Цветы в Пустоте (СИ) - Сергеева Александра Александровна. Страница 77

　　 Отвлёкшись от размышлений, Аргза взглянул на время: десять часов. Отлично, значит, пора было выходить. Он ещё раз проверил, не забыл ли ничего. Фосфорицирующее зелье с добавлением крови Конрада, набранной прямиком из сердца — специально пришлось как-то подкупить врача, пару раз в несколько лет берущего у Конрада анализы на проверку разных заболеваний, в том числе и венерических (о своём здоровье чёртов пижон беспокоился почти параноидально). Гладкий шестиугольный камешек, часто служивший своеобразным усилителем для самых разных магических ритуалов, с шестью обмотанными вокруг него волосами Конрада — нашёл на его расчёске. Кривой церемониальный кинжал из серебра, с вплавленным в железную рукоятку зубом Конрада — вот зуб достать было крайне сложно, даже сложнее, чем кровь из сердца, но однажды ему всё-таки повезло, и где-то в середине Войны на пути Чёрного Овна попался один шустрый вражеский командир, которому удалось-таки выбить ему зуб. Наконец, полное имя Конрада, написанное на обратной стороне листка с самим заклинанием. Последнее, к слову, было единственным по-настоящему обязательным элементом, Аргза слышал, что некоторые маги, проводя задуманный им ритуал, обходятся и без крови, и без волос, и, естественно, без зубов и камней-талисманов — но для того, чтобы провернуть всё без этих ингредиентов, нужно было, во-первых, иметь соответствующий опыт во всей этой шаманщине, и, во-вторых, быть магом гораздо более высокого класса, чем он. Аргза магом не был, он был воином, так что лишняя подстраховка ему бы точно не помешала. Таким образом, удостоверившись, что все его маленькие неодушевлённые помощники при нём, Аргза, не теряя больше времени даром, глубоко вздохнул и переместился на тот самый астероид.

　　 Когда он заявился туда, они уже дрались: Конрад — длинной шпагой, чиновник — электрическими хлыстами. Аргза возник позади сражающихся незамеченным, но его временный союзник, которому он сразу же подал сигнал, увидел его и сделал то единственное, что тут от него требовалось: заманил противника в условленное место. Аргза с предвкушением ухмыльнулся.

　　 И Тёмной техникой мгновенно доставил зелье под ноги Конраду, сам оставаясь на месте. Зелье вспыхнуло, разлилось по заранее нарисованному в условленном месте сложному знаку. Фосфор осветил прозрачные чернила, сделав их видимыми: это была звезда с шестьюдесятью лучами (Аргза заколебался её выводить накануне), обхватывающая пространство в три квадратных метра, и точно в центре её стоял Чёрный Овен. Представитель Федерации с готовностью исчез.

　　 Годы ненависти, годы презрения, годы соперничества, годы насмешек — всё так или иначе, казалось, шло к этому моменту, шло к тому, чтобы разрешить один очень-очень давний спор всего за несколько секунд. Почему-то так чаще всего и бывает, что человек может бесцельно влачить существование хоть целые столетия — чтобы решить свою судьбу однажды за пару мимолётных мгновений.

　　 Конрад был быстрым, но лески оказались быстрее, и за долю секунды до того, как он отскочил от знака, они пронзили его, отвлекая, а затем знак под его ногами вспыхнул ещё ярче, и Конрад застыл, обездвиженный не столько лесками, сколько магией. Тогда Аргза, не мешкая, бросил в знак мешочек со всеми заготовленными им ингредиентами, одновременно начав монотонно произносить заклинание, которое зазубрил наизусть.

　　 Голубое пламя, вспыхнувшее в следующий момент, ослепило его, оглушило, выжгло ему не только, казалось бы, глаза, но и всю кору мозга. Это сияние выжигало его дотла, и он запомнил это до конца своей жизни.

　　 На него обрушились тонны, вольты, тысячелетия, километры неведомой силы. Он почувствовал себя открытой дверью, через которую лилось это невозможное чистое пламя энергии, превращавшее в угли саму Вселенную, и в то же время в обратном направлении в эту дверь задувал немыслимой силы ветер, дующий со стороны Конрада. Ветер и пламя, и энергия, и медленно пустеющие зрачки ненавистного двоюродного брата — вот и всё, что составляло сейчас его жизнь, и у него больше не существовало ни тела, ни разума. Вместе с тем его наполняло ощущение какого-то кровожадного, нечеловеческого восторга, от которого он быстро начал задыхаться — задыхаться на всех уровнях, ментальных и физических. Слои реальности, которые он теперь мог видеть так ужасающе чётко, выгорали один за другим, и каждый навеки отпечатывался на обратной стороне его ставших прозрачными век.

