Пусть верят (СИ) - "Северный Орех". Страница 7

— Постони для меня, — попросил я, чувствуя, как потеют ладони, а напряжение туго скручивается внутри.

— Ну уж нет. Так я притворяться не умею, — слабо ухмыльнулся Каримов. Он пытался выглядеть по-прежнему иронично, но, кажется, не мог. Его глаза потемнели, а дыхание стало напряжённым. Алим не отводил взгляд от моих пальцев, а я — от его губ. Хотелось попробовать их на вкус, ворваться языком, услышать тихий стон…

Оргазм прошил острой, неприятной иглой. Скрюченные пальцы свободной руки с досадой царапнули обшивку дивана. Секунда, две — и тело расслабилось, будто после неприятной процедуры. Всё было не так, как хотелось. Суррогат и притворство.

— Отлично. Я отработал свои деньги? — хрипло спросил Алим, поднимаясь с дивана и поворачиваясь ко мне полубоком. Я в ответ только кивнул, не в силах собраться в кучу. Мозги оплавились, как желе возле костра. — Ну и хорошо. До свиданья, Ярослав.

Дверь за ним закрылась тихо и аккуратно. А я остался сидеть на диване с ощущением, что это меня купили и трахнули за горсть кураги или орехов.

========== Часть 4 ==========

Сказать, что я чувствовал себя отвратительно — не сказать ничего. Моя совесть и здравый смысл вынесли мне весь мозг, а тишина в квартире многократно усиливала эффект. Даже работой отвлечься не получалось. Я что-то механически делал, сохранял, печатал, а сам думал о том, как по-дурацки вчера всё получилось.

Весь день я прокручивал мысли о том, как буду извиняться и что скажу Алиму в своё оправдание, но всё это не пригодилось. Потому что он не пришёл. Ни на следующий вечер, ни после. Я ждал его всю неделю, поставив для удобства высокий стул у окна, но нелепый широкий пуховик не появлялся на горизонте.

— Добрый вечер, тëть Тань! — я открыл окно на балконе и приветственно махнул дворничихе. — Как ваше здоровье? Как спина?

— Спасибо, Ярославушка! Вроде полегче. Как морозы прошли, так кости ныть и перестали. Может, весной ещё поноет, а летом, надеюсь, красота будет! — она заправила под платок прядь поседевших волос. — Хотя, наверное, скоро и сам узнаешь, почём фунт лиха — нога-то тоже небось к перемене погоды болеть начнёт.

— Да, наверное.

— Когда тебе гипс-то снимут?

— Завтра, надеюсь. А потом с костылями еще буду ходить… Тëть Тань, а Алим к вам больше не приходит? Раньше я каждый день его видел.

— Да, пропал куда-то. Может, работу нашёл? Он вроде говорил, что скоро перестанет приходить. Но точно не знаю. А что?

— Нет, ничего. Спасибо.

Я закрыл окно и поковылял на кухню, поставить чайник. Значит, Алим знал, что перестанет приходить в наш район? И ничего не сказал? Обидно… Хотя я, несомненно, обидел его куда больше.

***

Я ехал из больницы на такси и с удовольствием осматривался по сторонам. Жить без гипсового балласта — сплошное удовольствие! И даже необходимость ходить с костылëм, а потом и палочкой, регулярно разминать ногу и разрабатывать сухожилия не портила мне настроение. Так бывает — после прошедшей боли или дискомфорта первое время необычайно ярко чувствуешь свободу. Как в том анекдоте про большое семейство и купленную, а потом проданную козу.

Под мерное бормотанье магнитолы я закемарил на заднем сиденье. А проснулся от плавного толчка, когда такси остановилось на светофоре, уже почти возле дома.

Мое внимание привлекла старенькая Шкода Практик, стоявшая на встречке. От всех остальных машин на дороге её отличала большая наклейка обычного кактуса на капоте. Кто вообще украсит такой картинкой на машину? Может, у владельца фамилия Кактусов? Или Колючкин? Дурацкие озорные мысли так и лезли в голову, и я с любопытством вгляделся в водителя уже отъезжавшей Шкоды.

Молодой парень в белоснежной рубашке, так оттеняющей его смуглое лицо. Широкие брови, восточные глаза… за рулём старушки, украшенной кактусом, сидел Алим. Или нет? На мгновение мы будто встретились взглядом, а потом он проехал мимо.

— Остановите! — я машинально хлопнул по водительской спинке ладонью и оглянулся назад, стараясь рассмотреть номера. Как назло, стоявшая сзади Газель загородила всё, что можно, а встречный поток двинулся дальше, как ни в чём не бывало.

