За Тихим Доном (СИ) - Шефф Вийя. Страница 21
Огромная квартира встречает глухой тишиной.
— Раздевайся, — требовательно.
Разносится эхо.
Она испуганно смотрит на меня во все глаза и снова начинает всхлипывать, давя на жалость.
Сочувствую, но ничего поделать не могу. Тебе, как минимум, придётся меня выслушать, как максимум — ты заснёшь в моих объятиях.
— Пальто сними, — поправляюсь.
Неловко и путаясь в рукавах, стягивает чёрное пальто. Мрачное какое-то. Ей бы подошло синее или голубое, к цвету глаз.
Мне надоедает ожидание, и вытряхиваю её из этой долбаной тряпки.
-Оно тебе не идёт. — Бросаю небрежно на кресло, которое стоит в прихожей.
Маша сжимается вся в комок и обхватывает себя руками. Непроизвольная попытка защититься. Глупо. Обижать я и не собирался.
— Проходи, — стараюсь вложить в голос всё спокойствие, на которое способен.
Это трудно, так как внутри у меня всё ещё клокочет ревность. С Клинской я понял, что способен на неё, раньше со всеми было по барабану.
Просто раньше я не влюблялся...
Глава 22
Саундтрек к главе: ARKH — Загоняюсь.
— Выпьешь что-нибудь? — хочу показаться хорошим хозяином.
— Ты сейчас вот это серьёзно? — кривится от возмущения.
— Тебе не помешает расслабиться.
— Я не буду с тобой пить! Не собираюсь расслабляться! Я домой хочу! — срывается на крик.
— Не ори! — подхожу и хватаю за запястья. — Я старался с тобой по-человечески, но ты упёрлась рогом. Всю душу измотала!
— Так оставь меня в покое и уйди.
— Если бы я мог, — отпускаю её и хватаюсь за голову, сжимая виски. — Я пытался, но не получается. Ты, как паразит, залезла ко мне в голову, душу, сердце и управляешь мной. Мне без тебя жить тошно... Если бы я знал, что любить так тяжело и больно — уехал бы на необитаемый остров.
— Ещё не поздно... — садится на диван.
— Поздно... Я по уши погряз в чувствах к тебе. Ну что ты хочешь? — становлюсь перед ней на колени и смотрю в глаза. — Я любое желание исполню...
Маша открывает рот, но я уже знаю, что она попросит.
— Это не проси. Я не уйду из твоей жизни... Я сдохну без тебя, Машенька, — кладу голову ей на колени.
Она вздрагивает и пытается отодвинуться, но я обхватываю руками за голени и не выпускаю.
— Знаю, похож на сумасшедшего. Мне самому страшно от себя.
— Рома, ты же хороший. Кошечкам, собачкам помогаешь, благотворительностью занимаешься. Приют для животных курируешь. Помоги и мне... Освободи от своей убивающей нас обоих любви. Пожалуйста...
— Не могу... — интенсивно машу головой. — Ты же меня совсем не знаешь и не хочешь узнать. Специально встречаешься и ходишь на свидания с кем угодно, но только не со мной. А я мучаюсь от ревности. Маш, я тебя люблю...
Шепчу признание, а сам скольжу руками по её ногам под юбку.
— Не надо! — пинается и забивается в угол дивана. — Я не хочу тебя, Шолохов.
— А я тебя очень, — пробираюсь к ней, словно хищник, на четвереньках.
Мычит от моих поцелуев, которые не дают ей ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Да, я грубый и безжалостный, но и ты такая же. Полосовать моё сердце своими поступками — это жестоко. Убийственно жестоко. Даже не дав шанса...
Руки блуждают и изучают стройное тело: ягодицы, живот, грудь. Брыкается, упирается локтями в грудь. Макияж от слёз размазался по лицу.
— Ты говорил, что не тронешь, — пищит от упорства.
— Я этого не говорил, — мой голос хриплый. — Я сказал, что насиловать не буду.
— А что ты делаешь сейчас? — всхлипывает.
Я ослабляю хватку, задумавшись, и она пользуется этим. Пинает и переваливается через спинку дивана.
— Далеко не убежишь, — ухмыляюсь и поднимаюсь.
Прыжок и я почти рядом. Маша взвизгнула и побежала в сторону спальни.
