Цветы из бури - Кинсейл Лаура. Страница 36

Мэдди склонила голову, прижалась своей щекой к его лицу. Ее рука медленно гладила его волосы. Жерво чуть повернул голову. Мэдди стала для него самым дорогим существом во вселенной, единственной связью с реальностью. Кристиан издал какой-то звук, наполненный страстью. Он пытался сказать ей то, что нельзя выразить словами; хотел просить ее быть рядом с ним.

Жерво услышал, как она судорожно вздохнула. По ее щеке побежал тоненький соленый ручеек. Мэдди прошептала:

— Бог свидетель, я, наверное, люблю тебя…

Кристиан вздрогнул. Мощнейший импульс прошел по его мышцам. Что она сказала?! Ему не послышалось?! Он отпрянул и посмотрел на Мэдди удивленными глазами.

Слабый свет отражался на мягком изгибе ее шеи, на подбородке, на щеках… Но Кристиан не видел ее глаз. Он почувствовал прикосновение руки Мэдди к своей руке. Потом это ощущение исчезло, видимо, она убрала руку.

Жерво почувствовал сильное смущение. Черт возьми, он слишком глуп, чтобы понять ее! Кристиану казалось, что он не ослышался, но переспросить он не мог.

Мэдди освободилась от его объятий и опустила глаза.

Затем Кристиан поднялся. Ему хотелось идти куда-то, выбраться из хаоса. Хуже всего было то, что она плакала. Это его раздражало. Жалость? Или другая причина?

Почему она плакала? Из-за того, что он — животное, которое боится покинуть свою клетку? Из-за того, что он не может сказать ни слова? Из-за того, что в его голове вертится какой-то беспорядочный мусор вместо обыкновенных мыслей нормального человека? Кристиан ушел в темный конец комнаты, где спали портреты его отца, деда и прадеда. Он упал лицом вниз на кровать и, раскинув руки, прижался щекой к прохладным шелковистым простыням. Ребра саднили. Если бы Жерво помнил хоть одну молитву, то стал бы молиться. Он попросил бы у Господа мужества и помощи, хотя никогда прежде этого не делал.

Жерво считал, что Бог ничего ему не должен. Кристиан был уверен, что имел все, только растерял, растратил… Горящие пламенем озера и воющие демоны никогда еще не вставали так отчетливо перед его мысленным взором, никогда еще не пугали его так сильно…

Черт возьми… Теперь он знал, как выглядит ад.

Глава 13

Юридическая корпорация «Линкольнз Инн» выглядела так, как будто здесь был целый провинциальный городок. Листва бесшумно опадала с величественных деревьев, зеленели лужайки, мир и покой молитвенного дома нарушали лишь шорохи шагов нескольких человек, проходивших по Заваленной опавшими листьями аллее в своих черных мантиях… Навстречу сумеркам. Здесь, в центре Лондона, самым громким звуком был крик вороны, сидевшей на ветке. А внизу, по аллеям и дорожкам, торжественно и медленно бродили ее черные братья и сестры, останавливаясь времени ми и осматриваясь по сторонам.

Мэдди сидела с отцом у самого окна, слева от нее стоял кузен Эдвардс, справа — Жерво. Ларкин — в нескольких шагах.

В комнате было много народа. У камина на красивых креслах отдыхали вдовствующая герцогиня и леди де Марли. За ними расположились леди Клеменсия, леди Шарлотта и еще две сестры Жерво. Мужья всех четырех молодых дам стояли тесной группой в другом конце комнаты, тихо переговаривались между собой и время от времени обращались с вопросами к мужчине в парике, который стоял в дверях и перебирал какие-то бумаги.

Леди де Марли настояла, чтобы Мэдди и ее отец присутствовали здесь. Торжественно мрачный, тихоголосый адвокат уже допросил Тиммсов в отдельной комнате, выясняя особенности поведения герцога и вообще все, что с ним связано. Интересовался, сколько времени Тиммс занимается математикой. Когда Мэдди и ее отцу позволили уйти, она понятия не имела, что из всего этого может получиться.

