Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна. Страница 11

— Признаться, меня удивила твоя просьба сегодня задержаться, — намекающе протянула она.

— Марсела, ждём Хосе Игнасио, и я сразу всё рассказываю, после того как вы даёте клятву.

— Это наверняка касается дона Дарока, — сообразила Ракель. — Мы же за ним следили. Вот и выяснилось что-то компрометирующее, что нужно срочно сообщить Вашему Высочеству.

— Дона Дарока? — разочарованно протянула Марсела. — Честно говоря, Рауль, все эти Сиятельные игры мне изрядно надоели ещё в Муриции. Неприятно, когда к тебе относятся как к грязи под ногами из-за того, что ты не являешься Сиятельной. Даже Теодоро, на тот момент считавшегося моим женихом, интересовался мной куда меньше, чем пропавшей герцогиней Эрилейской, о которой говорил в моём присутствии так, что у меня сомнений не осталось, что они состояли в любовной связи.

Это меня так возмутило, что я бухнула, даже не помышляя о последствиях:

— Не надо выдумывать того, чего не было.

Она посмотрела на меня, как на умалишённую, и протянула куда более неприятным тоном:

— Вам-то откуда знать, сеньорита Кинтеро? Неужели Его Величество Теодоро Второй Блистательный делится с вами своими сердечными склонностями? Или, может, герцогиня Эрилейская — ваша ближайшая подруга?

Рауль резко встал, вклинился между мной и сестрой и почти миролюбиво сказал:

— Предлагаю вопрос о Сиятельных закрыть до появления Хосе Игнасио.

— Да о них вообще говорить не надо, — бросила Ракель. — Их нужно уничтожать сразу, как клопов. Ссориться ещё из-за них. Катарина, что тебе за дело, с кем спит король Муриции?

— Мне нет никакого дела до того, с кем спит король Муриции, но есть дело до правды.

— До какой правды, сеньорита Кинтеро? — насмешливо спросила Марсела. — Слышали бы вы Теодоро. «Я столько для неё сделал, а она так со мной поступила». «Неблагодарная особа, возомнившая себя королевой». «Зря я решил, что в моей постели она будет смотреться лучше, чем на плахе». И всё это говорилось в моём присутствии.

— Мне тоже кажется, что Теодоро плохо воспитан, — согласилась я с ней.

Да, ситуация не из приятных. Сколько человек могли услышать такие высказывания? А сколько из них, подобно Марселе, решили, что нас с Теодоро связывают куда более тесные узы, чем это было на самом деле? Наверняка от моей репутации даже ошмётков не осталось к этому времени, и гадкий Теодоро просто обязан на мне жениться, чтобы всё исправить. Тут я немного поостыла и поняла, что, пожалуй, не готова выходить за него замуж ни сейчас, ни позже. Меня не привлекало ни королевство, ни корона, ни король.

— Вы тоже воспитанием не отличаетесь, — зло бросила Марсела. — Говорите о монархе, пусть даже соседней страны без должного уважения. Он король, и он — Сиятельный, и вы стоите неизмеримо ниже, настолько от него далеки, что никогда не пересечётесь.

А ведь Теодоро её зацепил. Настолько зацепил, что оскорблённое самолюбие не даёт покоя. Дёргать её за больное место я не стала, вместо меня это сделала Ракель.

— Сиятельность — не повод для гордости, — вставила она. — Наоборот, повод для того, чтобы стыдиться предков.

— Пока что Сиятельность — это то, что жизненно необходимо Теофрении, — процедила Марсела, — иначе страны скоро не будет. Ни страны, ни людей.

— Добрый день! — в кабинет влетел запыхавшийся Альварес. — Извините, меня задержал сеньор Муньос. Дон Дарок ему, видите ли, пожаловался на мою навязчивость.

— Да мы всего лишь следили, чтобы он не напакостил! — возмутилась Ракель.

— Вот именно, — согласился Альварес. — Наверняка этот нехороший Сиятельный задумал что-то нехорошее.

— Он отбывает завтра в Мурицию, — неожиданно сказала Марсела. — Король Теодоро его вызывает.

В её голосе не было ни малейшего сожаления. А ведь почти жених, можно сказать: насколько я поняла, король Теофрении, окончательно отчаявшись спасти свою страну, согласен был выдать замуж дочь за первого попавшегося Сиятельного. Возможно, именно об этом и пойдёт речь у Теодора и Диего? Похоже, Рауль подумал о том же.

