Розовый блейзер: нахальная меланхоличная история (СИ) - Кононенко Александр. Страница 8

Тем временем мои глаза начали привыкать к нахождению под лучами прожекторов. Я смог различать предметы вне освещённой площадки. Стол ассистентки был плотно заставлен: на ноутбук выводилась изображение с камеры. Известно, что если хочешь показать помещение уродливей, чем оно есть, стоит фотографировать его в темноте со вспышкой. Оказалось, что это правило работало и сейчас – видок у меня был жуткий. Я приосанился и поправил волосы. Не помогло. От ноутбука шёл кабель к устройству с небольшой антенной, вероятнее всего, это был модем для подключения ноутбука к интернету. Также на столе был похожий на маленький чемодан алюминиевый кейс. Он был закрыт, поэтому что в нём было неясно.

Режиссёр приблизился ко мне и прищурился, чтобы ещё раз внимательно рассмотреть моё лицо. Свет прожекторов отражался от круглых стёкол его очков, и казалось, что передо мной демон с желтым огнём вместо глаз. Не стало бы удивлением, если бы это существо сейчас предложило продать душу, которая сейчас скрылась в области пяток. Но вместо этого сущность спросила:

– Как зовут?

– Лёва.

– Опыт в съёмках есть? Театральное образование?

– Нет…

– Фак! Что ж… Тогда попробую объяснить на пальцах. Ты когда-нибудь думал о смерти?

– Иногда. Может быть, даже чем следовало бы.

– Это очень хорошо… Есть такой жанр кино, называется «снафф муви». Особенность этих фильмов в том, что в них присутствуют реальные сцены смерти. На самом деле, это в абсолютном большинстве случаев постановочные кадры, но эта легенда хорошо их продаёт. Понимаешь, Лёвочка?

– Кажется, да, – ответил я.

– Сейчас этот жанр находится в процессе трансформации: зрителя уже не устраивают записи акта смерти. Они хотят чувствовать себя соучастниками, но без угрозы уголовного преследования. Мы даём им это через прямые эфиры с самоубийствами. Сегодня у тебя главная роль.

– Что?! – я отстранился от Щеглова.

Меня захотелось срочно отсюда убраться. Бежать? Я заметил, что Шрек, который меня сюда привёз, отдалился от нас и стоит у входа. Мимо него пробежать не получится.

– Без паники, Лёва, – режиссёр заметил мою растерянность. – тебе же говорят: «Кадры всегда постановочные». У нас тоже. Мы дадим тебе пистолет с холостыми патронами, поболтаешь чуть со зрителями, а потом… – он изобразил двумя палацами выстрел в висок, – Бум. Свалишься на пол и замрёшь, а кровь на видео мы в реальном времени умеем добавлять. Всё понятно?

– А если у меня не получится упасть натурально?

– У тебя возле головы когда-нибудь стреляли холостыми патронами? Звучит всё по-настоящему. Только пули нет. Я сомневаюсь, что устоишь на ногах, даже если захочешь.

Помощница Щеглова принесла к нам чемодан со стола и раскрыла, показав мне его содержимое – шестизарядный пистолет. Я взял его в руки. Полированный металл бликовал под светом прожектора. Оружие отдавало холодом в ладонь, словно напоминая о своей убийственной силе. Никогда раньше не держал пистолет. Он оказался достаточно тяжёлым, несмотря на свой небольшой размер.

Настало время начинать представление. Рядом с камерой установили монитор, на котором будет отображаться чат со зрителями. Текст сообщений был достаточно крупным, но никнеймы зрителей и название сайта, на которой шла наша самоубийственная трансляция, моё зрение не позволяло прочесть. Щеглов, снова уселся в своё пластиковое кресло, поправил края пальто и, хлопнув в ладоши, и провозгласил:

– Три, два, один, экшен!

Глава 7.

Когда случалось, что подавленное настроение приводило меня к размышлениям о смерти, я завидовал людям, владеющим оружием. Пуля летит быстрее скорости звука, поэтому при выстреле в голову мишень даже не успеет понять, что её застрелили. Это имеет особенное значение, если мишенью являешься ты сам. В иных случаях самоубийца, падающий в реку с моста или болтающийся в петле, обязательно начинает жалеть о своём поступке. И умирает в муках ужаса и сожалений.

