд меня волновал, всё что угодно готова была сделать, лишь бы он боли не чувствовал. Время не только лечит, но и проветривает. Сейчас мне его жаль только как человека, который портит свою жизнь, и мою заодно.

— Не будь дурой, Алён. Знаешь же, что не отпущу. Своими провокациями только хуже делаешь, — его голос хрипло звучит. Рука всё также на шее моей. Подрагивает, хватка то сильнее, то слабее становится.

— Не бери на себя слишком много. Мне не нужно твоё разрешение, чтобы начать отношения. Ты меня тоже не спрашивал, когда женился. Как там у тебя было, заявление в ЗАГС подал сразу после секса со мной? Или просто месяц не ждали?

Есть любовь — нет её, это вторично. Сама ситуация неприятная. Для любой девушки. Случись со мной такое десяток лет назад — меня бы уже не было. Не выдержала бы. Если не в окно, то сердце бы остановилось. Сейчас же дыхание останавливается. Он давит, я не мешаю. Где та грань, когда человек осознает?

— Я хотел, чтобы ты поняла, что не права. Хочу тебя любую. Двадцать четыре на семь. Будут дети или нет, мне не важно…

Зря. Это он очень зря.

— Это мне важно! Понял? Не от тебя. Я с нормальным человеком семью хочу, а не с эгоистом законченным. Задолбал. Мир вокруг тебя не вертится. Разлюбила, смирись. Для разнообразия может на жену внимание обратишь?

— Чтобы ты успела с малолеткой потрахаться?

— А — то я разрешения твоего стала бы ждать, — он мне не верит, по глазам понимаю.

Ногами от безысходности хочется топать. Неужели так будет всегда?

Глава 42

Жена, любовница, девушка, содержанка — это все просто слова. Сути происходящего в жизни девушки они не раскрывают. Всё зависит от отношения мужчины к тебе. И от того, как ты сама себя ощущаешь. Можно быть законной женой, и всё равно чувствовать себя ненужной, несчастной и даже грязной, ежедневно испытывая боль и бессилие.

Я знаю, что с Артёмом всецело счастлива быть не смогу. Его желание подавлять — обуздать невозможно. Перепады от пика — «я в раю», до подножья — «грохнуть всех окружающих без сожаления» меня угнетают. После его необдуманных фраз можно неделями лезть на стену.

Хочу спокойствия, а не плакать ночами.

А самое главное — есть вещи, которые забыть я не в силах, хоть уже и простила. Проблема в том, что людей мы запоминаем пережитыми вместе моментами. Мои самые лучшие происходили именно рядом с ним, как и худшие. Эта та причина, по которой мне его тяжело отпустить. На подкорке крутится мысль «Может попробовать? Один единственный раз. Вдруг опять будет так же волшебно». Не будет. И фразы а — ля: «Ты моя», «Не отпущу», «Люблю», уже не греют, наоборот, холодом веет.

Выходя из такси и пары шагов сделать не успеваю, как имя слышу свое. Ёжусь. Как же не хочется разговаривать с кем-то сейчас. Быстро провожу по щекам тыльной стороной ладони. Совершенно не вовремя.

— Алён, — Костя цепким взглядом по мне проходится, как только я оборачиваюсь. — Что случилось?

Только тебя мне для счастья не хватало.

— Что надо? — я же говорила, токсичная. Сейчас и вовсе аморфный кисель в голове.

Взгляд его цепкий, изучающий. Хотя тут не обязательно быть великим профессионалом чтобы понять — я не в порядке. Именно сейчас, в эту секунду мне наплевать на его мнение обо мне, на мнение всех, и это не скрыть.

— Хотел попросить тебя об одолжении. Писал, но ты не ответила.

Сообщение от него открывать так и не стала.

— У меня еще отпуск. Все рабочие вопросы, — приподнимаю руку, разворачиваю запястьем к себе, смотрю на часы. — Начинают меня волновать через три дня.