Затем пришел советник и увел куда-то леди де Марли и Жерво. Когда Кристиан вернулся, Мэдди заметила, что уровень внутреннего напряжения у него значительно повысился, хотя внешне он был тих и спокоен. Теперь Жерво стоял рядом с ней и безучастно смотрел в окно. Герцог был безупречно одет слугой-камердинером, который без всяких церемоний выставил утром Мэдди из его туалетной комнаты. На нем был не цветистый, а белый жилет без всяких украшений, белые бриджи до колен и темно-синий пиджак, о котором с удовлетворением отозвалась леди де Марли. Она же и порекомендовала его в ультимативной форме. Герцог выглядел строго, совсем как квакер. Только Мэдди никогда не видела у квакеров такого выражения лица… Пожалуй, только однажды, когда одного исключили из церковной общины, отказав в праве посещать молитвенные сходы.

Собственно, то же самое ждало и бедного Жерво. Во всяком случае, Мэдди так оценивала ситуацию. Его хотели лишить прав, от него отрекались, его изгоняли. Изгоняли из семьи, из привычного мира. Они уже достаточно долго просидели все вместе в этой комнате, чтобы Мэдди все поняла. Ей никто ничего не говорил, но она все поняла. Отречься от него хотели его же родственники: сестры, их мужья, даже мать… Даже мать! На стороне Жерво и Мэдди оставалась только одна леди де Марли. Больше рассчитывать было не на кого. Наконец леди де Марли, а за ней и все остальные поднялись со своих мест, однако к лорду-канцлеру звали одного герцога.

Леди де Марли раздраженно ударила концом своей трости по полу и села обратно.

— Не подведи меня, — прошипела она племяннику.

В дверях Кристиана поджидал адвокат. Он был, как и все здесь, в парике. Адвокат отличался от остальных квадратной челюстью и отсутствием всякого выражения на лице. Жерво бросил в сторону Мэдди беспомощный взгляд. Она судорожно обняла себя за плечи. Было невозможно сказать все, что хотелось. Мэдди стало очень больно и обидно, потому что в самую ответственную минуту она не могла подойти к Кристиану и внушить ему мужество и веру.

— Ваша светлость, — сказал адвокат. — Господин лорд ждет вас.

По лицу герцога пробежала гримаса… ненависти. Он был напуган. Жерво посмотрел на членов своей семьи, переводя взгляд со своих сестер на их мужей, затем на мать… Как будто запоминал их лица. Затем герцог быстро прошел туда, куда показывал адвокат.

Иногда сознание Кристиана на какое-то мгновение прояснялось и вновь восстанавливалась его связь с реальностью. Когда Жерво увидел человека, к которому шел, его как будто осенило. Он узнал его: Линдхерст… Канцлерская мантия… Кристиан вспомнил его! Герцогу как будто открылась целая часть прожитой, но уже забытой жизни.

Линдхерст нервно барабанил пальцами по столу. Когда Жерво вошел в кабинет, лорд-канцлер прекратил стучать и поднял глаза. Когда Линдхерст понял, что Кристиан стоит совершенно тихо и спокойно, он облегченно вздохнул. Тревога ушла с его лица. Линдхерст встал из-за стола и направился к герцогу, протягивая руку.

Кристиан знал его. Линдхерст считался не самым гнусным старикашкой в Палате Лордов. Так значит, теперь он — лорд-канцлер! Лихо. Смело. Доходно. Кристиан стал смутно вспоминать детали. Кризис консерваторов, бесконечные разговоры, споры, чувство неопределенности… Он поморщился, но так и не вспомнил, как давно все это было. Жерво не имел понятия и о том, что происходило после. Какое сейчас правительство, кто стоит во главе его…

Революции, по крайней мере, не было. Это ясно. У Линдхерста другой стиль. Хотя вот стал лорд-канцлером…

Линдхерст хлопнул Кристиана по плечу и потряс его руку. Жерво словно ударило током. Линдхерст не сразу отдернул руку. Кристиан попытался улыбнуться.

— Неплохо выглядите, сэр! Очень хорошо!

Кристиан кивнул.

— Ну проходите, садитесь. Поговорим кое о чем. Я хочу услышать ответы на два-три вопроса. Словом, много времени наша беседа не отнимет…

Линдхерст указал на стул перед камином, затем сам сел рядом. Кружева на его мантии заколыхались. Он снял верхнее парадное одеяние и передал его клерку, который выскользнул в дверь и торжественно удалился с пурпурным свертком в руках. Линдхерст водрузил на нос очки. В комнате находилось еще несколько человек, которые стояли чуть поодаль и шуршали бумагами.