Убийца избранных: Конрад (СИ) - Белоусов Николай. Страница 12

— Чаво собрались? Друг Конрад, ты им сказки рассказываешь? А ну пошли работать бестолочи. А он чево уснул? Давайте, забирайте его, да на солнце, пусть знает какого спать на работе. Прочь, прочь, за работу.

Расим расталкивал и тянул рабочих, как будто не замечал их настроя. Вдобавок ругался, жаловался на бездарную работу, и что такие работники сами должны доплачивать, что им позволяют прикоснуться в прекрасному.

Спустя минуту на этом месте остались только Расим и Конрад.

— Ты правда думал достучаться до их разума? — тихо начал архитектор. — они же… Послушай, они думают только как бы вечером надратсья в кабаке и набить брюхо. Им плевать что они делают. Скажи им выстроить тысячу нужников, они и за это возьмутся, только плати.

Конрад закусил губу. Да, наверное так и было. Приятно думать, что кому-то не всё равно, что кто-то горит общим делом. Проклятье, на эти пару дней он почти забыл про избранного, и что его надо убить. Он представлял как здание вырастет, как его…

Конрад дернул головой, чтобы прогнать мысли. У него другая цель. Расим и эта работа лишь способ добраться до чертежей дворца, получить к ним доступ и составить план. Всё.

— Тогда дай какую-нибудь цель им.

— Я им плачу. Этого хватает.

— Это верно и в отношении тебя?

Расим помрачнел и сжал кулаки. Неумело. Как это делают грудные дети.

— Ты в своем уме? Если решил поучиться у них, то лучше прекращай. Думаешь, я здесь из-за денег? Мне что больше заняться нечем, чем продавать свои таланты?

— Но это здание скучное. — не стал юлить Конрад. — и то, что потребовали убрать башенку лишь спасало его.

Расим захлопал глазами и тихо спросил.

— Моё здание скучное?

Конрад решил воспользоваться случаем, взял чертежи и развернул их.

— Если ты восхищаешсья Зальдуром, то я удивлен, что ты стал ставить такое квадратное здание. Везде углы. Арки? ИХ нет ни на одном плане. Всё выглядит так, как будто автор боится любой ошибки. И это было бы простительно только в одном случае: если он не умеет иначе.

Расим медленно взял план здания из рук Конрада.

— Я не умею иначе?

— Все слишком… — Конрад попытался подобрать слово. — опасливо? Как будто несколько домов, которых тут полно, поставили друг на друга и снесли стены. И если бы не размер, то даже самая последняя бездарность могла бы это слепить.

Расим комкал чертеж.

— Это я бездарность? — он начал тихо, но Конрад уже понял, что наступил на свежий ожог. — Да я столько домов и храмов построил! Какой-то чужак, которому я позволил у себя остаться, которому дал такую работу смеет выливать на меня помои? Пошел вон! Слышишь? Вон. Всё. Такую наглость невозможно терпеть. Забирай свои вещи. Сколько там тебе за работу дать? Три, четыре дня? Держи за неделю. Всё проваливай, и чтобы я тебя тут не видел! Эй, вы чего смотрите? Ну ка взяли и вытащили это наглеца вон. Да не стойте колоннами, не небосвод держите. Сами же хотели это сделать. Я видел! Гоните его!

Рабочие казались ошеломленными. Только что их разгоняли, как через несколько минут уже натравливают на Конрада.

А он молча выслушивал эти крики. С каждым словом они становились для него тише и тише, как будто звучали издалека. Он грустно улыбался — слишком знакомая картина. Заслужить доверие, а затем непрошенным советом лишиться его. Ничего нового под солнцем.

— Дай мне две минуты. — сказал Конрад и пошел за вещами. Хотя основное было при нём: нож и веревочка с монетами.

Глава 3 Часть 2

Даже когда он вышел за территорию стройки, до него доносились крики архитектора. Что ж, Конрад сам виноват. Теперь придется составлять новый план.

Он посмотрел по сторонам, задумался, куда же ему теперь идти? Заметил старуху груженную множеством горшков.

Она шла неспеша, покачиваясь на каждом шагу. Казалось, что еще немного и вся куча керамики опрокинет её под оглушительный треск бьющейся посуды. Набегут бездомные, просто жуликоватые личности и украдут всё, что еще осталось целым. Кому-то удача, кому-то невезение.