Вру. Завтра же утром поеду «отвлекаться» от бренности своего бытия. В голове так и крутится слова Артёма — «Ты никого кроме меня полюбить не сможешь». Его стандартная фраза, слышала десятки раз, и каждый раз меня страхом охватывает. Вдруг так и есть?

— Я не по работе. Личного характера просьба, — делает шаг ко мне. И я как последняя шуганная дура отступаю назад.

Костя улавливает в моих движения неладное, не комментирует, но подходит ближе, обхватывает мой подбородок ладонью и бесцеремонно поднимает голову вверх. Глухо чертыхается.

Ситуация идиотская. Жила я себе преспокойно, вообще внимание соседей не привлекало, а тут прямо действие второе после антракта. У них что рассылку произвели на рабочие телефоны «Алёна в городе. Можно начинать».

— Это он сделал? — крайняя степень немилости в его голосе слышится.

Несколько часов только прошло, а я уже снова опустошенной себя чувствую. Не сразу понимаю, что он не о засосе спрашивает.

— Что ты хотел? Что за просьба? — дёргано стряхиваю его руку с себя, которой он так и придерживает моё лицо. — Давай быстрее, я устала.

— Я тебе вопрос задал. Это Шумов сделал? — его взгляд, очень тяжелый, снова к моей шее опускается. Я не отвечаю. — Сука, — мне даже не хочется уточнять я или Артём. — Поговорю с ним.

— Я тебя не просила.

— А я тебя не спрашивал, — произносит категорично, давая понять — тема закрыта.

Кого-то мне это напоминает.

— Говори, что ты хотел и я пойду, — ноша в руках становится непомерно тяжелой. Добраться бы до квартиры и упасть замертво, хоть в коридоре.

Он сомневается, говорить или нет.

— Сыну надо курс уколов закончить. Сейчас поеду за ним. Назначения все есть, но он очень боится, будет кричать, — предупреждает, брови приподнимая, от чего складки на лбу появляются, от чего-то они кажутся милыми. — Жанна заранее не предупредила о решении из больницы выписаться, я бы нашел кого — то. А так завтра к семь утра, — плечами пожимает. — Я обещаю его крепко держать.

— Ты же сам умеешь, — припоминаю его порывы самостоятельно меня уколоть.

— Завтра увидишь, держать и лекарство вводить нереально, — говорит так уверенно, словно я согласилась уже.

Маленький ребёнок болеет, отказать будет с моей стороны не красиво?

— Жена твоя против не будет? Не поверит что я единственный доступный тебе медицинский работник.

— Плевать. Надо было в больнице оставаться, но она «устала», — он явно недоволен второй половинкой.

— Договорились. Скинь в сообщении номер квартиры. К семи подойду. Вечером тоже после пяти, если надо.

— Очень надо, Алён, — смотрит на меня так, что я готова сквозь асфальт провалиться. Глаза его по всему моему телу гуляют, хорошо что я в удобном, широком костюме. — Спасибо тебе.

Киваю, мол, хорошо. Собираюсь уже уходить, но Костя у меня из рук забирает вещи.

— Я провожу.

Захожу в квартиру с чувством легкой благодарности к Косте, за то что не стал развивать тему связанную с моим бывшим. Пару фраз и я бы рыдала.

Закрываю дверь на все замки, лбом к ней прижимаюсь. Тело мелкая дрожь пробивает. Можно было бы лечь спать, лучший способ от дурных мыслей избавиться. Вместо этого плетусь в ванную, скидываю с себя вещи и достаю из настенного пенала свой антидепрессант.

Прохожусь по квартире, разбрызгивая по сторонам мужскую туалетную воду. Действие странное, но так пахнет папа. Папа равно спокойствие и защищенность, а я всего лишь маленькая девочка и у меня нет проблем. В самые тяжелые для себя времена я выработала условный рефлекс. Эта простая ассоциация любой раздражитель способна во мне подавить. Помимо успокоения, я невольно начинаю думать о том, что есть люди, которые любят меня, которым я нужна.