— А?

— Остановите! Срочно!

Недовольно бубнящий водитель свернул на обочину, и я чуть не выскочил наружу, на миг позабыв о костылях. Старая Шкода к тому времени уже исчезла с горизонта, а я так и не понял, был это Алим или моя зацикленность исчезнувшим бродяжкой перешла на следующую ступень.

***

Звонок раздался почти в девять вечера. К этому времени я уже успел поужинать, сходить в душ и припасти одежду и рабочие бумаги на завтра. Наконец-то вырвусь из этих стен и окунусь в рабочую атмосферу! Уж лучше ездить на работу на такси и скакать с костылем, чем сидеть дома! Зато среди людей!

— Здравствуй, — на пороге стоял Алим, вцепившись пальцами в отворот расстëгнутого широкого пуховика.

— Привет.

Я не видел его всего неделю, но ужасно соскучился! Если честно, я вообще не думал, что он когда-нибудь придёт. Я бы не пришёл.

— Я просто так. Ненадолго. Можно?

— Да! Проходи! — я отмер и подвинулся в сторону, пропуская его в квартиру. Дверь закрылась с мягким щелчком. — Ты голоден?

— Нет, спасибо. Но от чая не откажусь. О, тебе сняли гипс? Поздравляю!

— Да, теперь восстановительный период. Массажи, упражнения, растяжка… Не особо приятное, но необходимое время.

Я быстро залил заварник кипятком и жадно уставился на свою потерю. Тени под глазами, упрямо сжатые губы… Что он говорил про мимику, которая негативно отражается на лице?

— Алим, у тебя всё в порядке?

— Да, — он испытующе уставился на меня, словно чего-то ожидая.

— Я тебя сегодня видел, — произнёс я, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Меня? На рынке? А я тебя и не заметил, — ничего, кроме удивления.

— Нет, в машине. В старенькой Шкоде с наклейкой кактуса.

— Ты ошибся. Я не ездил в машине с кактусом, — Каримов улыбнулся и облокотился на столешницу локтями. — Я весь день помогал на рынке. Разгружали две фуры с пацанами.

— Ты был за рулём. Я видел.

— Я не умею водить. Хотел бы, но пока нет возможности научиться. Да и автомобиля нет. Хотя, если бы у меня были права, то я бы радовался и кактусу, — глаза цвета иранских фиников мягко улыбались.

— Понятно, — блин. Может, я и правда обознался? Я видел того парня долю секунды и не могу утверждать наверняка. К тому же, если бы у бродяжки была машина, то вряд ли бы он жил на рынке и ходил в одежде, отданной добрыми людьми.

— Ярослав… Я много думал о нашей прошлой встрече. И я хочу повторить. На тех же условиях. Ты платишь и ни на чём не настаиваешь, — неуверенно прервал тишину Алим. — Кажется, в прошлый раз ты хотел поцелуй?

— Помню. Я согласен, — куда делись все мои доводы и объяснения? «Я скучал. Прости меня. Ты бесценен, Алим» — где вот это всё? Целую неделю я обдумывал, как буду извиняться, а сейчас согласился, едва почувствовал возможность снова быть рядом. — Сколько?

— Пять тысяч. Нормально?

Какое нормально, глупый? Разве за то, что я чувствую, платят?

— Кошелёк в прихожей. Пошли, — я вытащил портмоне из куртки и протянул оранжевую купюру. — Алим, если тебе нужны деньги для чего-то определенного, то ты можешь сказать мне об этом. Ты не обязан…

— Спасибо, Ярослав. Всё честно. Я продаю, ты покупаешь. Это такой вид заработка у нищих, и мне вообще повезло, что есть такая возможность. Нужно ловить момент.

— Алим, я не…

— Если дорого, то скажи, — Алим в ожидании замер, настороженно рассматривая эмоции на моем лице. А я вспомнил его слова с прошлой встречи, что он уйдет, если я не заплачу, и покачал головой. Может быть, со временем нам удастся преодолеть эту стену из дензнаков?

— Всё в порядке.

Алим кивнул и сделал порывистый шаг вперед, оказавшись совсем рядом и начиная сверлить взглядом мою переносицу.

— Я никогда не целовал парня, — признался он негромко.

— А девушек?

— Девушек целовал. Но хотелось почувствовать, как это с парнем. С тобой. С мужчиной, что старше и опытнее меня, — едва слышно выдохнул Алим мне в губы.