Цветы в Пустоте (СИ) - Сергеева Александра Александровна. Страница 14

　　 Сильвенио оглянулся, проверяя, нет ли Аргзы рядом. И осторожно кивнул, чуть расслабляясь.

　　 — Да. Можно. Только, прошу вас, не сочувствуйте мне в его присутствии, вряд ли он это оценит.

　　 Тот покачал головой и протянул ему руку, улыбнувшись:

　　 — Мартин Люмен. Можешь называть меня просто Мартин, без всяких "сэр".

　　 — Сильвенио Антэ Лиам. Можете называть меня, как вам угодно, Мартин, я ко всякому привык.

　　 Миротворец снова покачал головой — не то осуждающе, не то грустно. Сильвенио пожал его руку и, смутившись собственной невежливости, повернулся к столу, высматривая, что можно бы отнести ждущему его Аргзе. Мартин, видимо, уже привычный, умудрился ловко скользнуть в толпу и выцепить со стола тарелку с салатом, старательно игнорируя лежавший гораздо ближе кусок сочного мяса.

　　 — Вы тоже вегетарианец? — Сильвенио слабо улыбнулся ему, чувствуя в нём своего.

　　 — О, сейчас это редкость, это уж точно. Но я не люблю есть трупы, в отличие от большинства здесь собравшихся.

　　 Они обменялись понимающими взглядами, и после этого разговор пошёл живее. Говорили они о какой-то необременительной ерунде, и Сильвенио всё больше расслаблялся. Мартин ему нравился, он ощущал в нём некую родственную душу, и после стольких лет было безумно приятно снова кому-то довериться. Но Аргза, как он уже давно выяснил, ненавидел ждать.

　　 "Перестань флиртовать с этим убогим, я всё вижу. И тащи уже мою еду."

　　 Сильвенио вздохнул: мысленный канал, который он когда-то открыл, всё-таки был двусторонним, и Аргза быстро научился извлекать из этого для себя пользу. Мартин, глянув на его мгновенно переменившееся лицо, встревоженно нахмурился и осторожно коснулся его локтя:

　　 — Что-то случилось?

　　 — Да… я прошу меня простить, но мне нужно идти. Паук зовёт.

　　 — Я подойду к нему с тобой, ладно?

　　 — Ладно. Я не против.

　　 На самом деле, перспектива даже на время вновь остаться одному заставляла Сильвенио содрогаться. Он быстро ухватил тарелку с копчёной рыбой и бокал вина и направился к нишам, чувствуя на своём плече успокаивающее тепло руки миротворца. Зато Аргзе, судя по взгляду, их совместная прогулка очень сильно не понравилась. Он сидел, вальяжно развалившись, на большом мягком диване, скрытом от слепяще-ярких огней навесом. Выдернув из рук Сильвенио тарелку и бокал с вином, он привычно ухватил его за бедро и лениво усадил — а со стороны казалось, будто швырнул — на место рядом с собой. Мартин наблюдал за этой сценой с молчаливым неодобрением.

　　 — Здравствуй, Паук, — голос миротворца стал ощутимо холоднее. — Могу я спросить, откуда ты похитил этого ребёнка? Потому что я ни за что не поверю, что это создание подчиняется тебе добровольно.

　　 Сильвенио послал ему предупреждающий взгляд, но Аргза лишь усмехнулся и демонстративно, глядя в глаза Мартину, сжал колено Сильвенио ладонью, заставляя того мгновенно покрыться смущённым румянцем. Ему было стыдно — и за себя, что не может даже выразить протест против такого бесцеремонного обращения, и за Аргзу, который, похоже, вообще не знал, что такое приличия.

　　 — И тебе не хворать, — отозвался Паук невозмутимо. — Он с Эрландераны, представь себе. Я скажу больше: он Хранитель Знаний, если тебе это о чём-нибудь говорит.

　　 Сильвенио ужасно не любил, когда он так делал: это всегда выглядело так, будто бы он охотник и хвастается шкуркой убитого им редчайшего зверька. Взгляд Мартина стал откровенно шокированным.

　　 — С Эрландераны! Боже милосердный, Паук, и ты ещё с ним так обращаешься! Ты хоть понимаешь, что творишь?! Это… это уже даже не глупость — это настоящее безумие! Разрушать жизнь одного из этих достойнейших созданий, немыслимо! Ты понятия не имеешь, на что посягнул!

