Цветы в Пустоте (СИ) - Сергеева Александра Александровна. Страница 72

　　 (- Но у вас… только один корабль, сир? — Сильвенио непонимающе открыл глаза и запрокинул голову, чтобы посмотреть на Аргзу. — Я служу вам чуть больше десяти лет, но совершенно уверен, что никогда не видел, чтобы под вашим непосредственным командованием находилось ещё какое-то судно. Бывает, вы находите себе союзников, или заставляете более слабых капитанов оказывать вам содействие, но это же не ваши корабли, если, конечно, не считать одиночные истребители, стоящие в нашем ангаре для воздушных боёв. Однако… как так получилось, если вы действительно забрали позже всё имущество своего двоюродного брата?

　　 Потом он вдруг догадался. А Аргза не отвечал, предоставляя ему высказать свои предположения.

　　 — Вы сознательно распустили флотилию, не так ли? Вы не доверяли тем, кого не могли контролировать лично. Вы не могли знать, что делают ваши подчинённые на этих оставшихся двухстах девяноста девяти кораблях, потому что связь есть не всегда, и связь даёт не всё, и вы не могли неустанно следить за ними. Поэтому вы решили отказаться от такой мощи взамен на сохранение своих нервов относительно целыми… Верно?

　　 Аргза просто кивнул. Ему было, похоже, самому не слишком приятно это признавать.)

　　 Вопросов ни у кого не возникло, все молчали. Стрелок не преминул уважительно присвистнуть. Даже неугомонная, вздорная Хенна смотрела на него поражённо, чуть прищурившись, будто бы только в этот момент увидела в нём по-настоящему опасного противника. Почему-то этот её взгляд, доставшийся не ему, а его невыносимому братцу, разозлил Аргзу даже больше, чем это пафосное представление Конрада, и вот тогда, в эту минуту, он как никогда остро ощутил это настойчивое чувство, что он должен непременно забрать у братца всё, что тот имеет, и как можно скорее. Потому что терпеть дальше это было просто невозможно. Но ничего, сказал он себе. Ему нужно только выждать удобный момент, вот и всё.

　　 (Пользуясь случаем, Сильвенио наконец-то разглядел Чёрного Овна как следует, и, признаться честно, увидеть его вживую через чужие воспоминания ему было даже интереснее, чем смотреть на всех остальных генералов вместе взятых. У Сильвенио не было по отношению к нему какого-то страха сейчас, и осталось одно только любопытство — потому что этот человек определённо не был тем несчастным, страдающим от своей не-жизни-не-смерти существом, которое мучило его не столь давно.

　　 Конрад был совершенно не таким, каким довелось его узнать Сильвенио. Не было белых глаз, не было этого страшного выражения бесконечного и безнадёжного поиска. Теперь — тогда — он выглядел, как типичный варвар: та же смуглая кожа, те же тёмные глаза и та же грива длинных густых волос, та же косая сажень в плечах. Черты лица его были чуть грубее, чем у Аргзы, жёстче будто, глаза были посажены глубже, нос был загнут книзу сильнее, что придавало ему схожесть с коршуном, и он был немного выше ростом — где-то сантиметров на пятнадцать. Что касается всего остального — братья различались вроде бы в мелочах, но так разительно, словно пришли из разных миров. Аргза ходил в немного нелепой шубе из перьев и кожаных штанах с широким ремнём, Конрад — в сшитой на заказ дорогой чёрной рубашке и строгих светлых брюках. Аргза небрежно забирал волосы в высокий конский хвост, Конрад — педантично заплетал в толстую косу, почему-то совершенно не выглядевшую у него смешной. Аргза носил тяжёлые золотые серьги по обычаю своей планеты и многочисленные кольца-перстни по обычаю пиратов, Конрад — обходился серебряным медальоном с выгравированной на нём чьей-то зубастой мордой. Аргза выглядел едва вылезшим из леса дикарём, Конрад — светским львом, вернувшимся с какого-нибудь торжественного приёма. Аргза, наконец, имел почти всегда какое-то такое выражение лица, будто он в любой момент готов вцепиться собеседнику в горло, если он скажет что-то не так, Конрад же — словно бы и не замечал вокруг себя никого, кто не мог быть ему хоть как-то полезен, а с полезными он умел договариваться.

　　 Вот почему, подумалось Сильвенио, теперь у Аргзы периодически наблюдается такой диссонанс: ни дикость его, ни злость никуда не делись, но после ритуала забирания жизни ему пришлось уживаться и с поглощённой им спокойной и холодной личностью брата, которая, разумеется, уже по самой своей природе вступала в конфликт с его собственной личностью, заставляя его метаться из крайности в крайность. Вот откуда взялись все эти его вечные внезапные перемены настроения и вспышки гнева после добродушных улыбок, как бывало не раз.)

