Опасная невинность (ЛП) - Рейли Кора. Страница 70

Лоркан кивнул Корбину, который взял свою реплику и ушел. — Эйслинн, что ты здесь делаешь? Разве я не ясно выразился, когда отослал тебя?

Я нахмурилась на него. — Мы оба знаем, почему я здесь. И твои сигналы не так ясны, как ты думаешь. Наша совместная ночь в Дублине может привести к некоторым недоразумениям. Ты позволишь мне войти или попытаешься остановить меня, как это сделал Корбин?

Он проигнорировал мой комментарий о нашей ночи, даже не дрогнув. Либо это не имело для него значения, либо он очень старался сделать так, чтобы это выглядело именно так. У меня не было эмоциональной способности анализировать его. — Это была бы не попытка. Я бы остановил тебя, — прошептал он глубоким голосом, от которого у меня по спине всегда пробегала дрожь, особенно когда он говорил грязно.

— Имоджен за этой дверью, не так ли?

Лоркан посмотрел на меня, нахмурив брови. — Некоторые двери должны оставаться закрытыми.

Я ткнула пальцем в его грудь, переполненная гневом и беспокойством. Сдержанность казалась невозможной. — Нет, если за этим стоит моя сестра.

Лоркан испустил долгий вздох, затем шагнул вперед и открыл дверь. — Я сделал это для твоего же блага.

Правда? Он явно был зол на меня. Я проигнорировала его комментарий и шагнула в комнату, где в центре стояла односпальная кровать, окруженная аппаратами, которые были подключены к бледной фигуре. В глубине души я знала, что это Имоджен, но я едва узнала ее. Она была тенью той сестры, которую я видела в последний раз. Она была худой, намного худее, чем я когда-либо ее видела, и она перепробовала все диеты на планете в своем стремлении стать моделью. Ее впалые щеки были широко растянуты из-за дыхательной трубки, исчезающей между потрескавшимися губами. Ее светлые волосы были спутаны и сбриты с левой стороны, где на черепе теперь красовался длинный шрам. Из него выходили трубки, отводящие какую-то жидкость из ее головы. Меня охватила тошнота. По всему ее телу все еще были видны следы синяков. Я подползла к ней, совершенно растерянная при виде того, что моя честолюбивая сестра так безжизненна, как голая оболочка.

Я схватила одну из ее рук. Несмотря на то, что она выглядела мертвой, она была теплой. Ее грудь медленно поднималась и опускалась. Я проглотила комок в горле.

— Что случилось? — прохрипела я. — Ты сказал, что мужчина, с которым она была, не причинит ей вреда, потому что он знал, что ты шурин Имоджен. Ты сказал, что он не склонен к насилию. Это на него не похоже. — Мой голос приобрел истерический оттенок, но я ничего не могла с этим поделать. Последние двадцать четыре часа были слишком тяжелыми. Я совсем не спала.

Уголком глаза я заметила, как Лоркан подошел ближе. Часть меня хотела снова послать его, но мне нужны были ответы. И я не хотела оставаться одна. Имоджен здесь не было.

— Я провел собственное расследование. Ничто не указывает на то, что виновником является ее первоначальный спонсор. Похоже, она нашла нового спонсора с еще большими деньгами в Сент-Бартсе. Она переехала на его яхту, и это последнее, что я смог выяснить. Каким-то образом она оказалась на берегу на пляже в Майами.

Все могло произойти именно так. Не было ничего необычного в том, что Имоджен бросала одного мужчину ради лучшего варианта.

— Они жестоко избили ее, прежде чем выбросить в океан. Ей повезло, что проститутка нашла ее рано утром. Она собиралась делать минет на пляже.

Во мне поднялась тоска, когда я представила себе Имоджен, безжизненно плавающую в океане, выброшенную туда как мусор, как будто она была чем-то, что можно просто выбросить.

— Твоей сестре повезло, что проститутка не просто закрыла на это глаза. Большинство из них хотят избежать неприятностей, а полумертвая женщина всегда означает неприятности. Ее Джон удрал, но она вызвала полицию и скорую помощь.

Я едва могла дышать из-за комка в горле.

— Из-за травмы головы ее пришлось вскрыть, чтобы снять давление. С тех пор она находится в вегетативном состоянии. Она поступила в больницу под именем Джейн Доу. Они думали, что она проститутка, которую избил ее муж. Это было счастливое совпадение, что один из моих знакомых в Майами следил за неизвестными женщинами. Я предпочитаю быть подготовленным.