— Отлично, прямо, куда нужно пришла. — Встаю в дверях.
Клинская озирается по сторонам, застряв между огромной двуспальной кроватью и дверью в гардеробную. Открывает её, понимает, что попасть туда — это ловушка и мечется к кровати, пытаясь её перебежать.
Всего пара шагов и хватаю её за ногу. Падает лицом вниз. Подтягиваю и переворачиваю на спину.
— Перестань от меня бегать, — прижимаю к кровати своим телом. — Это моя квартира, я здесь каждый сантиметр знаю — негде спрятаться.
Все эти догонялки и Машино сопротивление вызывают жуткое желание. В голове так и стучит " возьми её ". Но я же не маньяк или насильник. Руки опускаются — не могу я силой заставить...
Клинская опять пользуется моментом и ускользает из-под меня, а выбежав из комнаты, подпирает стулом дверь.
Бестолковая!
Один хороший пинок и она открывается.
Нахожу Машу в кухне. Стоит зарёванная и держит перед собой нож.
— Не подходи!
Не слушаю. Приближаюсь так близко, что острый кончик лезвия немного входит в мой живот, на белой футболке появляется капля крови.
— Давай, валяй! Убей меня! Ты же хочешь от меня избавиться. Отличный способ! — хватаю её за руку и слегка дергаю на себя.
Больно. Нож режет кожу. Но мне больше интересно, что сейчас в её глазах. Страх, ужас, смятение. Она не сможет...
Отпускает ручку и я, завладев ножиком, возвращаю его на место в подставку.
— Не так просто убить человека, Машенька, — веду головой то в одну сторону, то другую, похрустывая шейными позвонками. — Для этого нужно обладать холодным разумом и ненавидеть людей. Или очень сильно любить...
Она округляет глаза, думая, что я готов на её убийство.
— Успокойся. Я не буду тебя убивать. Ты мне живая нужна.
— Для чего?
— Любить... Зачем ещё...
— Шолохов, обратись к врачам. Ты больной. Я устала тебе повторять — между нами ничего не будет. Ты мне омерзителен.
— Бла-бла-бла, — отворачиваюсь от неё ненадолго, чтобы взять графин и попить воды.
На мою голову с глухим звоном обрушивается что-то тяжелое. В глазах мутнеет от боли, и появляются красные пятна. Прежде чем отключиться, я поворачиваюсь к Маше и вижу её с чугунной сковородой для гриля в руках. А ещё её огромные синие испуганные глаза.
А дальше всё... темнота...
— Ай...
Хватаюсь за ужасно ноющую голову, очухиваясь на полу кухни.
Протягиваю руку к затылку, где боль самая сильная. Огромная шишка и что-то липкое.
Кровь... Смотрю на свои испачканные пальцы.
— Маша...
Не слышу почти свой голос. Просто хрип, царапающий горло.
Цепляясь за ручки шкафов кухонного гарнитура, поднимаюсь и, перетаскивая ватные ноги, иду к холодильнику. Достаю какой-то пакет из морозилки и прикладываю к гематоме.
Блядь... Не слабо отоварила по башке...
На сто процентов уверен, что её уже давно в квартире нет. Ключ, который положил, когда пришли, из кармана исчез.
Сколько я валялся без сознания?
Почти час... Показывают наручные часы.
Пиздец...
Что вообще со мной происходит?
Я слетел с катушек, как долбанный Чикатило. Клинскую перепугал до потери пульса.
Может она права и мне нужна помощь специалиста? Разве так можно любить? По-зверски... Я же готов разорвать любого соперника. Это ненормально.
Подкатывает тошнота. Похоже, у меня лёгкое сотрясение. Бывало уже, так что знаю эти ощущения.
Закидываю пару таблеток обезболивающего и падаю в кровать. В висках пульсирует боль, затылок жутко ломит. Кажется, что внутри головы кто-то копошится.
Это надо же...
Усмехаюсь.
Не побоялся ножа, а вырубили каким-то куском железа.
Лошара ты, Тихий...
Тебя на татами уложить не могли, а тут хрупкая маленькая девчонка со сковородкой с одного удара. А говорят — против лома нет приёма.
— Ты чего такой помятый? — смотрит на меня Лёшка утром в универе.
— Ночка весёлая была...
— Бухал? Почему без меня? — с упрёком.