Опасное пари - Кинг Валери. Страница 37

Несколько раз Элли ловила на себе взгляд виконта. Однажды он улыбнулся, и она поспешила ответить улыбкой, но, как оказалось, напрасно. Виконт улыбался вовсе не ей, а мисс Саттон, которую собирался пригласить на танец! Улыбка на лице Элли погасла, а сама она никогда еще, пожалуй, не чувствовала к мисс Саттон такой ненависти, как в эту минуту.

Затем Равенворт пригласил танцевать мисс Хэтфилд, и Элли показалось, что разговор у них идет о чем-то интимном: они улыбались друг другу, не замечая ничего вокруг.

«И что он нашел в этой мисс Хэтфилд?» — неприязненно подумала Элли. А та продолжала смеяться и смотрела в рот лорду Равенворту, жадно ловя каждое его слово и радостно кивая головой, словно китайский болванчик.

У Элли защемило сердце. Она подумала, что виконт никогда больше не заговорит с нею, навеки отгородившись ледяной стеной молчаливого презрения, и погрузилась в печаль, в которой пребывала почти до конца вечера.

И тут Равенворт подошел к ней — открыто, через весь зал. Он пробирался сквозь толпу, и серые глаза его горели. Люди расступались перед ним, образуя дорожку, которая немедленно смыкалась у него за спиной. Головы — одна за другой — поворачивались вслед виконту. Постепенно в зале нарастал шум, который достиг своего пика в тот момент, когда лорд Равенворт остановился перед Элли.

Нет, если бы Элли точно знала, сколько самых разнообразных переживаний готовит ей сегодняшний вечер, ни за что бы она сюда не поехала! Но раз уж приехала — терпи до конца. И Элли терпела.

Виконт поднес к губам ее затянутую в желтую перчатку руку. Его поцелуй обжег Элли сквозь тонкий шелк, заставил живо вспомнить другой поцелуй — тот, недавний, вчерашний… Сердце ее застучало неровно, с перебоями, а в голове промелькнула неожиданная мысль: «Как прекрасно, наверное, быть любимой таким мужчиной!»

И тут же Элли пронзила боль: она напомнила себе, что этот мужчина ее не полюбит никогда…

Элли заглянула в глубину его глаз и с печалью увидела в них подтверждение — они ничуть не были похожи на глаза влюбленного человека. Да, они ярко блестели, но в них светился вызов, а не любовь…

— А вам никогда не приходило в голову, что мы очень подходим друг другу, мисс Дирборн? — неожиданно спросил Равенворт.

Элли ошарашенно посмотрела на него.

— Простите, я не понимаю… Что вы имеете в виду, сэр?

— Три года я искал такую женщину, как вы, — живую, остроумную, азартную в игре и при этом абсолютно непосредственную. Одним словом, я считаю вас неотразимой!

Элли слушала его как-то отстраненно. Она знала, что эти слова — не слова любви, но Равенворт смотрел на нее так искренне, что на мгновение в ее душе шевельнулась надежда. Однако Элли повнимательнее пригляделась к выражению его глаз и заметила в их глубине озорной огонек. Этого оказалось достаточно, чтобы она тут же вновь замкнулась, закрылась, словно раковина. Призрак надежды испарился, оставив легкую боль потери.

«Спокойно! — сказала самой себе Элли. — Этот человек жаждет мести, только его светлость не так прост, чтобы пойти на публичный скандал. Он все обставит очень хитро: пококетничает со мной на глазах у целого света, заставит потерять голову, а затем обманет, бросит и сделает посмешищем всего Лондона! Несомненно, именно так он и собирается отомстить».

Элли была абсолютно уверена в этом — как если бы Равенворт сам поделился с нею своими тайными планами.

— Хорошо подходим друг другу? — повторила Элли, надменно подняв брови. — Но как же быть с тем обстоятельством, что ни один из нас не согласится на то, чтобы его слово не оказалось последним?

Она открыто и прямо посмотрела ему в глаза.

Если последняя фраза и задела Равенворта, заметить это было невозможно. Он лукаво улыбнулся, и Элли почему-то пришло в голову, что виконт смотрит на нее, как на игрушку. Да, именно так — он видит в ней всего лишь забавную вещь!