　　 Ладонь на колене Сильвенио сжалась так сильно, что он тихо застонал и просяще уткнулся лбом Аргзе в плечо — от злости тот вполне мог со своей силой сломать его коленную чашечку. Аргза ослабил хватку не сразу, совершенно точно оставив под тканью брюк на коже фиолетовую синеву, но затем ладонь его переместилась выше и легла уже на бедро. Мартин выдохнул и, протянув руку, благоговейно убрал с лица Сильвенио чёлку, разглядывая клеймо. Его светлые, спокойные глаза потемнели от печали и холодного, тяжёлого гнева. Сильвенио и не знал, что кто-то может относиться к нему настолько небезразлично.

　　 — Не надо читать мне проповеди, Мартин Люмен. Я не считаю, что посягнул на какую-то святыню, — ухмылка Паука приобрела похабный оттенок. — И видел бы ты, как это "достойнейшее создание" извивается подо мной ночами…

　　 — Избавь меня от подробностей, будь любезен, — миротворец поклонился с ледяным достоинством и отошёл. — Был очень рад знакомству, Сильвенио, всего хорошего. Извини, что я не могу пока вырвать тебя из лап этого чудовища.

　　 Когда он окончательно исчез в толпе, Аргза ухмыльнулся снова и перевёл наконец взгляд на Сильвенио, который, пользуясь шансом, как раз попытался отсесть. Взгляд пирата ему не понравился: похоже, тот намерен был рассчитаться с ним за случившееся прямо сейчас.

　　 — Так, значит, уже нашёл себе фаната? Мне кажется, я не этим приказывал тебе заняться.

　　 — Он не фанат. Я просто разговаривал с ним.

　　 — Ну, разумеется, просто разговаривал. Если бы ты хоть попытался перейти от невинных разговоров к чему-то большему, я бы просто башку тебе оторвал.

　　 Аргза рывком притянул его обратно к себе и сильно укусил за ухо. Сильвенио зажмурился от боли, но извиняться не стал — в конце концов, он был не виноват, что Аргза оказался таким параноидально-ревнивым.

　　 — Эй, Паук, снова извращаешься над своим щенком на глазах у всех?

　　 Аргза наконец оторвался от него, и он открыл глаза. Хенна возникла рядом с ними неожиданно, внезапно как-то, и Сильвенио подумал, что её точно посылает к нему в такие моменты сама Судьба. Она стояла возле навеса, одетая в вызывающе открытое ярко-красное платье, удивительно женственная и при этом всё ещё незыблемо воинственная, кажущаяся сплошным алым росчерком на фоне всего этого разноцветного марева и фальшивого напыщенного блеска. У Сильвенио потеплело в груди: все эти несколько лет, минувшие с того самого собрания Альянса, Красный Скорпион даже на видеосвязь с их кораблём не выходила — очевидно, была занята какими-то новыми завоеваниями. Аргза открыто, белозубо ей улыбнулся, хотя до этого только усмехался. И Хенна улыбнулась ему тоже, как будто между ними продолжался какой-то очень давний разговор, никому, кроме них, не известный.

　　 — Здравствуй, Хенна. Мой, как ты выражаешься, щенок, это заслужил.

　　 — Ну-ну, — она не стала спорить, но умудрилась выразить всё единственным скептически-осуждающим взглядом. — Позволь украсть твою несчастную изжёванную добычу на один танец. Не боись, верну в целости, сохранности и даже не обслюнявленным.

　　 Паук коротко хохотнул и откинулся на спинку дивана, опрокинул в себя залпом бокал вина, убирая от Сильвенио руки и показывая этим, что не против на время его отпустить. И тот вдруг с удивлением понял, что Аргза, кажется, почему-то совсем не ревнует его к Хенне. Феномен, не иначе. Он встал и поклонился воительнице по всем правилам этикета, на что та только заливисто рассмеялась и сгребла его за шиворот, уволакивая подальше в толпу вяло танцующих гостей. Торжественное платье, как оказалось, совершенно не прибавило ей манер — оно и к лучшему.

　　 — Вы сегодня очень веселы, леди, осмелюсь заметить.

　　 — Тебя что-то не устраивает, пацан? — он с улыбкой замотал головой. — Честно говоря, я пьяна в хлам, амиго! Тут, конечно, выпивка дрянная, но я постаралась извлечь из неё максимальную выгоду! Здесь так скучно! Ненавижу эти грёбаные Приёмы, но ничего не поделать, иногда на них приходится бывать и мне. О, с каким бы удовольствием я бы сейчас порубила в капусту все эти лоснящиеся от осознания собственной важности лица! Нет, ты только посмотри на всех этих надутых индюков, армия по ним так и плачет!.. Но — нельзя, увы. По крайней мере, пока Дни Мира не закончатся.