Нежные сумерки - Филлипс Жаклин. Страница 16

Где-то далеко завыл динго, и вдруг Дороти показалось, что ее желание вот-вот сбудется: Гатри поднял голову и поглядел на нее. Пусть он улыбнется, молила она про себя. Пусть он протянет руки ко мне и притянет меня в свои объятия;

Но он только лишь слегка приподнялся на локте.

— Тебе хорошо? — тихо спросил он.

Дороти разочарованно вздохнула.

— Да, все прекрасно, — проговорила она с трудом.

— Ты не замерзла?

— Нет.

Ей показалось, что Гатри собирался сказать еще что-то, но в конце концов он улегся обратно, и снова воцарилась тишина.

Почему она ничего не сказала ему? Дороти повернулась на бок и подумала, что все к лучшему. Она не могла навсегда остаться в Австралии, к тому же было очевидно, что Гатри не испытывал к ней особо нежных чувств. Так какой смысл в ее признаниях? Так хотя бы ее гордость не пострадала. Но эта мысль не сделала Дороти счастливее. Она солгала, когда сказала Гатри, что все было прекрасно. Все было очень плохо.

6

Разве любовь должна приносить страдания? — горестно думала Дороти, когда они возвращались домой на следующий день. Гатри подробно рассказывал, как идут дела в Биндабурре, и Дороти стоило огромных трудов изображать интерес. Постепенно между ними снова возникло отчуждение. От вчерашней счастливой умиротворенности не осталось и следа, лишь горькое чувство отчаяния.

Они вернулись в усадьбу к концу дня, успев осмотреть лишь небольшую часть огромного имения. Трактор подкатил к ступенькам веранды, и Гатри выключил двигатель. В первый момент никто из них не двинулся с места. Воцарилась напряженная тишина, а затем они одновременно заговорили и смущенно замолкли.

— Что ты говоришь? — спросил Гатри.

Но Дороти не могла найти нужных слов, чтобы выразить, что значило для нее это путешествие. Она надолго запомнит эти бескрайние просторы, ослепительное солнце, песчаные дюны и свою безнадежную любовь к этому человеку.

— Я хотела поблагодарить тебя, — запинаясь, проговорила Дороти. — Прогулка была очень… интересной. — Ее слова прозвучали так казенно, что она сама ужаснулась им.

По глазам Гатри нельзя было понять, что у него на уме.

— Я рад, что тебе понравилось, — ответил он ей в тон, и Дороти почувствовала себя убитой.

— Что ж… Я, пожалуй, пойду, позабочусь об ужине, — наигранно бодро произнесла она и вылезла из кабины.

Разговор за столом сводился большей частью, к работе, которую проделали работники во время отсутствия Гатри. Дороти в основном молчала, чувствуя себя несчастной и никому не нужной. Гатри, едва успев вылезти из трактора, тут же бросился осматривать молодых жеребцов — так, видимо, ему не терпелось вернуться к работе. И сейчас, казалось, разговор велся таким образом, чтобы подчеркнуть, что хоть она и поднялась на пару дюн и восхищалась видом на протоку, поросшую деревьями, все равно ей было здесь не место, и чем раньше она уяснит это, тем лучше.

Когда ужин подошел к концу, Дороти безмолвно убрала со стола, а затем объявила, что устала и отправляется спать.

Все пробормотали ей спокойной ночи, но было видно, что мысли их по-прежнему заняты телящимися коровами и починкой заборов. А Гатри лишь кивнул, даже не посмотрев в ее сторону.

Борясь с искушением хлопнуть что есть силы дверью, Дороти прошествовала по коридорам в свою комнату и отыгралась на своей двери. Но уж плакать-то она не станет!

Она сердито уставилась на свое отражение в зеркале. И с чего она взяла, что влюбилась в такого негодяя, как Гатри О'Нил! Он же относится к ней как к служанке — подай, принеси, помой, приготовь, — а в награду — чуть-чуть докатал по ее же собственным землям! Единственное, что успокаивало Дороти, это то, что у нее хватило ума не нести перед ним этот бред насчет любви. Хоть этого унижения удалось избежать!

Она вовсе не устала, но теперь ей придется просидеть весь вечер в комнате. Невеселая перспектива!