— Когда ты узнал? — Я провела большим пальцем по сухой руке Имоджен. Возможно, она чувствовала мое присутствие. Она не умерла, значит, она все еще должна быть где-то там.

— Около десяти дней назад. Ее нашли за пару дней до того, как мне позвонили.

Я еще раз погладила кожу Имоджен, а затем осторожно положила ее руку на кровать и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Лоркан последовал за мной и закрыл дверь. Я была близка к слезам, на грани полной потери сознания. Как я расскажу об этом маме? Она подозревала худшее, и я тоже. Это было не так, но близко к этому. И Финн.

О, Финн. Стоит ли мне вообще говорить ему?

Он перестал спрашивать об Имоджен. Может, мне стоит просто позволить ему жить дальше?

Я знал, что будет дальше, когда Эйслинн вышла из комнаты. Я чувствовал, как гнев накатывает на нее волнами.

Как только дверь закрылась, она набросилась на меня. — Ты не имел права скрывать от меня правду! Имоджен — моя сестра. Ты знал, что я искала ее несколько месяцев, и не удосужился сказать мне, что она находится в больнице прямо за углом от тебя и борется за свою жизнь!

— Она не борется за свою жизнь, Имоджен. Она на пороге смерти. Врачи ясно дали понять, что ее шансы когда-либо очнуться невелики, и даже если она очнется, она уже не будет той сестрой, которую ты в последний раз видела в Дублине. Они избили ее до полусмерти.

Эйслинн вздрогнула, и ее лицо стало еще краснее, а глаза вспыхнули от ярости. — Ты не имел права скрывать это от меня!

— Я хотел защитить тебя от суровой правды.

Ее зеленые глаза наполнились непролитыми слезами. Я почти потянулся к ней, но знал, что она просто оттолкнет меня. Мне даже не стоит думать о том, чтобы утешить ее. Когда Корбин позвонил, я был застигнут врасплох, а вид ее вблизи сделал с моим телом и сердцем то, что я презирал. Я знал, что ничего хорошего из возвращения Эйслинн в Нью-Йорк не выйдет.

— Мне не нужна защита от правды! Я могу с ней справиться. Это лучше, чем неопределенность.

— Но неопределенность все равно есть, Эйслинн. Теперь ты застрянешь, как и твоя сестра, потому что у тебя будет надежда, даже если она тщетна. Ты отложишь свою собственную жизнь, чтобы помочь сестре, даже если ее уже не спасти.

— Ты меня не знаешь. Но даже если ты прав, и я проведу следующие несколько недель или месяцев у больничной койки моей сестры, то это мое решение, а не твое. Ты не должен был забирать у меня это решение.

— Может быть.

— Не говори так, как будто тебя это действительно волнует, — шипела она. — Ты ненавидишь меня за то, что я предала тебя. Разве ты не должен злорадствовать по поводу моей боли?

Я натянуто улыбнулся. — Должен, и поверь мне, я в бешенстве, что не чувствую этого, но ты каким-то образом залезла мне под гребаную кожу, и я не могу тебя выцарапать. Может, ты забыла, что я отправился в Дублин, чтобы спасти тебя. Если бы я хотел твоей боли, то не стал бы этого делать.

Эйслинн уставилась на меня в смеси надежды и ужаса. Она сделала шаг назад, но не от страха. — Я не могу справиться с этим сейчас. Я измучена, мне грустно, я в отчаянии, я так напугана. Не могу сейчас иметь дело с тобой, с твоими играми, с хождением туда-сюда. Я не хочу. Мне нужно заботиться об Имоджен. Мне нужно понять, что делать дальше. Я… — Она замолчала, слезы ярко блестели в ее глазах.

— А как же Финн? И твоя мать? Разве ты им не нужна? Ты должна вернуться в Дублин. Я позабочусь о том, чтобы Имоджен была защищена и о ней позаботились.

— Они поймут. Я не уеду. Я не могу. Мне все равно, если ты хочешь, чтобы я уехала из твоего города. Мне все равно, если ты будешь угрожать мне, бить меня или делать все, что ты хочешь сделать, я останусь, пока Имоджен нельзя будет перевезти.