　　 — Альянс, — Конрад с превосходством усмехнулся, когда никто так ничего и не спросил. — Мы создадим Альянс пиратов. Возражений, надеюсь, не предвидится, так что…

　　 — Оооо, у меня супер-идея! — снова оживилась замолкшая было Мирта. — Это, типа, будет нечто, да! А давайте, давайте назовёмся в честь знаков, типа, Зодиака? Ну, знаете, типа, такие созвездия ключевые со Старой Земли, я о них сказки слышала! Смотрите: у нас уже есть Лев, — Троксу достался кокетливый, явно заинтересованный взгляд. — Овен, Скорпион, Стрелец, есть даже прикольные Близняшки, я могу быть Рыбкой, надо только разобрать, мм, остальные. Давайте, а?

　　 Аргза поморщился, но Конрад, к его неудовольствию, не повёл и бровью.

　　 — Я склонен поддержать эту прогрессивную барышню в затее её, — заявил Трокс, и получил в награду ещё один кокетливый взгляд, уже более долгий и внимательный. — Звёзды свободы объединили нас, и будет весьма символично, если мы отдадим этим звёздам дань уважения. Люди склонны доверять громким прозвищам.

　　 Аргза фыркнул, Хенна посмотрела на него с вызовом, словно бы напоминая, что уж ему-то точно не светит ни громкое прозвище, ни звание члена Альянса. Он в ответ показал ей средний палец и ухмыльнулся.

　　 "Нахуй", — послал он её беззвучно, одними губами.

　　 Янтарные глаза её вспыхнули азартом ещё ярче.

　　 "Приглашаешь?" — отозвалась она так же беззвучно, явно веселясь.

　　 Он оглядел её с преувеличенной задумчивостью, нарочито медленно, и хмыкнул.

　　 "Да", — заключил он.

　　 Хенна расхохоталась и покачала головой, возвращаясь к обсуждению и не отвечая.

　　 — Мне тоже нравится эта идея! — Айлин хлопнула в ладоши и растолкала Рональда, который, очнувшись, тоже уныло закивал. — Зодиак знают очень многие, и это покажет наше уважение к традициям прошлого! И мистер Трокс прав: люди любят громкие прозвища и разные символы!

　　 — Решайте сами, — вынес вердикт Чёрный Овен. — Мне плевать. От вас требуется хорошо драться и работать сообща, чтобы не позорить Альянс. Как вы будете зваться — это ваше дело. И, Стрелок, не думай, что можешь бросить нож мне между лопаток и этим решить все свои проблемы с нежеланием подчиняться. Я сказал — вопросы лидерства можем обсудить лично.

　　 — Пижон, — процедил Аргза ещё более недовольно.

　　 Конрад сидел к Стрелку в пол-оборота, даже не глядя на него, а Стрелок не совершил вроде бы ни одного подозрительного движения, не шевельнулся почти, да и по глазам его вряд ли можно было что-либо сказать, потому что этих глаз никто и никогда не видел — и всё равно Конрад каким-то неведомым образом угадал его намерение, потому что тот не стал язвить и отпираться, а только полюбопытствовал:

　　 — Почему именно между лопаток? Может, я собирался выколоть тебе глаз?

　　 — Ты бы не стал метить мне в глаз, потому что знаешь, что я бы заметил движение, и тогда тебе бы сильно не поздоровилось после, даже если бы в каком-нибудь невероятном случае это завершилось успехом, поэтому ты не стал бы так рисковать.

　　 — Пижон, — повторил Стрелок мысль Аргзы, только громче.

　　 Первый день собрания Альянса пиратов можно было считать вполне успешным.

　　 Сильвенио вновь открыл глаза, когда Аргза прервался, обдумывая, какой эпизод своей истории рассказать дальше. Иней теперь оседал и на ресницах варвара, руки его холодели всё стремительнее, но возле сердца тепло всё ещё сохранялось — значит, пока можно не волноваться. У Сильвенио, правда, было фактически три одеяла, и ещё он пригрелся у груди варвара, а у Аргзы одеяло было только одно, да и тем он делился с замёрзшим и не дающим никакого тепла помощником, но его горячая кровь, его мощное сердце не позволяли холоду вгрызаться в тело пирата так же легко, как в тщедушное тело эрландеранца. И сонливость одолевала первого в результате явно меньше.