Невеста для графа - Линден Кэролайн. Страница 4

– Ты говоришь, что счастлива, – но разве тебе не будет обидно, когда твои подруги выйдут замуж и обзаведутся собственными семьями? – продолжал отец. – Я слышал, что Джорджиана все-таки добилась своего: Стерлинг берет ее в жены следующей весной. Что, если у нее больше не будет времени на то, чтобы распивать с тобой чай и ходить по магазинам?

Элиза с невозмутимым видом намазала масло на хлеб. Она уже думала об этом. Джорджиана вот уже два года как была обручена с виконтом Стерлингом, но свадьба откладывалась из-за брата Джорджианы графа Уэйкфилда, мрачного и угрюмого типа, который никак не мог договориться со Стерлингом по поводу условий брачного договора. Иногда даже создавалось впечатление, что Джорджиана навечно останется невестой.

Улыбнувшись, Элиза ответила:

– Я буду очень за нее рада. Ведь она так давно любит своего жениха…

– И тебе пора в кого-нибудь влюбиться! Будь сейчас здесь твоя мать, она бы тоже так сказала.

– Мама не захотела бы, чтобы я вышла за кого попало – лишь бы выйти, – возразила Элиза. – И я надеюсь, что и ты того же мнения.

Кросс шумно выдохнул.

– Конечно, я не хочу, чтобы ты вышла за какого-нибудь проходимца. Но я не хочу, чтобы ты ставила на себе крест. И я уверен: непременно найдется хоть один порядочный парень с титулом, способный оценить тебя по достоинству и понять, что перед ним – бриллиант чистой воды.

Элиза молча жевала хлеб с маслом. Ей подумалось, что потенциальному жениху придется очень пристально ее разглядывать, чтобы увидеть в ней «бриллиант», а по опыту общения с благородными джентльменами она знала: ни один из них не удостоил ее вторым взглядом. Как, впрочем, и джентльмены без титулов. Элиза старалась не думать об этом, чтобы не портить себе настроение, но факт оставался фактом: даже при наличии богатого приданого, элегантного гардероба и всех тех умений, что положено иметь благородной леди, мужчины, к какому бы классу они ни принадлежали, редко задерживали на ней взгляд. Элиза не тешила себя иллюзиями – красавицей она не была, к тому же предпочитала держаться в тени. Но Элизабет сама была свидетельницей того, что леди Сара Уиллингем, дочь герцога Джарроса, тихая, застенчивая и к тому же косоглазая, пользовалась успехом у представителей сильного пола.

– Может, и найдется когда-нибудь, – согласилась Элиза, чтобы успокоить отца.

Эдвард Кросс удовлетворенно кивнул и с уверенностью заявил:

– Найдется непременно. Вопрос лишь в том, согласится ли он взять еще и собаку.

– Если он не примет Вилли, я не приму его. Даже и говорить не стану с тем, кому не понравится Вилли.

– Чертов барбос, – проворчал Кросс, направляясь к двери.

Между тем Элиза заметила, как Вилли поймал брошенный ее отцом под стол ломтик бекона. Завиляв хвостом, пес пролаял один раз, что на собачьем языке означало «спасибо». Но Кросс, уходя, даже не взглянул на Вилли.

– Ты ужасно избалован, – укоризненно посмотрев на своего питомца, сказала Элиза, доедая хлеб с маслом.

Вилли тихонько завыл в знак раскаяния.

– И в наказание ты пойдешь в сад без меня. Джеймс, вы не могли бы его выпустить? – попросила Элиза, встав из-за стола.

– Да, мисс, – сказал стоявший у двери лакей.

Подозвав Вилли, он щелкнул пальцами. Пес понурился и поплелся за Джеймсом, с упреком взглянув на хозяйку.

«Когда же папа поймет, что дочь его не из тех девиц, которые нравятся джентльменам?» – со вздохом подумала Элиза. Отец считал ее красавицей, но так думал только он один. Да, случается порой, что и невзрачные девушки производят фурор в обществе, но недостатки во внешних данных у них с лихвой восполняются обаянием, живостью и блистательным умом. А у нее в присутствии импозантных незнакомцев отнимался язык и отключались мозги. Отец, конечно же, надеялся впечатлить потенциальных женихов величиной приданого, но Элиза предпочла бы остаться старой девой, чье одиночество скрашивают верные псы, чем жить с мужем, которому нужны лишь ее деньги.

