Красный бархат (СИ) - Росс Софи. Страница 33

— Да, Тош. Недавно имела честь с ним столкнуться. У меня сейчас есть мужчина, который может меня защитить. Всё будет хорошо.

Не знаю, кого я пыталась убедить в последнем — брата или всё-таки себя — только в одном прямо сейчас я была точно уверена: Руслан действительно не даст меня в обиду и постарается сделать все, чтобы ублюдок, который однажды испортил мне жизнь, получил по заслугам.

— Ты рассказала ему? — Антон немного расслабился, но брови все равно были нахмурены. Мой заботливый любимый брат.

— Он знает всё. И с Глебом уже имел честь познакомиться. Надеюсь, что стоматолог выкатил моему бывшему приличный счёт.

— Я могу остаться с матерью сегодня, ты пока решай свои вопросы. Утром сменишь меня, у меня важное собеседование — перенести не выйдет. Пообещай мне, что прямо сейчас поедешь к своему этому принцу, — братец хоть и был младше, но иногда я чувствовала себя сопливой девчонкой под этим его командирским, не терпящим препирательств тоном.

— Обязательно. Хватит с меня самостоятельности. Дорешалась уже.

— С отцом все будет хорошо, выкарабкается. Сильный же он у нас.

Связываюсь с Русланом, он сразу понимает по моему голосу, что я взволнована. Пытается выпытать у меня причины, но я лишь перебиваю его и прошу о срочной встрече.

Я знаю, что у него сегодня несколько важных дел, даже готова услышать отказ, но мужчина лишь интересуется моим местоположением, чтобы прислать за мной машину. Не пытаюсь спорить, послушно дожидаясь его водителя.

Мне нужно быть сильной, нельзя поддаваться эмоциям. Кажется, что я балансирую на грани — одно слабое дуновения и я полечу в обрыв, после которого не останется уже ничего. Весь путь до офиса Руслана скребу ногтями по запястью.

В итоге приходится натягивать рукав кофты пониже, чтобы не светить вспухшими царапинами перед мужчиной.

Руслан сам встречает меня около входа в бизнес-центр. От зеркального здания бликует солнце, я жмурюсь по дороге. Мужчина не даёт мне опустить взгляд, когда я подхожу вплотную, приподнимая голову пальцами за подбородок, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Расскажешь, птичка?

— Я для этого тебя и отвлекла.

Мы поднимаемся в его кабинет. Секретарь хмурится на фразу мужчины «меня ни для кого нет», но никак не комментирует, лишь провожая меня удивлённым взглядом.

Я забираюсь с ногами, сбросив обувь, на кожаный диван, который неприятно скрипит от моих движений, заламываю пальцы от нервного напряжения, настраиваясь на то, чтобы рассказать Руслану о событиях моего сегодняшнего утра.

Это надо сделать.

— Ты ответила на сообщение? — мой телефон в его руках, я тянусь к мужчине и пытаюсь разжать его пальцы, потому что на корпусе могут остаться вмятины. Все-таки его подарок.

— Нет.

— Позвони ему. Прямо сейчас. Надо понять, что он от тебя хочет. Зачем вообще затеял все это.

— Руслан…

— Знаю, птичка. Я рядом.

Эта фраза бьет куда-то внутрь. Мне неприятно от предстоящего разговора, но эмоции отличны от тех, которые я испытывала в больнице. Больше не чувствую дикого ужаса.

— Как тебе мой подарок, малышка? Какая девочка в детстве не мечтает стать актрисой — ты отлично смотришься в кадре, — мурашки бьют по коже от его мерзкого голоса. Ещё немного и меня начнёт тошнить в самом прямом смысле.

— Зачем ты это сделал, Глеб? Что тебе нужно?

— А ты не догадываешься? Сама не захотела возвращаться ко мне, я решил тебя простимулировать. Пока эту запись увидел только твой отец, дальше оно может разлететься на более обширную аудиторию, — вызов стоял на громкой связи, так что Руслан все отлично слышал.

— Тебе женщины по собственной воле давать перестали? — вырвалось быстрее, чем я смогла подумать.

— Мне всегда нравился твой острый язычок, но побереги силы, детка. Тебе им ещё извиняться за своего боксёра, — в трубке раздаётся какой-то стук, а после чужие голоса. — Думай, Кира, у тебя есть неделя. Советую прийти ко мне по доброй воле. Потом будет хуже.

