Жребий (Жребий Салема) - Кинг Стивен. Страница 69

Марджори Глик исчезла.

А Джимми кричал.

Бен включил флюоресцентные лампы под потолком и повернулся, чтобы посмотреть на товарища, но тот уже был на ногах. Он держался за шею, и пальцы были искристо-алыми.

— Она укусила меня! — выл Джимми. — Господи Исусе, она меня укусила! Бен подошел к нему и попытался обнять, но Джимми отпихнул его, бешено вращая глазами.

— Не трогай меня. Я нечист.

— Джимми…

— Дай мою сумку. Господи, Бен, я чувствую, что оно там. Оно во мне — и делает свое дело. Ради Бога, дай мне сумку!

Бен принес лежавшую в углу сумку.

Выхватив ее у Бена из рук, Джимми подошел к секционному столу и поставил сумку на него. Мертвенно-бледное лицо сияло от пота. Из рваной раны на шее беспощадно выплескивалась кровь. Судорожно, со свистом дыша широко раскрытым ртом, Джимми присел на стол, открыл сумку и порылся в ней.

— Она меня укусила, — пробормотал он в раскрытую сумку. — Ее рот… о Боже, ее грязная поганая пасть…

Джимми вытащил из сумки флакон антисептика, и снятый колпачок, крутясь, пролетел по кафельному полу. Оперевшись на руку, Джимми откинулся назад, перевернул бутылочку над горлом, и на рану, брюки, стол выплеснулась дезинфицирующая жидкость, нитями вымывая кровь. Он закрыл глаза, вскрикнул, потом еще. Державшая флакончик рука не дрогнула.

— Джимми, что я могу…

— Минутку, — пробормотал Джимми. Погоди. Думаю, уже лучше. Погоди, просто погоди…

Он отшвырнул флакон, который вдребезги разлетелся на полу. Отчетливо была видна отмытая от свернувшейся крови рана. Бен увидел, что ран две —два прокола рядом с яремной веной, один — со страшно искромсанными краями.

Джимми достал из сумки ампулу и шприц, содрал с иглы защитную оболочку и проткнул ампулу. Руки тряслись так, что ему пришлось сделать два захода. Заполнив шприц, он протянул его Бену. — Противостолбнячная, — объяснил он. — Коли. Вот сюда. — Он вытянул руку, поворачивая так, чтобы стала видна подмышечная впадина.

— Джимми, ты вырубишься.

— Нет. Не вырублюсь. Давай Бен взял шприц и вопросительно заглянул Джимми в глаза. Тот кивнул. Бен воткнул иголку.

Тело Джимми напряглось, как стальная пружина, он на секунду превратился в агонизирующее изваяние. Все жилы от резкого облегчения натянулись, потом, мало-помалу Джимми начал расслабляться. Тело в ответ на введение сыворотки содрогнулось, и Бен заметил, что пот на лице Джимми смешался со слезами.

— Приложи ко мне крест, — сказал Джимми. — Если я все еще не очистился от нее, со мной… со мной что-нибудь произойдет.

— Думаешь?

— Уверен. Когда ты погнался за ней, я посмотрел на тебя и мне захотелось погнаться за тобой. Господи помилуй, захотелось! Потом я посмотрел на этот крест и… меня чуть не вывернуло. Бен приложил крест к шее Коди.

Ничего не случилось. Сияние — если крест вообще сиял — бесследно исчезло. Бен убрал крест.

— Ладно, — сказал Джимми. — Думаю, больше мы ничего не можем сделать. — Он порылся в сумке, нашел пакетик с двумя пилюлями и разжевал их. — Наркота, сказал он. — Великое изобретение. Слава Богу, я сходил в сортир до того… до того, как это случилось. По-моему, я обдулся, но вышло всего капель шесть. Можешь забинтовать мне шею?

— Наверное, — отозвался Бен.

Джимми дал ему марлю, пластырь и хирургические ножницы. Нагнувшись, чтобы наложить повязку, Бен увидел, что кожа по краям ран приобрела скверный густо-красный цвет. Когда Бен осторожно прижал повязку к месту, Джимми вздрогнул от боли. Он сказал:

— Пару минут мне казалось, что я чокнусь. По-настоящему, в клиническом смысле этого слова. Ее губы на моей шее… укус… — Он сглотнул. — Когда она кусала меня, мне это нравилось, Бен, вот что самое гадкое. Честно говоря, у меня встал. Веришь, нет? Если б ты ее не оттащил, я бы… я бы позволил ей…

— Наплюй, — сказал Бен.

— Я должен сделать еще одну вещь, которая мне не нравится.

— Какую?