Так что если отец верил в осуществимость своей мечты, то Элиза была настроена более чем скептически. Возможно, однажды ей доведется встретить приветливого провинциального джентльмена, которому, в отличие от столичных джентльменов, нужна не блистательная светская львица, а тихая и скромная супруга, которая с радостью будет играть со своей собакой и возиться в саду, не требуя ничего большего. Ну а если ей не суждено встретить такого мужчину – ничего страшного: ее и сейчас все вполне устраивало.

Глава 2

В этот вечер Хью Деверо улыбалась удача.

Наконец-то терпение его было вознаграждено! А до этого… Вот уже две недели кряду ему ни разу не удалось сорвать куш. Не изменяя своим правилам, Хью играл расчетливо, не пил и не поддавался азарту, поэтому проигрывал не больше того, что выигрывал. Но играл он не для удовольствия, и потому предыдущие две недели за карточным столом прошли для него впустую.

Решение переехать с семьей в Лондон, похоже, оказалось правильным (судя по тому, как всем им жилось в столице эти полтора года). Благодаря картам Хью удалось расплатиться с самыми настойчивыми кредиторами, отчасти привести в порядок лондонский дом и даже приобрести кое-какие наряды матери и сестрам. К несчастью, теперь ему требовалось куда больше денег, чем было потрачено. Эдит выросла, не за горами был ее первый сезон, и ей требовалось приданое.

Поначалу Хью рассчитывал дать ей в приданое землю, но как ни старался найти лазейку в законах, к каким бы юристам ни обращался – вывод оказался однозначным: он не имел права передать причитавшуюся ему как графу недвижимость ни одной из сестер. Конечно, он мог бы еще раз перезаложить свое поместье, но тогда все стало бы еще сложнее… Хью уже продал кое-что из купленных отцом произведений искусства, и каждую из проданных вещей его мать оплакивала по нескольку дней и ночей, донимая сына подробными рассказами о том, при каких именно обстоятельствах отец приобрел ту или иную вещицу и сколько она, эта вещица, доставляла радости ей и ее покойному супругу. Мать Хью после смерти мужа сделалась донельзя сентиментальной и эмоционально неустойчивой. За завтраком она, бывало, уверяла сына, что понимала, зачем он многое продает, но потом, когда из дома увозили очередную вещь, заливалась слезами, горестно рыдая.

Хью уже давно осознал, что не найдет в семье поддержки и понимания. Переезд в столицу тяжело дался графине, вынужденной покинуть могилу покойного супруга и поместье, где все было устроено по ее вкусу, и поселиться в обветшавшем и неухоженном лондонском доме. Хью сказал, что они переезжают потому, что Эдит предстоит выход в свет. Мать не стала возражать, но всем своим видом постоянно давала ему понять, как ей здесь плохо. А сестры вели себя не лучше. Эдит только и делала, что сокрушалась о том, что ее никто не учит, как принимать и развлекать гостей; Генриетта же выпрашивала новые наряды, чтобы ни в чем не отставать от сестры. Хью уже начал задумываться о том, не податься ли ему во флот. Не исключено, что там бы ему жилось лучше во всех отношениях.

Но Хью был не из тех, кто ищет легких путей. Как бы ни было тяжело, он выкарабкается и вытащит свою семью из долговой ямы. Все, что для этого нужно, – чуть-чуть удачи: возможно, несколько больше, чем чуть-чуть.

Его любимым игорным заведением стал клуб «Вега», расположенный в самом центре Лондона. Место оказалось вполне приличное, что немаловажно, поскольку, играя здесь, можно было не опасаться, что по дороге домой тебе воткнут нож в спину. Хозяин клуба находился как раз на своем месте – господин крутого нрава, но вполне честный и справедливый. К членам клуба предъявлялось всего два требования, но эти заповеди следовало соблюдать неукоснительно: если хочешь жить долго – никому не рассказывай о заведении, а в случае проигрыша расплачивайся немедленно.

Соблюдение второй заповеди порой давалось Хью с трудом, но что касается первой – с этим никаких проблем у него не возникало: ведь от того, что заведение находилось на нелегальном положении, он только выиграл. Прежде, до «Веги», слухи о том, что он играет по-крупному, часто весьма преувеличенные, доходили до его матери, и она, заламывая руки, устраивала истерики по поводу распущенности и безответственности своего непутевого сына.