Плащ и галстук (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 31

— Мне кажется или ты давно на них облизывалась? — хитро ухмыльнулся я, тут же получая конфеткой в лоб.

— …Да! — с вызовом уставилась на меня юная китаянка.

— А чего раньше не попросила? — хмыкнул я, вгоняя её в еще большее смущение.

— Ты же в безопасности…, — себе под нос пробурчала Янлинь, продолжая терзать свою старую потасканную майку.

— Ну пусть не у меня?

— А у кого еще? — искренне удивилась она.

Черт, даже гордость берет. Но мы её положим на полочку к пирожку, потому что предстоит простая, но очень и очень длительная операция — протащить крепкую шелковую нить с привязанным к ней концом кабеля через узкий технический туннель, сконденсироваться в техничке розового здания, воткнуть кабель, а затем просуетиться обратно. Причем, что еще сильнее оскорбляет мою нервную систему — хитрая дщерь китайского народа запланировала мой проход до щитка под плинтусами! Плинтусами!

Простая? Длительная? Ни хрена не простая и очень длительная! Причем настолько, что когда я осознал, что один мой конец уже в нужном месте, а процентов 80 туманного тела еще в комнате Янлинь, то психанул, не только протащив кабель за нитку (правда, предварительно смазав всё своей слизью для скольжения), но и воткнул его в нужное гнездо, оперируя всего лишь своим «щупальцем», растянутым на три десятка метров под плинтусом!

Ну а что еще оставалось делать?! Китаянка не может торчать у технического люка часами, маскируя нас, а я не могу просто взять и «исчезнуть» на продолжительное время, необходимое для переброски всего меня! Так-то легенда есть — зашёл, насовокуплялись до стёртых мест и изнеможения, я по большому блату уснул прямо в комнате технического специалиста, а она, чтобы не терять время и не слушать мой храп и пуканье, решила провести регламентные работы. Бьется? Бьется. А вот первоначальный план…

В общем, получилось почти отлично. То есть, успешный успех нарисовался, только по концу операции я действительно лежал пластом на девичьей кроватке мордой вниз, а сидящая у меня на пояснице девушка, тыкала меня пальцем и ныла, чтобы я свалил к чертовой бабушке. А я, ловя вертолеты о том, что только что оперировал, можно сказать, тридцатиметровым пальцем, причем в состоянии контролируемой паники, вяло отбрехивался нестоянием. В итоге уполз от неё лишь подремав пару часов до перезагрузки мозга, вновь вспомнившего, как нужно правильно управлять конечностями.

Экстремальная тренировка, что ни говори. Зато знаю, чем буду себя в ближайшее время увечить, только не в таких объёмах.

Следующее утро было последним днем этого сумасшедшего лета. Выйдя на утреннюю пробежку, я, поздоровавшись попутно с занимающимся тем же самым полезным делом участковым, вновь по окончанию присовокупился к Цао Сюин, пьющей чай на крыльце. Та, хмыкнув в знак приветствия, изволила выделить чашку отличного напитка и мне, так что в будущее я смотрел с определенной долей оптимизма… ровно до момента, когда из подземного здания для гигантов не выбралась прячущая от меня глаза Викусик. Тем не менее, большая девочка начала отираться вокруг нас, не нарушая, в общем-то, тишины, от чего я здраво рассудил, что особо сильной неприязни у неё не вызвал своей недавней выходкой. Это тоже радовало.

Но, как оказалось, это было далеко не всё. Девочка, как оказалось, не просто хреном груши околачивала возле нас, а ждала. И сама баба Цао тоже ждала. А околачивал, получается, только я, и сугубо ради приятного общества.

Дальше было не то, чтобы интересно, но неожиданно. Подъехала простая советская «Волга» цвета бледной испуганной мыши, с тонированными стеклами. Дверь у неё открылась… оттуда выпрыгнул Василий Иннокентьевич Колунов, которого узнать всем присутствующим было невероятно легко по причине, внезапно, горящей, как всегда, головы. Мальчик поскакал сайгаком к нам, взбежал на ступеньки и…

…вцепился в меня с рёвом «Прости меняяяя, Витяяяяя!!».

Через пару секунд такой атаки затряслось крыльцо и баба Цао, а затем ошеломленного меня накрыло тенью, а следом и удушающими объятиями зарыдавшей на всю Ивановскую (Коморскую) девочки, хрюкающей нечто весьма похожее на завывания горящего пионера.

Сказать, что я ничего не понял, было бы знатным преуменьшением.

Интерлюдия

— А я вам, двум дурам, говорила. Я вас предупреждала! — злой и слегка отчаянный крик души немолодой, нехуденькой, но очень пьяной ученой заставил майора Окалину поморщиться как от зубной боли.

— Нина, иди-ка ты нахер! — не менее, а может быть, куда более пьяный и почти детский голос Кладышевой, у которой в стакане «спирта-плюс» было едва ли не больше водки, был единственным вразумительным ответом из всех сопутствующих этой необычной пьянке звуков, — Тебе, сучка, по красоте все получилось, да? Сидишь себе вся такая в халате и предупреждааааешь, да? Пошшшшла ты!

— Сама иди, *изда карманная! — неожиданно вызверилась ученая, — Я т-тебе русским языком…

— Что ты мне «узким языком», курва-мать?!! Сама всё поимела, сидишь своей толстой жопой на стульчике, бумажки пишешь, восхищенные письмеца с грамотами разбираешь?!! — перешла на почти на визг пьяная в стельку «чистая», постоянно дохлебывающая полужидкую жижу из своего стакана, — Конечно тебе голосом разума только и работать, пингвиниха *баная! Это мы с Нелькой крутим…

— Он правильно сказал, что вы о*уели!

— Да заткнитесь вы обе! — не выдержала майор произвола на собственной кухне, — Нахер заткнулись, кошелки! Хватит визжать!

— А что еще остается? — неожиданно трезвым и спокойным голосом выдала Вероника, — Я, может, и сглупила…

— Да ты только этим и занималась всё время, психолог, мммать…, — процедила Окалина.

— А кто мне пел, что он ради Юльки на всё пойдет?!! — вновь перешла на ультразвук псевдодевочка, почти подпрыгивая на месте, — Ты! Ты, дура лохматая!! Мол пацан, мол страшный, мол ссаться от восторга должен, что такая как Юлька на него глаз положила! Втюрилась! С хера ли ты так решила, мамаша?!! Он нас выпер, не моргнув глазом!

— Да я…

— А знаешь, что он еще делал, не моргнув глазом?! — это уже Кладышева шипела, стоя прямо перед хозяйкой дома нос к носу, — Бил! На поражение! Твоих же пацанов! В той подземке! А они тренировались вместе! Шутили! *издели там о своем мужском! Почти друзья были! Поняла?! Я, когда ваш гребаный Симулянт мне в глаза взглянул, поняла, что он меня сейчас кончит! Просто разденется и размажет по стене! Чуть не обоссалась!

— Так ты же психолог, сучка…, — почти с издевкой протянула Молоко, наливающая себе новую, но куда более скромную чем у подруг порцию алкоголя, — Какого лешего ты его довела?

— Потому что я не хочу двадцать лет просидеть в этом вертепе!! У меня… у нас нет столько времени! Уже! — крикнула Кладышева, — А именно столько и придётся, если его не доводить на чувства! Мы сами видели, своими глазами, у него средний эмоциональный фон чуть лучше Юлькиного промежуточного! Вы меня подписали на это! У нас, *ляди вы старые, результаты на руках! Графики! Показатели! Даже эта дылда всё поймет, если постарается!