Режиссёр махал руками, пытаясь вывести меня из овладевшего мной ступора. Опомнившись, я собрался сразу приставить пистолет к виску, но режиссёр, скрестив руки, запретил это. Он показывал на монитор с чатом, где быстрым восходящим током всплывали сообщения, и жестами указывал: «пообщайся со зрителями». Мне хотелось скорее покончить с этим, но, напрягая глаза, я всё же начал читать сообщения.

«Как тебя зовут?» Чёрт, мне забыли дать легенду. Кто я? Почему я решил убить себя, и где я взял оружие? Придётся импровизировать. Хорошая ложь должна содержать в себе часть правды, поэтому я начал рассказывать о себе, изменив и приукрасив многие события из моей биографии.

– Зовите меня Куртом, – начал я. Зная, что всё должно закончиться выстрелом в голову, я решил, что это самое подходящее имя, но тут же начал жалеть об этом. – Всю жизнь меня не замечали, поэтому свой последний день решил провести публично. Получить минуту славы, которую я однозначно заслужил. Откуда у меня ствол?.. У меня батя ментом работает – наконец-то от этого есть польза. Родителем он был херовым, зато знает толк в оружии и имеет возможность собрать небольшую коллекцию.

Я продолжал общаться со зрителями, выдумывая трагические детали моей тяжёлой судьбы. Руки дрожали. Чтобы скрыть нервозность, я начал разглядывать револьвер. На коричневой ручке был круглая серебристая эмблема с изображённым на ней всадником. На коротком дуле надпись «Detective Spec».

Зрители задавали однообразные вопросы. Кроме одного. Зритель с ником «bloody_buble» писал одно лишь: «Убей себя.» Из раза в раз. «Убей себя. Убей себя. Убей себя.»

– Знаете, почему я взял именно этот пистолет? У него компактный размер и комфортный вес. Поэтому из него удобно не только стрелять. Однажды мы с отцом сильно поссорились. Он часто орал на меня по поводу и без, но этот раз всё проходило особенно остро, и я назвал его «мусором». Я часто называл его так, но в лицо впервые. От моих слов у него сорвало крышу. Он вышел из комнаты и вернулся через минуту уже с этим пистолетом. «Щенок! Я тебе сейчас башку снесу!» – орал он, но стрелять не стал. Вместо этого он сжал оружие в кулак и ударил им мне с размаха по лицу. Потом ещё раз. Удары не прекратились, даже когда я свалился с ног. Кажется, это лишь добавило его действиям жестокости. В какой-то момент я подумал, что так и умру. И знаете, что я понял? Я хочу этого. Избавления от обязанности жить. Словно физическое тело было клеткой для моей души, и она изо всех сил стремилась выбраться наружу. Избиение прекратилось, разбитое лицо зажило, но эта мысль не исчезла. В будущем я уже специально провоцировал отца, но сильнее пощёчины ничего не получил. И тогда я понял, что нужно делать. С помощью того самого пистолета я добьюсь сразу двух целей: освобожусь из тюрьмы жизни и насолю бате позором иметь сына-самоубийцу. Так сказать, две мишени одним выстрелом.

Зрители трансляции проглотили эту чушь. Казалось, что даже Щеглов был увлечён моим рассказом, пока он не начал показывать пальцем на руку, сигнализируя, что пора переходить к кульминации. Я отщёлкнул барабан пистолета. Шесть пуль не выглядели как холостые. Как будто я знаю, чем холостые патроны визуально отличаются от боевых? Кольт, приведённый обратно в заряженный вид, направился мне в висок. Оставалось только нажать на курок и закончить шоу. Глубокий вдох и… Рука словно отказалась подчиняться. Ещё одна попытка. И снова неведомое скверное чувство останавливало меня.

Заминка перед финалом начала неприлично затягиваться. Меня раздражала собственная неспособность сделать этот чёртов выстрел. Патрон холостой, но голова настоящая.

Через пару минут у режиссёра Щеглова кончилось терпение. Он сначала шёпотом, а потом и во весь голос кричал мне:

– Эй, давай уже! Сделай это!

– Не могу! – почти плакал я.

– Можешь! Просто стрельни!

– Я честно не могу! – отвечал я. От стыда хотелось провалиться под землю.