Опасное пари - Кинг Валери. Страница 71

— Ах, дорогой мой лорд Равенворт, вы спасены!

— Да помолчите вы! — неожиданно прикрикнула на нее миссис Уорнхолл, а затем обернулась к Равен-ворту и добавила гораздо мягче: — Мне кое-что известно о проделках Эверетта… Но за все свои грехи он ответит сам — перед богом. Что же касается вас, то сегодняшний вечер, безусловно, изрядно подмочил вашу репутацию. Однако обещаю вам: я буду делать все, что в моих силах, для того, чтобы исправить положение. Например, в разговорах, которые теперь неизбежны по всем гостиным, убеждать любого в том, что вы действовали под влиянием минутного порыва и теперь сами раскаиваетесь.

Она взяла Равенворта под локоть, указала веером на Элли и промолвила:

— А эту молодую леди я советую вам держать подальше и от карт, и от Крессинга. Я видела их за игрой и убеждена в том, что бароном движут самые низменные намерения.

23

Серый сумеречный свет начинающегося утра пробился сквозь окна спальни. Элли встала со стула, на котором провела остаток ночи, прошла по комнате, постояла возле двери, за которой спала Сара. На Элли было все то же вчерашнее белое атласное платье. Только аметистовое ожерелье она сняла, и оно лежало теперь на туалетном столике рядом со смятыми фиолетовыми перчатками.

Элли тихонько приоткрыла дверь, посмотрела на спящую, и у нее защемило сердце. Ей хотелось попрощаться со своей служанкой незаметно, однако Сара проснулась, словно от толчка, и всмотрелась в полумрак, царивший за раскрытой дверью. Свечи не горели. Не имея представления о времени, Сара потянулась и негромко спросила:

— Вы только что вернулись, мисс?

Она заворочалась, собираясь встать, но Элли остановила ее:

— Не вставай. Ты мне пока не нужна. Можешь поспать еще немного.

— Как прикажете, мисс Элли.

Она поуютнее свернулась калачиком, поправила съехавший набок ночной чепчик и тут же провалилась в глубокий безмятежный сон.

Элли прикрыла дверь. Теперь Сара будет спать, а у нее есть еще несколько минут, чтобы собраться. Маленькие часы, стоящие на столике возле постели, показывали половину шестого.

Элли присела к туалетному столику и принялась перебирать лежащие на нем вещи — гребенки, щетки, серьги, флакончики духов и аметистовое ожерелье, подарок покойной матери. Ей ничего не хотелось брать с собой. Эти вещи ей не нужны, и будет даже лучше, что они не станут свидетелями ее падения. Нет, она ничего не возьмет из этого дома!

Элли поднялась, бросив прощальный взгляд на массивный серебряный гребень, тускло мерцавший в неверном свете начинающегося утра. Быстро, словно за ней гнались, она накинула на плечи темно-зеленую пелерину, схватила сумочку и выскользнула в коридор. Медлить было нельзя: не дай бог, ее заметит кто-нибудь из слуг — что тогда прикажете делать? Элли буквально скатилась на нижний этаж, но, проходя мимо приоткрытой двери гостиной, не удержалась и решила заглянуть туда.

Сердце ее сжалось, когда она окинула взглядом эти стены. Как много воспоминаний разом нахлынули на нее! Она словно услышала наяву беспечную болтовню Фанни и леди Вудкотт, увидела дорогие, знакомые лица лорда Барроу, Равенворта…

На глаза ей попалась незаконченная вышивка — те самые желтые тюльпаны. Элли подошла ближе, откинула пелерину, взяла в руки пяльцы. Слезы застилали ей глаза: она знала, что никогда в жизни не сможет забыть Равенворта. Элли зажала ладонью рот, чтобы не зарыдать в голос, и согнулась, словно от сильной боли, Впрочем, почему словно? Ей действительно было невыносимо больно!

Она еще раз посмотрела на тюльпаны. Да, качество, конечно, оставляет желать лучшего, но… за неимением ничего другого, пусть ЭТО станет ее прощальным подарком виконту.

Элли глубоко вздохнула и подошла к конторке, на которой лежали листы бумаги и отточенные перья. Времени почти не осталось — она уже слышала где-то вдали шарканье метлы и негромкие, слегка охрипшие, как это обычно бывает поутру, голоса слуг. Элли схватила перо и быстро написала короткую записку, нервно посматривая при этом на висевший напротив гобелен, привезенный из Кента. Две кляксы упали на бумагу, но она не стала переписывать послание, наскоро просушила чернила песком и заклеила письмо подвернувшейся под руку пурпурной облаткой из запасов леди Вудкотт.