И пока Конрад думал о возможной судьбе старухи, его мысли перескакивали с одной идеи на другую. Куда идти? Снова во дворец или в услужение аристократам? Попробовать себя в качестве местного картографа, может, плотника. Интересно было бы заняться кузнечеством, но приведет ли это его к цели? Нет. Слишком много времени, тем более, что ковать ему еще не приходилось.

Из задумчивости его вывел скрипучий голос, теряющийся в звоне горшков.

— Бледнорукий, ты чего ищешь?

Конрад понял, что поравнялся со старухой.

— Возможности.

Она улыбнулась, обнажая желтые, но целые зубы. Ни одного скола, ни одной прорехи.

— Все возможности собрались на базаре. Что у вора, что у безумца.

— А честного человека там ждут траты.

— Когда ты последний раз видел честного человека? Я пыталась такого вырастить, а потом пожалела, что не удушила в колыбели. Чего так смотришь? А-а-а, понимаю. Тоже было? — она вздохнула. — Кто ж не ошибался? А на базар тебе прямо, пока уши от гула не заложит. Тогда то и поймешь, что ты на месте.

Конрад задумался.

Базар. Место, где люди торгуют и каждый момент пытаются выискать для себя выгоду, как ничто иное предоставляет возможности и настоящий калейдоскоп случайностей. Грабители, потерявшиеся дети, мелкое ворье, повара местных дворян — все эти люди выстраивают из себя сложную систему взаимоотношений и путей, по которым можно добраться до цели. Какой бы она ни была.

— Спасибо, мудрейшая. — сказал Конрад, поворачивая голову к старухе.

Но обнаружил, что вместо неё рядом с ним проехала телега, груженая глиняной посудой.

Конрад покрутился на месте, попытался вспомнить, в какой же момент он разминулся со старухой. Объяснил тем, что слишком сильно задумался, и она ушла.

Уже на подходе к первым торговым рядам, даже за квартал, Конрад слышал голоса, что смешались в один общий поток звуков, расползающийся улицами и переулками. Кого-то он отталкивал, других завлекал. Третьи, привычные к нему, и вовсе не замечали. Для Конрада это было сродни пытки. Очень много голосов, очень много лжи. После базара ему точно придется отдыхать где-то на пустыре, где нет человеческой речи, и никого, кто мог бы обратиться к нему.

Харийцы по праву считались самыми громкими и болтливыми торговцами, которых можно было бы найти во всех бесконечных землях. Конрад сомневался в этом, но нигде его уши так не болели, как в этом городе, на этой площади, которая за годы подмяла под себя дома, превратила их в песок под ногами торговцев, и стала еще громче.

— Ковры!

— Сандали. Из мягчайшей кожи!

— Вино. Отдохнешь лучше, чем от сна!

Почти не поменялись фразы. Как будто поколения шли по стопам отцов. Продавали те же самые товары, видели лишь то, что показал им родитель, с которым то же самое сделал его. И так в самую глубину веков.

Конрад взял с одного прилавка горсть фиников, понюхал. Выбрал несколько и по очереди посмотрел на них на солнце.

— Это лучшие финики на этом базаре! Отпробуй и больше никакие тебе не будут нужны. Они нежные как утренний ветерок, слаще сахара.

— Да, да. — поморщился Конрад. — Значит, даже во дворце кушают твои финики?

Торговец смутился на мгновение, но тут же нашелся.

— Во дворце финики не еда, друг мой. Они там лежат, пока их не растаскают мыши, собаки или отпрыски слуг. Придумай кто делать финики из камня, так они бы и лежали там вечно.

— Стало быть, у кого-то покупают невкусные, твердые, но красивые финики? Кто же этот хитрец?

Торговец всплеснул руками.

— Когда бы ты спросил у жены с какой из её подруг лучше возлечь, чтобы она ответила тебе?

Конрад почесал висок, покрутил последний финик и бросил его в корзину.

— Она бы сказала: Сколько заплатишь за совет?

Торговец всплеснул руками и засмеялся.

— И забрала бы весь твой дом, ишака и даже исподнее, будь оно чистое! — но продолжил. — Послушай, уважаемый, каждый выживает как может. Думаю, твоя жена мудрая женщина, потому что умеет выбить даже в такой ситуации себе выгоду. Но я торговец. Вся моя жизнь — заводить как можно больше друзей.