Но хотя намерения Равенворта были вполне понятны Элли, сердце подвело ее — и вот это было уже совершенно непонятно. Она вдруг поймала себя на том, что, забыв обо всем на свете, любуется этим высоким стройным мужчиной…

Словно прочитав ее мысли, виконт обхватил талию Элли, низко склонил голову, коснувшись губами каштановых локонов, и чуть слышно прошептал в самое ухо:

— Как бы мне хотелось снова поцеловать вас, Азартный Игрок!

Элли почувствовала, что у нее слабеют колени, голова пошла кругом, и она испугалась, что сейчас упадет. Но виконт поддержал девушку и не спеша повел по залу к дверям, где ее поджидали леди Вудкотт и Фанни. Элли покосилась на Равенворта и была поражена выражением его лица — оно излучало какую-то странную гордость.

Следующие два дня промелькнули то ли как дивный сон, то ли как кошмар — чего было больше, Элли затруднилась бы определить. Ровно в четыре ей приносили букет фиалок с приложенной к нему короткой запиской. Текст был романтическим, но в него искусно вплетались тонкие намеки на табакерки и осмеянные поцелуи.

А после обеда появлялся сам автор записок и уводил Элли на прогулку. Он развлекал ее анекдотами — забавными, хотя порой и несколько рискованными, пожимал, улучив момент, ручку и шептал на ушко комплименты в те редкие минуты, когда за ними никто не наблюдал. Ах, если бы при этом его горячее дыхание не обжигало шею Элли! Тогда, быть может, она смогла бы противостоять его обаянию…

Но Равенворт был неудержим. Он находился в постоянном движении — сильный, быстрый, совсем как та гладкая черная пантера, которую Элли видела однажды в Тауэре. Он пугал и притягивал. Он завораживал Элли, превращая ее устоявшийся мир в первозданный хаос.

Она подозрительно относилась ко всему, что он делает, считала его поступки всего лишь хитроумной местью — и при этом наслаждалась общением с виконтом, чувствуя себя путником, добравшимся после долгих блужданий по пустыне до оазиса с холодной чистой водой.

Нет, не могла она сопротивляться ему — так же, как не могла не дышать! И шла за ним, куда бы он ее ни вел…

На третий вечер, после ужина у леди Джерси, Элли с виконтом так увлеклись беседой об архитекторе Джоне Нэше, руководившем застройкой Риджент-стрит, что остались совсем одни в большой столовой, среди опустевших кресел. Из соседней комнаты — большой, предназначенной для танцев, — доносились негромкие звуки оркестра.

Сердце Элли замерло. Она знала, что в эту минуту лорд Равенворт не играет в свою игру — ему просто не перед кем было сейчас играть. В его широко распахнутых серых глазах читалось все, что угодно, только не желание отомстить. В них было уважение, восхищение, даже, пожалуй, робость.

Элли решила, что настал самый подходящий момент. Ей давно хотелось поставить точку в этой истории — извиниться и получить его прощение. Но едва она собралась с духом и приготовилась начать, виконт отвел глаза, нахмурился и принялся рассматривать развешанную на стенах коллекцию старинного оружия. Затем он молча прикоснулся к локтю Элли и повел ее в бальный зал, к леди Вудкотт. Подвел, низко изящно поклонился, и тетушка расплылась в широкой ответной улыбке.

— Интересно, что бы это значило, Элли? — спросила леди Вудкотт, когда он отошел. — В последние дни виконт просто не отходит от тебя. А ведь еще совсем недавно весь Лондон только и говорил что о вашей взаимной вражде. Я не понимаю его. Впрочем, разве можно понять поступки таких незаурядных людей. Одному богу известно, почему они так ведут себя!

Четвертый день снова начался с букета, за которым последовал ставший уже обычным утренний визит виконта, а вечером… Вечером лорд Равенворт появился в опере в ложе леди Вудкотт и, воинственно сверкая по сторонам глазами, оставался в ней не меньше десяти минут — на глазах у всего лондонского света! Элли осторожно покосилась на соседние ложи и поняла, что в эти минуты является центром всеобщего внимания. Казалось, весь зал не сводит с нее глаз. Удивленный шелест пролетел по рядам; даже мисс Саттон — сама невозмутимая мисс Саттон — загрустила, а потом наклонилась к своей спутнице и что-то горячо зашептала ей. Верный признак того, что поведение виконта не осталось незамеченным и, более того, признано выходящим за все рамки приличий.