Синяя Рыба - Духовникова Евгения. Страница 3

Мальчик подошел к продавцу, и, глядя ему в глаза, отчеканил:

— Я покупаю одну рыбу. Но вы нальете в пакет воды. Я покупаю ее живой!

Продавец, с трудом подавив улыбку, направился к аквариуму с сачком.

— Тебе покрупнее, поменьше? — язвительно произнес он.

— Все равно. Я не буду ее есть, — отрезал Максим, сделав ударение на последнее слово.

Продавец пожал плечами.

— Как хотите.

Он налил воды в пакет, завешал его, а затем, ловко подцепив сачком одну рыбку, положил в пакет и завешал еще раз.

После непродолжительных расчетов продавец произнес:

— Девятьсот девяносто семь. Держи свою рыбу. На кассе оплатишь.

Максим вздохнул с неимоверным облегчением. У него ровно тысяча. Тютелька в тютельку! Он схватил пакет и прижал к себе. Рыба в пакете, не веря своему счастью, слабо шевелила плавниками. Видимо, она была крайне удивлена и несказанно обрадована тем фактом, что до сих пор живая.

«Никто теперь не причинит тебе зла. Никто и никогда! Отныне ты в безопасности».

Конкурс

Дождь шел уже вторую неделю, то прекращаясь на час-другой, то начинаясь опять. На ветвях деревьев висели крупные капли, которые то и дело срывались и падали вниз. Автобусы медленно ползли по дорогам, залитым водой. Земля размокла, превратившись в жидкую грязь. Весь город расцвел разноцветными бутонами зонтиков; их яркие пятна выглядели неестественно праздничными в серости пасмурного неба и мокрых газонов, когда-то зеленых, а сейчас приобретших цвет тушеной капусты.

Порывистый ветер старательно выворачивал наизнанку клетчатый желто-зеленый зонтик, которым Вика безуспешно старалась укрыться от проливного дождя. Она шла по тротуару вдоль дороги, с зонтом в одной руке и с черным портфелем — в другой. Сегодня был понедельник, а значит, начиналась очередная неделя учебы.

До школы была недалеко, всего двадцать минут ходу. Оживленный перекресток с подземным переходом и «зеброй». Шумная улица, полная вечно спешащих куда-то людей, сразу за ней — длинный тротуар, усаженный с обеих сторон высокими серебристыми тополями.

Вика поправила капюшон куртки и пошла быстрее. До начала занятий оставалось всего десять минут.

Неожиданно мимо нее, надсадно пыхтя, с грохотом проехал невесть откуда взявшийся грузовик. Девочка едва успела отскочить в сторону, но заднее колесо попало в яму на дороге, обдав ее фонтаном грязно-коричневой жижи. Подмигнув на прощание задними фарами, машина скрылась за поворотом.

«Не повезло, — грустно подумала Вика, глядя на мокрый подол платья. — Впрочем, как и всегда».

Как всегда. В этом была ее судьба, ее проклятие, ее крест — называйте как хотите, суть от этого не менялась. А суть состояла в том, что Вика отличалась прямо-таки фантастическим невезением. Фортуна никогда не то что не поворачивалась к ней лицом — похоже было, что она обходит девочку за тысячу километров. И, несмотря на то, что Виктория Лисицына была отличницей, умела рисовать и играть в шахматы, в обыденных жизненных ситуациях ей не везло практически всегда.

Родители ее погибли в автокатастрофе, еще когда Вике было всего годик. Девочка жила с бабушкой, которая, будучи человеком глубоко верующим и даже религиозным, воспитывала внучку в строгом соответствии с канонами христианства. Каждый месяц они обязательно ходили в церковь на службу, причаститься и исповедаться. Молиться утром, вечером и перед приемом пищи было необходимо. Все посты неукоснительно соблюдались, а Библия имела официальный статус настольной книги. По выходным бабушка частенько усаживала Вику в старое плетеное кресло, клала перед ней на стол Евангелие в потрепанном кожаном переплете, и приказывала прочитать ту или иную главу, чтобы потом пересказать своими словами, что она уяснила из Писания и как она понимает Слово Божье. Место, на котором они остановились в прошлый раз, было аккуратно отмечено узкой ленточкой закладки.