— Ненавижу.

Глава сороковая. Кира

Моё последнее слово тонет в гудках. Глеб скидывает вызов, я даже отбрасываю телефон на другую сторону дивана, пока Руслан наливает мне стакан воды, который я тут же осушаю.

В висках пульсирует, я прошу мужчину включить кондиционер, потому что от нервов температура подскакивает и мне становится очень душно. Едва получается нормально дышать.

— Успокойся. Просто дыши. Давай, вдох-выдох. Обещаю, ты сможешь забыть об этой сволочи навсегда, просто мне нужно немного времени. Пообещай мне, что не будешь ничего делать сама.

— Обещаю, мой грозный мужчина, — я прижимаюсь к Руслану и постепенно прихожу в норму, вдыхая нотки его парфюма, успокаивая быстрый ритм сердцебиения.

Я сворачиваюсь на диване и наблюдаю за работой моего мужчины. Он хотел отправить меня отдыхать, но я напросилась остаться — очень уж не хотелось оставаться одной в такой момент.

Телефон вибрирует рядом, мне звонят из больницы и сообщают, что отец пришёл в себя и хочет видеть дочь рядом. Уточняют, что только меня одну.

Быстро собираюсь, заверяя Руслана, что все со мной будет хорошо. Он отпускает меня при условии, что я всегда буду на связи.

Весь решительный настрой пропадает возле палаты. Я долго стою перед дверью, мне очень стыдно посмотреть в глаза отцу. Медсестры косо на меня поглядывают, но мне плевать — я никому не мешаю делать их работу.

Скребусь в дверь и вхожу с полным ощущением, что сейчас от меня отрекутся.

— Проходи, дочь, — хриплый голос отца пробирает до костей. Беру стул и сажусь возле его кровати, бросая взгляд на прозрачную трубку капельницы.

— Пап… — смотрю куда угодно, только не в его глаза.

— Ты была дома?

— Да. Мы с Тошей отвезли маму, он сейчас остался с ней, я завтра сменю. Она не будет одна, — сглатываю, стараясь избавиться от назойливого кома в горле.

— Хорошо. Это важно, но я не об этом хотел поговорить.

— Знаю, папуль. Антон нашёл твой ноутбук, почта была открыта. Я всё знаю.

Я вижу, как трудно отцу даётся каждое движение, когда он старается облокотиться спиной о спинку кровати. Беру дополнительную подушку, чтобы ему было комфортнее. Мы оба не знаем, как подобрать слова для начала диалога.

— Я не хочу задавать тебе лишние вопросы, но мне показалось, что на том видео… Все было по согласию? — отрицательно мотаю головой и впиваюсь ногтями в ладони.

Он заметил.

— Кто эти люди, Кира?

— Папочка, тебе нельзя волноваться. Я не хочу сделать хуже.

— Я должен знать о тех, кто посмел так поступить с моей дочерью. Всегда ведь знал, что ты тогда так убивалась не из-за несчастной любви. Сделал вид, что поверил, хотя самому хотелось вытрясти все из тебя. Самое худшее я уже увидел. Теперь хочу знать всю историю.

— Я так виновата перед тобой и мамой, — стираю влажные дорожки со щёк и дергаюсь, когда отец слабо сжимает мою ладонь в своей.

— Ребёнок, сердце мне разрываешь.

Приходится рассказать отцу про Глеба. Проглатываю всхлипы и выдаю сухую информацию, напрягаясь, когда пульс на мониторе подскакивает. В конце истории я вижу, как в уголках глаз моего сильного папочки скапливаются слезы. Не представляю, насколько тяжело ему было это услышать.

— Если бы ты только рассказала всё сразу…

— Не хотела волновать вас с мамой. Это все так грязно, что я хотела просто забыть. В какой-то момент даже пыталась делать вид, что ничего не произошло.

— И ты проходила одна через все?

— Тоша знал некоторые детали, он очень помог мне не замкнуться. Только не ругайся на него, я взяла с него слово, прежде чем рассказать что-либо.

— Зря, солнышко, зря. Мы же с детства учили тебя, что ты можешь прийти к нам с любой проблемой. Почему же в самую тяжёлую минуту ты от нас отказалась?

— Прости, прости меня, папуль. Я хотела как лучше, — вымученно улыбнулась, перекрывая подачу на капельнице. Она успела закончиться, пока мы разговаривали.