— Сейчас. Посмотри-ка на меня.

Бен закончил бинтовать и немного отстранился, чтобы взглянуть на Джимми.

— Что…

И вдруг Джимми сильно ударил его. В голове у Бена рассыпались звезды, он сделал три неверных шага назад и тяжело сел на пол. Он потряс головой и увидел, что Джимми осторожно слезает со стола и направляется к нему. Он бешено вцепился в крест, а в голове проносилось: вот это и есть «концовка по О. Генри», ах ты срань тупая, идиот, кретин…

— Ты в порядке? — спросил Джимми. — Извини, но, когда не знаешь, что предстоит, немного легче.

— Господи Иисусе, что…

Джимми опустился на пол рядом с ним.

— Сейчас я расскажу тебе нашу версию, — сказал он. — Версия убогая до безобразия, но я абсолютно уверен, что Мори Грин ее подтвердит. Что сохранит мне практику и убережет нас обоих от тюрьмы или сумасшедшего дома… кстати, раз уж пошел такой разговор, меня заботит не столько все перечисленное, сколько как сохранить свободу и дать еще один бой этим… этим тварям — называй их как угодно. Понимаешь?

— Суть — да, — отозвался Бен. Он потрогал челюсть и сморщился. Слева на подбородке вскочила шишка.

— Пока я осматривал миссис Глик, кто-то вломился сюда и напал на нас, сказал Джимми. — Сперва вмочил тебе, потом сделал боксерскую грушу из меня. Во время борьбы этот кто-то укусил меня, чтобы я его выпустил. Вот все, что мы с тобой помним. Все. Ясно?

Бен кивнул.

— На этом хмыре была темная куртка — может, синяя, может, черная — и не то серая, не то зеленая вязаная шапка. Больше ты ничего не видел. Лады?

— Ты никогда не думал о том, чтобы бросить лечебное дело ради карьеры писателя?

Джимми улыбнулся.

— Способным к творчеству я становлюсь только в те минуты, когда крайне необходимо соблюсти свои интересы. Сумеешь запомнить нашу историю?

— Само собой. По-моему, она вовсе не такая убогая, как тебе кажется. В конце концов, это не первый труп, который исчезает за последнее время.

— Надеюсь, два и два они сложат? Но шериф округа куда сообразительнее, чем Паркинс Джиллеспи когда-нибудь думал стать. Надо будет поостеречься. Не приукрашивай нашу сказочку.

— Думаешь, власти заметят во всем этом взаимосвязь?

Джимми покачал головой.

— Шансов ноль. Нам придется вожжаться самим. И помни, что с этого момента мы преступники.

Немного позже он пошел и позвонил Мори Грину, а потом — шерифу округа Хомеру Маккаслину.

В Евин пансион Бен снова попал в четверть первого ночи. Сварив себе в пустынной кухне первого этажа чашку кофе, он медленно выпил его, заново прокручивая в голове события вечера и восстанавливая их в памяти с тщанием человека, который только что избежал падения с высокой лестницы.

Шериф округа оказался высоким лысеющим мужчиной, жующим табак. Двигался он не спеша, но умные глаза следили за происходящим. Из кармана штанов Маккаслин вытянул огромный затрепанный блокнот на цепочке, а из глубин зеленой вязаной жилетки извлек старую толстую авторучку. Пока два его помощника обрабатывали помещение порошком в поисках отпечатков пальцев и фотографировали, он задавал Джимми с Беном вопросы. На втором плане тихо стоял Мори Грин, время от времени бросавший на Джимми озадаченные взгляды Что привело их в похоронное бюро Грина?

Этот вопрос Джимми взял на себя, отбарабанив историю об энцефалите. Старый доктор Рирдон знает об этом?

Ну… нет. Джимми думал, что лучше сперва потихоньку проверить, а уж потом рассказывать об этом. Про дока Рирдона, в свою очередь, давно известно, что он бывает… э-э… болтлив не в меру.

Как насчет энцефа… как его там?

Покойница в самом деле заразная?

Нет, почти точно — нет. Джимми закончил обследование до того, как вломился этот хмырь в куртке. Он (Джимми) не хотел бы — да и не может —делать заявления относительно настоящих причин смерти этой женщины. Но энцефалит здесь точно ни при чем.

Могут они описать этого типа? Молодые люди ответили, не выходя за рамки разработанной ими версии. Бен добавил пару коричневых рабочих башмаков — просто, чтобы они с Джимми не слишком напоминали Труляля и Траляля. Маккаслин задал еще несколько вопросов, и только Бен начал чувствовать, что они выберутся из этого невредимыми, как шериф повернулся к нему и спросил: