Запретное желание (СИ) - Вебер Виктория. Страница 17

В штанах уже давно мучительно пульсирует, создавая головокружительные спазмы. И поэтому я с жадностью продолжаю доставлять и ей, и себе заодно, кайф.

Крепче обхватываю её за задницу, чтобы лучше управлять, и снова и снова пробую её на вкус. Луиза в очередной раз стонет в голос, еле держась за меня и за полку книжного стеллажа. Чувствую, как её рука зарывается в мои волосы и захватывает их меж пальцев. Она прижимает меня ближе к себе, снова закатывая глаза. Это является последней каплей.

Что, черт возьми, она со мной делает?!

Я грубо хватаю её за бёдра, поясницу и насаживаю себе на рот. Луиза, сама того не понимая, принимается двигаться мне на встречу. Поднимется на носочек свободной ногой и делает поступательные движения вперёд, назад. Рот приоткрыт и стонет каждый раз, когда я смотрю на неё. Грудь все выше вздымается и глубже опускается. Как же это соблазнительно!

Её дыхание учащается, а руки сильнее смыкаются у меня на темени. В конечном итоге она не выдерживает и, томно, глухо стонет. Я не останавливаюсь, пока она не дергается в конвульсиях, выкрикивая что-то в ответ на мои мучительные действия.

Когда её оргазм стихает, я отрываюсь, но продолжаю следить за полуголой девицей, стоящей передо мной без трусиков. Она все ещё опирается о шкаф и, закрыв глаза, переводит дух. Лицо залилось ярким румянцем от оргазма, подаренного мной, а тело еле стоит на ногах.

Я смачно и даже немного грубо целую внутреннюю часть ножки, что все ещё ютится на моем плече.

Луиза резко открывает глаза и встречается с моими, мрачно её разглядывающими, и скидывает ножку с моего плеча.

Как можно быстрее она поправляет своё платье, при этом не забывая облизнуть губы. Далее, ничего не говоря, выбегает из комнаты.

А я обречено выдыхаю, и остаюсь сидеть на полу.

Ну и где спасибо?

Глава 9

Луиза

Как можно тише я открываю входную дверь и захожу домой, собираясь незаметно проскользнуть к себе в комнату. Мне не особо хочется попадаться кому-то на глаза. Особенно маме. Это добавит к моему уничтоженному настроению ещё несколько тонн грусти. Я аккуратно снимаю свою обувь и проскальзываю мимо коридора к двери своей комнаты.

— Луиза? — раздаётся за моей спиной голос, который мгновенно меня передёргивает. Я застываю у входа и резко разворачиваюсь на зов. Мама стоит в узком проеме, ведущем из маленького коридора на кухню и, удивлено изогнув брови, смотрит на меня.

— Привет, мам, — говорю я, мысленно чертыхаясь за свои никудышные попытки быть бесшумной.

— Ты так рано пришла с работы? — все ещё удивлённо говорит она, сверяясь с часами над зеркалом.

— Да, я с работы…

— Всё хорошо?

Главное, не думать о том, что произошло. Это может сыграть не в мою пользу. Господи, о чем я говорю?! Это уничтожит меня!

Мои руки машинально тянутся к подолу платья, а тело каменеет от напряжения и понимания того, что под платьем у меня ничего нет.

Прекрати об этом думать, Луиза!

— Конечно, хорошо. С чего ты взяла, что дела у меня должны быть плохи, раз я пришла домой пораньше?

Я снимаю с себя тонкий плащ, вещаю его на крючок, поправляю складки на платье и выхватываю сумку, что я успела забыть и бросить на тумбе у зеркала. К моему крошечному везению, я додумалась забежать в подсобную и захватить её вместе с плащом. Не то пришлось бы выдумывать наиглупейшую историю с кражей в метро.

Я посылаю глупую, на мой взгляд, улыбку маме и топаю к себе в комнату, молясь дойти уже до этой гребаной двери. Мне надо побыть одной!

— Тебя, случайно, не уволили?

— Что? — озадаченно смотрю я на неё, следя за тем, как она, уже неуверенно, пожимает плечами в ответ.

— Ты впервые пришла домой так рано, а должна была появиться тут не раньше девяти. Это значит, что либо тебя уволили, либо отпустили пораньше. Прошу, скажи, что второй вариант верен.