— Отец всё-таки с ним переговорил?

— Быть разменной монетой отвратительно, — горько бросила Марсела, ни отрицая, ни подтверждая переговоров, касающихся непосредственно её.

Ещё бы, после того плевка в душу, как это было в Муриции, мне бы тоже не захотелось так быстро менять жениха. Да ещё и на подобную самовлюблённую сволочь.

— Если у нас всё получится, этого не понадобится, — объявил Рауль. — Итак, все в сборе. — Он повёл пальцем, дверь захлопнулась и на помещение упала защита, напрочь отрезающая от остального мира. — Прежде чем я, точнее, мы с Катариной, начнём, вы должны принести клятву. Клятву о том, что ничего из того, что вы сегодня узнаете, не будет выдано никакому стороннему лицу без нашего разрешения. Клятва полная, предупреждаю сразу.

— Ого, — выразил общее мнение Альварес. — Серьёзное требование. Оно того стоит?

— Можешь отказаться. Тогда твоё место займёт кто-то другой. Возможно, ты даже не пожалеешь, потому что не узнаешь, чего лишился. Во всяком случае я очень надеюсь, что всё, что нам придётся сделать, так и останется в нашем узком кругу.

— Легион так же начинался, — восторженно сказала Ракель. — Я с вами. Всё, что направлено на благо Теофрении, поддерживаю всей душой.

Слова у неё не расходились с делом. Она первой дала клятву, за ней нужные слова сказала Марсела, и только после них, с видимой неохотой клятву выдавил из себя и Альварес.

— Катарина, начнёте? — предложил Рауль.

— Проблемы Теофрении нынешней напрямую связаны с Сиятельностью, но совсем не так, как это представлялось Легиону, — начала я. — Они не знали истоков Сиятельности и не понимали сути проблемы.

— Как раз суть они прекрасно понимали, — возмущённо перебила меня Ракель. — Сиятельные — зло.

— Но зло, выступающее против более опасного зла, — парировала я. — Зла, которое сейчас собирается, как минимум, захватить континент. И плацдарм этого зла — Теофрения.

— Не говорите глупости, сеньорита Кинтеро, — возмутилась Марсела. — Вы ещё скажите, как это твердят в Муриции, что Теофрения — оплот зла.

— Дамы, будет лучше, если вы не будете перебивать Катарину, — вмешался Рауль. — Катарина, с вашей стороны нужно побольше конкретики и поменьше эмоций.

— Хорошо. Сиятельность началась с того, что один из придворных магов создал дыру в другой мир. В результате ритуала, который пошёл не так, как планировалось, император погиб, а его приближённые получили свойство Сиятельности, которое подпитывается из разрыва. Параллельно из этого же разрыва повалили мелкие червеобразные демоны, которые потихоньку захватывают земли, приводя их в бесплодное состояние и устраивая катастрофы. Сиятельность их отталкивает. Более того, Сиятельные знают заклинания, позволяющие уничтожать на ограниченной территории этих демонов. Но количество Сиятельных уменьшается, они не перекрывают все земли, а новые демоны постоянно поступают через разрыв и могут вступать в симбиоз с магами. В Теофрении же бороться с черведемонами некому, поэтому они расплодились здесь уже в неприлично большом количестве. И отсюда будет идти наступление на остальные земли.

— Если это не выдумка, — задумчиво сказала Марсела, — то мы можем потребовать от монархов сопредельных стран выдать нам заклинание.

— Нам нужно закрыть дыру, — Ракель сразу била в причину. — Тогда новые перестанут поступать, а со старыми мы как-нибудь разберёмся.

— Именно, — подтвердил Рауль. — Но одновременно с закрытием дыры пропадёт подпитка Сиятельности. И Сиятельные сразу или постепенно станут обычными людьми. Как вы думаете, простят ли нам это монархи сопредельных государств?

— Думаю, нет, — задумчиво сказал Альварес. — Нас сотрут до основания и откроют дыру заново.

— Не откроют. Секрет утерян, — обрадовала я его. — Червей можно вычистить хоть сейчас, но только тех, кто не в магах.

— А с теми, кто в магах? — заинтересовался Альварес. Смотрел он на меня странно, словно понял, что я не та, за кого себя выдаю, но вот кто я именно, сообразить пока не мог.