Жребий (Жребий Салема) - Кинг Стивен. Страница 52

— Очень мало. Только, что она как-то связана с домом Марстена.

— А говорил он вам, что в детстве пережил в доме Марстена сильную травму?

Мэтт резко поднял голову.

— В самом доме? Нет.

— Он влез туда «на слабо». Хотел вступить в один клуб, и ему назначили испытание — сходить в дом Марстена и принести что-нибудь оттуда. Собственно, это он сделал… но прежде, чем уйти, поднялся на второй этаж в спальню, где повесился Хьюби Марстен. Бен открыл дверь и увидел висящего Хьюби. Хьюби открыл глаза. Бен кинулся наутек. Это мучило его двадцать четыре года. Он вернулся в Удел, чтобы попытаться написать книгу и избавиться от этого кошмара.

— Господи, — сказал Мэтт.

— У Бена есть… определенная теория относительно дома Марстена. Частично она произрастает из его личного опыта, частично — из изумительных фактов, которые он раскопал о Хьюберте Марстене…

— Это вы про склонность Хьюби к сатанизму?

Сьюзан вздрогнула.

— Откуда вы знаете Учитель мрачновато улыбнулся.

— Не все сплетни в маленьких городках передаются в открытую. Есть и секреты. Среди гуляющих по Салимову Уделу тайных слухов есть и касающиеся Хьюби Марстена. Теперь-то этот секрет — достояние десятка стариков, в том числе и Мэйбл Уэртс. Дело давнее, Сьюзан. Писаного закона о том, что некоторые истории разглашению не подлежат, нету. И все равно, как ни странно, даже Мэйбл не станет говорить о Хьюберте Марстене ни с кем вне своего круга. Нет, посудачить о его смерти они, разумеется, не откажутся. Об убийстве тоже. Но спросите их про те десять лет, что Хьюби с женой провели там, наверху, занимаясь Бог весть чем, и в игру вступит принцип губернатора —вероятно, самого близкого к табу понятия нашей западной цивилизации. Тут шептались даже, что Хьюберт Марстен крадет маленьких детей и приносит их в жертву своим адским божествам. Удивительно, что Бену так много удалось узнать. Секретность, окружающая этот момент жизни Хьюби, его жену и его дом без малого секрет племени.

— Он вышел на это не в Уделе.

— Тогда понятно. По-моему, эта теория — довольно старое парапсихологическое поветрие: люди, дескать, вырабатывают зло так же, как слизь, экскременты или кожу под ногтями. И это зло не исчезает. В частности, дом Марстена мог стать чем-то вроде споры зла, заряженным злобой аккумулятором — Да. Бен выразился этими самыми словами. — Сьюзан недоуменно посмотрела на него.

Мэтт сухо рассмеялся.

— Мы читали одни и те же книги. А вы что думаете, Сьюзан? В вашей философии есть нечто большее, чем небеса и земля?

— Нет, — сказала она со спокойной твердостью. — Дома — просто дома. Зло погибает с сотворением его.

— Вы подразумеваете, что неуравновешенность Бена может дать мне шанс увлечь его на ту тропинку к безумию, которую я уже прошел?

— Нет, конечно. Я не считаю вас сумасшедшим, но, мистер Бэрк, вы должны понять…

— Тише.

Он подался вперед и вздернул голову. Сьюзан замолчала и прислушалась. Ничего… только скрипнула доска. Девушка вопросительно взглянула на Мэтта, но тот покачал головой.

— Вы говорили?..

— Я просто хотела сказать, что из-за такого совпадения сейчас Бену вовсе не время изгонять бесов своей юности. С тех пор, как дом Марстена опять заселили и открылся этот магазин, в городе ходит очень много дешевых сплетен… если уж на то пошло, и про Бена тоже болтают. Известны случаи, когда обряд изгнания дьявола выходил из-под контроля и оборачивался против самого изгоняющего. По-моему, Бену нужно выбираться из города. А еще я думаю, что вы могли бы воспользоваться этим и отдохнуть Изгнание дьявола заставило Сьюзан вспомнить просьбу Бена сказать Мэтту о католическом священнике. Повинуясь внезапному порыву, она решила промолчать. Теперь стало достаточно ясно, почему он просил об этом, но это только подлило бы масла в огонь, который, по мнению Сьюзан, итак уже опасно разгорелся. Когда Бен спросит ее — если вообще спросит — она скажет, что забыла.