Дороти решила принять душ и надела на себя бледно-желтую пижаму, которую обнаружила в шкафчике дяди Стива. После нескольких стирок она осталась такой же мягкой, и Дороти очень нравился ее старомодный покрой. Закатав рукава и штанины и затянув поясок так туго, как только возможно, вокруг своей тонкой талии, она зашлепала по коридору в ванную.

К несчастью, душ занял немного времени, а Дороти предстоял еще долгий вечер, и тут она вспомнила о небольшой библиотеке в гостиной.

Это была смесь дешевых романов в бумажных обложках и пыльных фолиантов классиков, но Она надеялась все же найти там что-нибудь интересное для себя, что отвлекло бы ее от мыслей о Гатри.

Она шла по коридору, когда неожиданно дверь из кухни распахнулась, и оттуда появился Гатри. Дороти замерла на месте. В тусклом свете единственной лампочки без плафона она выглядела совсем молоденькой и невероятно стройной в этой пижаме лимонного цвета. В больших зеленых глазах застыло комическое выражение ужаса.

— Я думал, ты устала и легла спать. — Гатри направился к ней, лицо у него было каменным.

— Я и собиралась это сделать, — промолвила Дороти. Гнев ее куда-то вдруг исчез, и она почувствовала себя крайне неуверенно. — Я только хотела взять книжку в гостиной. — Почему она должна отчитываться перед ним?

— Значит, ты не так уж и устала, если собираешься читать?

Резкость в его голосе пробудила в Дороти чувство непокорности.

— Я подумала, что это будет поинтереснее, чем слушать вашу беседу за обедом! — проговорила она ехидно. — Я должен знать обо всем, что произошло, пока нас не было, — немного раздраженно сказал Гатри.

— Можно подумать, что тебя здесь не было не два дня, а две недели!

— Многое может произойти за два дня, — холодно возразил он. — Я не могу просто так терять время, мне приходится затем наверстывать упущенное.

— Жаль, что моя компания для тебя всего лишь потеря времени! — бросила Дороти, и он вздохнул.

— Не будь глупой, Дороти. Я должен знать, что происходит в Биндабурре. И если ты хоть немного заинтересована в том, чтобы все здесь шло хорошо, тебе тоже следует интересоваться этим. Но ты же не можешь сидеть тихо в то время, когда говорят другие. Тебе нужно, чтобы все смотрели на тебя. Я выкроил два дня, чтобы показать тебе Биндабурру, но этого оказалось недостаточно, не так ли? Тебе нужно было всех смутить демонстративным уходом только потому, что не все внимание было обращено на тебя!

— Меньше всего я хочу, чтобы ты обращал на меня внимание! — прошипела Дороти, сжимая кулаки.

Гатри приблизился к ней на шаг.

— А чего ты от меня хочешь?

— Ничего я от тебя не хочу!

Гатри неторопливо взял ее за руку и притянул к себе.

— Так ли? — спросил он мягко. Другой рукой он поднял ее подбородок и большим пальцем задумчиво провел по губам. — Ты уверена?

Огромные зеленые глаза Дороти беспомощно посмотрели на него. Она с ужасом поняла, что он может погасить весь ее гнев одним лишь прикосновением. Его сильные смуглые руки по-прежнему сжимали ее запястье, но она легко могли бы вырваться. Если бы только хотела этого…

Строгость постепенно исчезала с лица Гатри, а на ее место приходило новое, гораздо более волнующее выражение, от которого ее сердце начинало биться все быстрее.

— Не этого ли ты хочешь? — продолжал он низким и глубоким голосом, наклонив голову и прикоснувшись губами к ее виску.

Дороти затаила дыхание.

— Нет, — прошептала она. Рука, которая ласкала ее лицо, скользнула под ее густые, с медным отливом волосы и принялась поглаживать шею, в то время как губы его продолжали дразнить Дороти нежными поцелуями.

— Этого? — выдохнул он.

— Н-нет, — произнесла Дороти, но так неуверенно, что почувствовала, как он улыбнулся.

— Нет? — Рука, державшая ее запястье, оставила его и медленно прошлась по ее спине. — Тогда, может, этого? — промурлыкал он, продолжая приближаться губами к ее рту.

И тогда Дороти сдалась: она обняла его и прижалась к нему.

— Возможно, — прошептала она.