Шаги, голоса и негромкий смех звучали уже совсем близко. Элли поняла, что ей нужно торопиться, если она не хочет, чтобы ее застали. Она поспешно пришила письмо к тюльпанам двумя быстрыми стежками и, подхватив сумочку, бросилась к двери, ведущей на улицу.

Хорошо смазанные петли не скрипнули, и Элли покинула дом, в котором осталось ее разбитое сердце. Несколько экипажей стояли на углу Гросвенор-сквер. Лошади тихо дремали в упряжи, их хозяева — на козлах. Один из кучеров оказался проворнее своих товарищей и, пока те соображали, что к чему, уже подкатил к стоящей на тротуаре молодой леди.

Элли уселась в кеб, крепко прижала к груди сумочку и бросила прощальный взгляд на серую громаду покинутого ею дома. Плакать она уже не могла: все в ней окаменело. Кеб покатил по тихим утренним улицам через Мэйфер по направлению к Мун-стрит.

«Как же так случилось? — с тоской думала Элли, рассеянно глядя в окно. — Почему жизнь привела меня к этому печальному концу?» Причина была единственная — ее собственная глупость.

Остаток вчерашнего вечера промелькнул словно в тумане. Любовь виконта согревала Элли своими лучами — и когда она танцевала с ним вальс, и когда он знакомил ее со своими многочисленными друзьями. Элли улыбалась, раскланивалась и при этом не переставала ломать голову над тем, как исправить свою чудовищную ошибку. Наконец она с ужасом поняла, что сделать ничего нельзя. Элли чувствовала себя в западне. Единственное, что требовалось сейчас от нее, это рассказать Равенворту всю правду и проститься с ним навсегда. Но она не находила в себе сил нанести ему такой жестокий удар.

Кеб качнулся, поворачивая на Мун-стрит, Элли ухватилась за ручку дверцы и еще раз от всего сердца прокляла свой невозможный характер.

Барон уже поджидал ее. Рядом с ним на тротуаре стояло с полдюжины чемоданов, несколько слуг суетились, укладывая багаж в карету Крессинга.

Элли постучала согнутым пальцем в слюдяное окошечко, отделяющее ее от возницы, и кеб немедленно свернул к тротуару. Лорд Крессинг, разыгрывая из себя джентльмена, немедленно заплатил кучеру, помог Элли выбраться наружу и отпустил кеб. Затем, хищно улыбнувшись, он предложил Элли руку, но она отдернула свою, гордо подняла голову и пошла к карете Крессинга.

Ей казалось, что все слуги понимающе перемигиваются, поглядывая на нее, но на самом деле все обстояло вовсе не так — лакеи просто выполняли свою работу. Они заканчивали грузить в карету багаж, а если и думали о чем-то, то лишь о том, надолго ли уезжает хозяин и сколько времени они смогут отдохнуть на свободе, без его светлости.

Заметив, что у Элли нет при себе никакого багажа, барон улыбнулся:

— Очень мудро, моя дорогая. Все, что нужно, мы купим в Париже.

Он помог ей забраться в карету. Элли сразу забилась в угол и отвернулась к окну — молчаливая и безучастная, В горле у нее стоял комок. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем барон осмотрел еще раз свои чемоданы и уселся в карету рядом с ней. Он постучал зонтом в потолок, давая кучеру знак трогать. Скрипнули тяжелые колеса, ударили о брусчатку кованые копыта, и карета медленно двинулась в путь.

— Да не горюйте вы так сильно, крошка! — смеясь, воскликнул лорд Крессинг и поцеловал руку Элли.

Почувствовав сквозь шелк перчатки его губы, она содрогнулась от отвращения и быстро сказала, надеясь прервать этот затянувшийся омерзительный поцелуй:

— Милорд, могу я вас кое о чем попросить?

К великому облегчению Элли, Крессинг оставил в покое ее пальцы и поднял на нее удивленное лицо.

— Не понимаю, о чем идет речь, но это чрезвычайно любопытно.

Элли облизнула пересохшие от волнения губы.

— Теперь, когда вы вправе распоряжаться моей жизнью, может быть, вы отдадите мне письмо Джорджа Фентона, которое он дал вам несколько месяцев тому назад под гарантию своего карточного долга. Письмо относительно Хэмпстеда.