Вика в Бога верила. И втайне надеялась, что когда-нибудь ее молитвы будут услышаны и Он поможет ей. Годы шли, и нынче осенью Вике исполнилось четырнадцать лет, но все оставалось по-прежнему.

Друзей у нее не было. Одноклассники не любили скромную, недрачливую Вику, отличницу и тихоню. И когда представлялся удобный случай, что было довольно часто, не упускали возможность бросить ей вслед какую-нибудь колкость. И так продолжалось все время, пока… Нет, давайте уж все по порядку.

— Смотрите! Мокрая лисица.

— О, Лисица! Ты что, решила искупаться по дороге? Как водичка?

— Послушай, Лисица, как тебя в таком виде вообще пропустили в школу?

Такие замечания градом посыпались на Вику, когда она медленно открыла дверь школьного класса и вошла внутрь. Она уже так привыкла ко всем этим усмешкам и оскорблениям, что относилась к ним, как к досадным, но неустранимым мелочам, вроде перфораторов по выходным у соседей сверху. Вика тихонько прошла за свою парту, открыла портфель и стала копаться в нем, стараясь выглядеть как можно незаметнее и молясь, чтобы одноклассники побыстрее забыли о ней.

— Лисица, ну ты даешь! — вдруг над самым ухом раздался чей-то голос. — Ты что, под ноги не смотришь? Сегодня же у нас открытый урок. Государственная комиссия. Мы не должны подвести Марию Павловну.

Вика резко обернулась. За партой рядом с ней сидел Митька Жуков. Его темно-карие глаза были лукаво прищурены, но в голосе и взгляде не было враждебности. Было что-то, чему Вика еще не знала названия.

— Привет, Жук. А я и не знала, что у нас проверка. Иду, вдруг вижу: лужа! Думаю, дай-ка залезу, проверю, глубокая или нет. Прыгала, прыгала, потом мне это надоело, вот и…

— Тебя машина обрызгала? — тихо перебил ее Митька.

Вика вздохнула и замолчала. Она хотела посмотреть ему в глаза, но почему-то не смогла заставить себя поднять голову. Он не смеялся и не издевался над ней. Он искренне сочувствует, он хочет помочь…

— Да уж, такая вот я невезучая, — Вика достала из кармана носовой платок и попыталась хоть как-то оттереть грязь. Парень молча наблюдал за ней.

Дмитрий Жуков был сыном то ли работника спецслужб, то ли какого-то министра, и другие дети его уважали, вернее, старались угодить и навязаться в друзья. Однако на их лесть и подхалимство Митька смотрел с гордым равнодушием: он уже научился быть выше всего этого, и никогда не опускался до словесных баталий, не принимал участия в дешевых школьных разборках. Напротив, со всеми, в том числе с Викой, Митька держался подчеркнуто-корректно. В Вике, в частности, Жуков видел прежде всего возможность получать более высокие оценки, так как она была самой сильной ученицей не только в их классе, но и на всем потоке, поэтому благоразумно сидел с ней за одной партой, усердно списывая все контрольные и диктанты. Поддерживать с Лисициной приятельские отношения было мудрее, чем дразнить из-за ее прямо-таки ядерного невезения. Он хотел стать дипломатом и после окончания университета работать где-нибудь в посольстве, поэтому заранее решил начать вырабатывать в своем характере необходимые качества, с удовольствием отмечая про себя, что поступает весьма дипломатично.

Вика ничего этого не знала. Митя всегда ей нравился, и в ее душе с недавних пор жила отчаянная мысль, что она тоже нравится ему. Вика знала, что он получает высокие оценки только потому, что списывает у нее, но из деликатности никогда не напоминала ему об этом.

Пронзительно-громкий звонок, возвестивший о начале занятий отвлек девочку от размышлений. В класс вошла Мария Павловна.

— Дети, доброе утро, — учительница обвела глазами класс. — У меня есть небольшое объявление. Как вам уже известно, в нашей школе эту и следующую недели работает федеральная комиссия. Думаю, стоит напомнить, что вы должны показать себя с наилучшей стороны.

В этот момент несколько человек обернулись и многозначительно посмотрели на Вику, кто-то кашлянул, сдерживая смех.

— Алексеев, это и к тебе относится, — будничным тоном заметила Мария Павловна и продолжала: