Просыпайся, любимый (СИ) - Политова Екатерина. Страница 35

Сегодня я как призрак брошу по кладбищам домашних животных. Пытаюсь найти себе душу пса, похожего на моего предыдущего цербера. Верного, слегка непослушного, слегка дурного. Но я сил в себе не чувствую, чтобы найти… Чтобы вообще погрузиться в Колодец Душ.

И тут мне приходит сообщение на телефон, когда я разглядываю очередную маленькую старую могилу пса, который участвовал в войне континентов.

“Я должен извиниться за всё это.” — гласит сообщение.

“Кто это?”

“Это я виноват. Я хотел встряхнуть Жерред. Я хотел вернуть Асэрру.”

“Кто ты такой?” — опять пишу я.

“Приходи на самую высокую точку города. На крышу башни. Сейчас”

Сейчас. Я фыркаю. Это ловушка. Рафаэля или Вердера или ещё кого. Не хочу, я устала. Устала слышать это имя.

Рафаэль.

Устала слышать собственное имя рядом с его. Устала.

Сажусь рядом с могилой крупного пса. Его морда занимает почти всю фотографию. Крупные псы мне нравятся.

“Я жду” - приходит сообщение.

Выдыхаю. Перемещаюсь на крышу башни. Никого. Но крыша большая. Обхожу её по периметру и наконец нахожу отправителя.

Мер. Тот парень, слуга Рафаэля, который меня ненавидит. Ловушка.

— Ну, где Рафаэль?

— Его здесь нет. Это я подсунул тебе его могилу. Взломал сайт архива. — начинает бормотать он. И мне вдруг начинает казаться, что он тоже разочаровался в этой жизни. Глубоко разочаровался. — Рафаэль был нужен Жерреду… Правда не таким, каким он оказался после смерти. Этого я не учел.

— Что смерть меняет людей? Добро пожаловать в реальный мир, — вздыхаю я и смотрю на город. Издалека Жерред кажется очень красивым. Но вблизи это гнездо змей лучше не разглядывать.

— Я просто хочу отдать тебе это.

Мер протягивает мне старую толстую записную книжку.

— Это дневник моего деда. Он предал Рафаэля, сдал Вердеру Кристину, этим их противостояние тогда и закончилось. Переломилось. Но вот только совесть его замучила, и он принялся вести дневник. Я выкрал его ещё мелким. В той ситуации он уже не имел значения, а дед про него забыл. Вердер уже уничтожил всё. Времени прошло много… так что. Вот. Возьми.

— Зачем он мне? Зачем? Я предала его. Рафаэля скоро убьют.

— Я тоже не могу держать в себе.

Я смеюсь. Это безумно смешно. Закрываю лицо руками.

— Не хочу. Выброси. Перебрось через ограждение.

Мер бросает записную книжку мне под ноги.

— Не ты ли спрашивала по всей сети про его прошлое? Старый Мер знал об этом. Этот дневник и некоторые старые документы, которые Вердер не успел уничтожить - мои основные источники информации.

— Это ты этот странный “ДикийВой”? Ты дал мне координаты Кристины?

— Я. А ещё я убил собственного деда, потому что он предал Рафаэля уже давно. Ещё тогда. Я просто ждал чтобы…

— Выслужиться перед Рафаэлем?

— Можно и так сказать, — пожимает плечами парень.

— Ты омерзителен.

— Я его не предавал. Наверное, я единственный кто его не предал, — он оказывает меня презрительным взглядом. Да. Я тоже теперь не в том лагере, дружок… И мне от этого очень плохо. Невероятно плохо…

— У меня не было выбора.

Мер пожимает плечами.

— Почему Рафаэль не убегает? — спрашиваю я.

— Не хочет. Всё бесполезно. А я просто мелкая сошка с половиной души. Рафаэль просто уничтожает всё, что сделал мой дед с помощью его денег. Ликвидирует, продает. Жжет чертовы сервера компаний, физические носители, документы, всё… А остановить его бояться.

Мер выглядит не просто мрачным, а обессиленным. А я вспоминаю его монологи в сети, когда он пытался оправдать прошлое Рафаэля. Хоть как-то. В нем было много энергии. Но само существование Рафаэля будто вытащило из этого молодого парня всю жизнь.

— Мер…

— Винсент. Меня зовут Винсент. Мером меня называл только Рафаэль.

— Что он сделал с Фабианом? — тихо спрашиваю я.

— Отпустил. Но это не значит, что он на свободе, Фаола.

— Главное, что он жив…

В итоге Мер просто уходит, не прощается, просто уходит. А я поднимаю дневник его деда. Открываю, листаю какое-то время пожелтевшие страницы, пока не останавливаюсь на первой попавшейся.

“Они завязали ему рот, потому что Вердеру надоело слушать, как Рафаэль кричит от боли…”

Дневник выпадает из рук. Сердце начинает гулко биться в груди, а ладони холодеют. Я смотрю на коричневую старую потертую обложку и боюсь поднять. Это слова о его смерти…

Делаю шаг назад, потому что мне кажется, что этот дневник - самая ядовитая вещь на свете… Прочитанное всё ещё звучит в голове. На глаза наворачиваются слезы. Это всё только ухудшает моё режущее по живому чувство вины.

Но я заставляю себя поднять дневник. Я должна знать, кого воскресила. И кого убила. Знать, пока Рафаэль ещё жив…

Я ведь хотела понять, кто он.

Глава 12.2

Дневник старого слуги Рафаэля лежит на журнальном столике в моей гостиной. Я хожу вокруг него кругами. Хожу до тех пор, пока меня мягко (насколько мягко может это сделать мертвец) не останавливает Зомбарь.

А я смотрю в мертвые мутные глаза и до меня доходит.

— Ты ведь тоже был слугой. Дворецким Эльдоры!

Мертвая серая голова Зомбаря кивает. Только вот говорить не может, потому что предыдущему владельцу тела, пока тот был ещё жив, Рафаэль сжег внутренние органы… В том числе и голосовые связки, которые я могла бы использовать с помощью магии.

— Ты знаешь что-то о Рафаэле? — спрашиваю я, падая на диван. Бросаю взгляд на записную книжку. Не хочу открывать.

Зомбарь пожимает плечами. И показывает плохо слушающимися пальцами, что совсем немного.

— Ты можешь написать?

Он шевелит рукой. По очереди сгибает и разгибает пальцы. Потом кивает. Таких подвижных рук у него давно не было, интересно, что он мне выдаст. Даю Зомбарю ручку и бумагу. Он со странным клокотанием в горло садится, и какое-то время просто пытается расписаться. Заново научиться держать ручку.

Дворецкий был странным человеком. И стал странной душой. Так рассказывала мне мама. Он не хотел умирать, не хотел в забвение и покой. Он был готов жить даже в мертвом теле, лишь бы жить. Ему было интересно будущее, и он хотел его увидеть пусть даже и мертвыми, плохо видящими глазами. Его имя давно забыто. И оно ему не нужно. Он откликается на то имя, которое ему дает следующая хозяйка. Следующая фон Стредос. Зомбарь живет именно в квартире - потому что отсюда видно город и он часто стоит у окна, разглядывая улицы вдали. Раньше я катала его на машине по городу, ему нравилось.

А сейчас мне нельзя выпускать его из дома. Потому что он в теле, которым я завладела незаконно. Но идти к Вердеру и получать разрешение от Академии нет никакого желания.

Наконец дворецкий протягивает мне листок. Вначале я не могу разобрать, что это… Названия мест, территорий, городов и поселков. Всё это кажется знакомым. Опять мне говорят про войну континентов…

— Что это? Как это связано с Рафаэлем?

Зомбарь что-то медленно выводит на другом листке. Рука не слушается, и он дергает ею, будто это поможет.

“Боевой маг первого порядка. Главное оружие Жерреда. Это его победы.”

И их много... Он и правда был хорош.

— А знаешь, почему Эльдора решила его убить?

“Я лишь следил за поместьем в составе других слуг. Магистры Академии были злы на него.”

После этой записки дворецкий поднимает руки вверх, мол всё что знал - написал.

Я вздыхаю. Боевой маг первого порядка. Беру со стола дневник и открываю. Пробегаю глазами первые строчки. Бумагу кое-где уже сильно повело, она тонкая и рвется под моими пальцами.

Всё началось с того, что им приказали отступать. А Рафаэль отказался. Уперся в попытке отстоять Магнолию, город-сад южнее Жерреда. Истощил себя и других магов в его подчинении, но выиграл. Тогда его слуга, сидящий в окопе под проливным дождем и понял, что Рафаэль переломил не только ход войны, но и что-то в самой сути магии Стихии, в самой сути Алого Древа, которая была основой почти всей боевой мощи континента.