　　 Это сводило с ума.

　　 Кажется, он потерял должную концентрацию, потому что шквальный ветер, прошивающий саму изнанку мироздания, вдруг начал дуть в обратную сторону, к Конраду. Бренное тело коварно вернулось, и у Аргзы подкосились колени; он закричал, раздираемый той энергией, которую сам же впустил, но не услышал своего голоса.

　　 Ну уж нет, подумал он со злостью, опомнившись. Не для того он столько готовился, чтобы вот так глупо всё проиграть.

　　 Он сосредоточился на этой злости, на своём незыблемом упрямстве. Он призвал всю свою силу, всё своё мужество, чтобы снова развернуть ветер на себя. Яростный лихой восторг, так и не отпустивший его даже при потере контроля над происходящим, запылал с новой силой, и его сердце заходилось в таком бешеном ритме, какого не бывало у него ещё никогда. Что-то животное, неукротимое, дикое вырвалось в нём на свободу, и крик сменился торжествующим смехом. Голубое пламя плясало на его лесках, соединяющих его с братом, и Аргзу распыляло, растворяло в этом пламени на мельчайшие атомы. И каждый атом его смеялся и кричал одновременно…

　　…А потом всё как-то неожиданно кончилось.

　　 Аргза сделал вдох, обнаружив попутно, что, оказывается, на самом деле так и не издал ни звука и не пошевелился. Ветер стих, пламя погасло, но что-то всё ещё пульсировало внутри него, слишком горячее, слишком живое. Лески мёртвенно покоились на перепачканных фосфоресцирующим зельем камнях, шестидесятилучевая звезда медленно гасла.

　　 От Конрада Грэна не осталось даже трупа.

　　 Аргза постоял немного, прислушиваясь к ощущениям. Ему показался странным тот факт, что никаких особых изменений, кроме упомянутой пульсации, он в себе не чувствовал, но справедливо решил, что эффект проявится позже. В груди его приятно тлели торжество и гордость победы, и в целом он ощущал себя лучше некогда. Он посмотрел на время: час дня. Значит, на собрание он не успел, лидера обычно не ждали так долго.

　　 А лидером теперь был он.

　　 Но, пожалуй, всё равно стоило там появиться. Сообщить, быть может, о своём триумфе, чтобы все эти заносчивые генералы… Или нет, лучше не сообщать, решил он. Просто объявить о том, что он теперь заменит Конрада во всём, и ничего не объяснять: обойдутся. Он хмыкнул сам себе и переместился обратно на базу.

　　 Вот тут-то его и ждал такой сюрприз, который он совершенно не ожидал когда-либо увидеть. В конференц-зале на бывшей базе Федерации находились всего пятеро (или четверо, как посмотреть) человек: Близнецы и три трупа на полу.

　　 Айлин и Рональд лежали рядом, Друм Фон Строфф — чуть поодаль. Под всеми тремя натекла порядочная лужа крови. У Айлин была прострелена голова, у мужчин — сердце и лёгкие. Прострелены из обычного, судя по ранам, револьвера, даже не лазерного. Револьвер этот валялся тут же, на полу, в крови. Близнецы сидели на столе со скрещенными ногами, зеркально отражая позы друг друга, и играли… нет, на этот раз не в "ладушки", а в обыкновеннейшие карты. Лучезарные улыбки наконец-то стёрлись с их одинаковых лиц, и теперь эти лица венчало одинаковое же скучающее выражение. На трупы возле стола они внимания не обращали.

　　 — Что здесь произошло?!

　　 Близнецы даже не потрудились повернуться в его сторону, продолжая игру.

　　 — Ты немного поздно, — произнесла девушка, Лилео. — Нам наскучило ждать.

　　 — Понимаешь, — произнёс парень, Лилей. — Мы могли бы и не ждать вовсе, но ты единственный, кто ещё не видел результаты нашей работы.

　　 — И ещё, — подхватила Лилео. — Мы хотели рассказать тебе всё.