— Я понимаю, насколько безумно это должно звучать, — говорил Мэтт. Даже с моей точки зрения. А ведь я слышал и как поднималось окно, и тот смех, и видел сегодня утром ставень, лежавший у подъездной дороги. Но, если это хоть как-то успокоит ваши страхи, должен сказать, что Бен реагировал вполне разумно. Предложил для доказательства или опровержения подвести теоретическую базу и начать с… — Мэтт снова осекся и прислушался.

На этот раз молчание затянулось, и, когда учитель опять заговорил, тихая уверенность в его голосе испугала Сьюзан.

— Наверху кто-то есть.

Она послушала. Ничего.

— Вам кажется.

— Свой дом я знаю, — тихо сказал он. — Кто-то в спальне для гостей… вот, слышите?

И тут она действительно услышала.

Отчетливо скрипнула половица — так скрипят полы в старых домах, но Сьюзан словно бы различила в этом звуке нечто большее, невыразимо тайное.

— Я пошел наверх, — сказал Мэтт — Нет!

Она выпалила это, не задумываясь.

И сказала себе: ну-ка, кто там сидит у печки и думает, что ветер в трубе —это баньши?

— Прошлой ночью я боялся и ничего не сделал, и стало хуже. Теперь я иду наверх.

— Мистер Бэрк…

Они оба заговорили вполголоса. Во все жилы Сьюзан червем вползло напряжение, от которого деревенели мышцы. Может быть, наверху действительно кто-то был. Взломщик.

— Говорите, — сказал Мэтт. — После того, как я уйду, продолжайте говорить. На любую тему.

И не успела Сьюзан возразить, как Мэтт встал с места и направился в сторону коридора, двигаясь так грациозно, что Сьюзан поразилась. Один раз учитель оглянулся, но она ничего не сумела прочесть в его глазах. Мэтт начал подниматься по лестнице.

Такой быстрый поворот событий вверг рассудок Сьюзан в мир нереального. Меньше двух минут назад они спокойно обсуждали положение дел в свете электрических лампочек, не оставляющем места ирреальному. Теперь же Сьюзан было страшно.

Вопрос: если поместить психолога в одну комнату с человеком, считающим себя Наполеоном, и оставить их там на год (или на десять лет, или на двадцать), кто выйдет в итоге — два последователя Скиннера или два парня, закладывающих руку за борт пиджака? Ответ: данных недостаточно. Она открыла рот и сказала:

— В воскресенье мы с Беном собирались поехать по дороге 1 в Кэмден — знаете, тот городок, где снимали «Дом Пейтона» — но теперь, наверное, придется повременить. Там у них прелестнейшая церквушка…

Сьюзан обнаружила, что бубнит очень плавно, не останавливаясь, хотя руки на коленях стиснула так, что пальцы побелели. Голова была ясной —все эти разговоры о кровососах и зомби еще не подействовали. Волны черного ужаса испускал спинной мозг, куда более древнее сплетение нервных узлов и волокон.

Труднее этого подъема по лестнице Мэтту ничего в жизни не выпадало. Все — что тут еще скажешь? Остальное просто не шло ни в какое сравнение. Кроме, может быть, одного.

Мальчиком восьми лет Мэтт состоял в отряде скаутов «Детеныши». До дома (материнского логова) нужно было пройти милю. В свете позднего пополудня по дороге шагалось замечательно — просто великолепно. Но, пока они шли к дому, спускались сумерки и освобождали разверзавшиеся под ногами длинные, извилистые тени, а если компания горела особенным энтузиазмом и загуливалась допоздна, домой приходилось отправляться затемно. Одному Одному. Да, вот ключевое слово, самое ужасное в английском языке.

Свечку убийцам не держат, а ад — всего лишь бледный синоним…

У дороги стояла разрушенная церковь — старый молитвенный дом методистов. Тылом руины выходили на дальний конец прихваченного морозцем и покрытого ледяными кочками газона. В поле зрения поблескивающих пустых окон собственные шаги вдруг начинали казаться очень громкими, мелодия (что бы ты ни насвистывал) замирала на губах, а в голову лезли мысли о том, каково должно быть внутри: перевернутые скамьи, сгнившие сборники церковных гимнов, разваливающийся алтарь, где теперь справляют шабаши лишь мыши… и ты гадал: а что же может там обитать кроме мышей — какие безумцы, какие чудовища? Может быть, они подсматривают за тобой из окон желтыми глазами рептилий. И, может быть, наступит вечер, когда они не удовольствуются подглядыванием. Может быть, однажды растрескавшаяся, висящая под сумасшедшим углом дверь распахнется, и то, что обнаружится за ней, с первого взгляда сведет тебя с ума.