— Если я пришла пораньше, то это не значит, что меня уволили. Мистер Бейтман уехал куда-то на весь день и разрешил мне уйди домой пораньше, — повторяю я уже заученную заранее речь и, наконец, открываю дверь в свою комнату.

Мне неприятно врать собственной маме. Меня изнутри передёргивает от понимания того, чему я позволила случиться. Поэтому мне необходимо закрыться в комнате и остаться наедине с самой собой.

Если она узнаёт, что произошло… Нет, я не хочу это даже представлять.

— Ох, ну слава Богу. Я уже успела напрячься, напугаться и расслабиться.

Я разворачиваюсь снова к ней и разглядываю её взволнованное лицо. Только теперь я замечаю её уставший, потрёпанный вид и небольшие синяки под глазами.

— Почему? Что-то случилось, мам?

— Ничего такого, о чём ты не была бы в курсе. Эти счета просто не заканчиваются. Пришёл счёт за оплату твоего колледжа, а ещё нужно заплатить за квартиру и хоккейный кружок Кайла. Твои деньги нам нужны как никогда, поэтому я занервничала, решив, что он уволил тебя.

Стою на месте, уставившись на стену напротив меня, украшенную странными герметическими узорами. В голове прокручиваю каждое слово, сказанное мамой и нервно кусаю внутреннюю щеку. Счета за коллеж, квартира. Из-за нахлынувших проблем я совсем забыла про основные. И если пять минут назад я и думала о том, где найти бланк для заявления об увольнении, то сейчас начинаю сомневаться в том, нужен ли он мне вообще. Будет ли мое решение, принятое на эмоциях, правильным? Сомневаюсь.

— Лузи? — слышу маму между спором со своим внутренним голосом. — О чем ты там задумалась?

— Да так, о своём, — оживляюсь я и притворно зеваю. — По правде говоря, я ужасно хочу спать. Кажется, за ночь я не особо выспалась. Все-таки рано вставать — это не мое.

— Привыкнешь, — слышу маму, прежде чем закрыть за собой дверь.

Внутри меня мгновенно обволакивает тишина. Она мучительно давит на уши, будто наказывая за стремление оказаться одной. Теперь же мне хочется включить музыку на всю громкость и не ощущать её. Потому что она в полной мере напоминает мне то, что я натворила.

В моих мыслях такой хаос, что не уверена, разгребу ли я весь кавардак, произошедший из-за пятнадцатиминутного пребывания в руках Бейтмана. Не знаю, с чего начать, о чем беспокоиться больше. Всего каких-то три дня назад я была такой счастливой. Боже, я этого даже не знала, пока не прочувствовала все то, что дала натворить нам обоим.

Рука машинально касается бёдер под платьем, там, где должны быть мои трусики. И я в очередной раз убеждаюсь, что то, что произошло, я не выдумала по дороге в метро. Такое я бы точно не смогла выдумать.

До боли кусаю нижнюю губу и, обреченно выдыхая, утыкаюсь затылком о дверь. Меня беспокоит не только произошедшее. Есть кое-что, что ужасает меня намного больше «нарушения личной дистанции», а именно то, что мне понравилось!

Да!

Мне понравилось то, что он сделал. Я даже думать не хотела о том, чтобы он останавливался. И я бы должна сейчас ужаснуться своим мыслям, но признаюсь честно — не могу. Мне до безумия нравилось всё, что он вытворял. Я никогда не чувствовала такого сильного, головокружительного возбуждения, безумного желания и блаженства.

И снова очередное никогда…

И как бы я его не обвиняла в наглом, безбашенном и эгоистическом поступке, я не могу не признать тот факт, что это был лучший сексуальный опыт в моей жизни. То, что он вытворял, то, что я пытаюсь забыть, и отчего я смущаюсь каждый раз, когда представляю, было чем-то новым. В голове снова и снова крутятся эти моменты: его губы, ласкавшие мое тело, руки, что крепко держали меня, слова, что он говорил, снося мой оставшийся рассудок. И, конечно, глаза… Его взгляд, разрушивший все мои преграды, заманивший в тугие цепи. Его жадный, бесстыдный взгляд ещё долго будет снится мне по ночам, снова и снова пробуждая все изнутри.

Адам оказался прав. Так я реагировала на него и на его прикосновения, каждый жест, сказанное слово или брошенный взгляд, будь он намеренный или нет. Любое из перечисленного оказывалось для меня роковым. Оно заставляло трепетать мое тело, как бы сильно я не противилась.