Блеск чужих созвездий (СИ) - Доброхотова Мария. Страница 113

— Черный дракон! Это же из-за Мангона, да?

— Как нагло, да? — Жамардин усмехнулась немного хищно.

— Почему? Я думаю, это приятно, — бесхитростно ответила Таня. Женщина коротко и невесело рассмеялась и вновь отправила трубку в рот.

— Мне хотелось показать всем его причастность ко мне, моим делам. Уличить в связи со мной, ведь со временем он становился все более далеким и холодным. Благородный кардинал Мангон, честолюбивый и недоступный. Я хотела, чтобы люди догадывались, подозревали его, но, кажется, они либо не задумывались о смысле вывески, либо так же наивно умилялись ей. Ты понимаешь меня, верно? Ты тоже хочешь, чтобы все видели?

— Что видели?

— Вашу связь, конечно.

— Я хочу, чтобы Мангон никогда не знал о том, что я живу, — резко ответила Таня, поддаваясь странному напряжению вечера. Жамардин была беспричинно откровенна, вероятно, она очень давно хранила тайны при себе и, встретив незнакомую девушку, которая могла бы разделить и понять ее чувства, не смогла сдержаться, испытывая вместе с облегчением страшную ревность. Но слова Тани удивили ее.

— В этом секрет Мангона? Он просто хочет ту, что не хочет его? Как банально, — рот Жамардин искривился, его уголки поползли вниз.

— Я думаю, Мангон просто хочет жить. И он готов обменять на жизнь все, что угодно.

Они некоторое время молчали. Таня ковырялась в мясе, которое резко стало ей не интересно после непрошенного экскурса в чужие отношения, Жамардин же курила, выдыхая дым изящными струйками и изучая узор на стенах. В своих мыслях она была очень далеко, в далеком прошлом и не таком далеком будущем, которое было ей отмерено, пересыпала воспоминания, словно уголь в ладонях, такие же черные, такие же безнадежные. Незнакомый мужчина допил виски и, учтиво попрощавшись с хозяйкой, вышел из столовой.

— А вы с Мангоном? Ну… — спросила вдруг Таня.

— Спали ли мы с ним? — прищурилась Жамардин, сразу переключая внимание на собеседницу. — Зачем тебе такие подробности, милая? Хочешь ли ты знать, где среди этих комнат мы уединялись и какие слова он мне говорил?

Таня слушала, широко распахнув глаза. Ее щеки вспыхнули от смущения.

— Нет! — чересчур пылко возразила она. — Что в вашей голове вообще, зачем мне это знать? Я спрашиваю, видели вы его в последнюю половину года? Может, он говорил о планах и его драконьей жизни?

Жамардин высоко подняла голову и посмотрела на нее сверху вниз.

— Твое оправдание выглядит нелепо.

— Ваше хотение вспомнить это все выглядит нелепо, — Таня решительно поднялась. — Куда отнести тарелку?

— Ха-хах, — коротко рассмеялась Жамардин. — Чем больше я с тобой нахожусь, тем меньше понимаю Мангона. Насколько я знаю, у него всегда была парочка женщин, и последние полгода, и вообще всегда. Чего он тобой озаботился? — она показала головой. — Посуду уберут, не волнуйся.

— Тогда я пойду спать, — и Таня покинула столовую, полная смущения.

В коридоре она встретила несколько постояльцев, которых застал в чужом городе мятеж, им Жамардин с готовностью дала скидку, как будто идя навстречу попавшим в нелегкую ситуацию клиентам, на самом деле борясь хоть за какую-то выручку в наступившие темные времена. Но стоило Тане войти в комнату и закрыть дверь, как ее обступила мягкая тишина. На столе горела лампа, выхватывая из темноты канцелярский набор и пару чистых листов бумаги, шторы, закрывавшие окна, казались особенно алыми в скудном свете, но весь остальной номер тонул в темно-серых тонах. Он казался особенно большим для одной Тани, и она поймала себя на мысли, что ей одиноко и немного страшно. Понимая, что уснуть не удастся, она села за стол, взяла лист бумаги и начала составлять план. Спасение друзей — единственная цель в жизни, которую ей удалось для себя выдумать. Своеобразный маячок, который еле заметно горел впереди и на который хотя бы можно было ориентироваться. В остальном было ощущение, что Таню обступил густой туман, который стремился ослепить, оглушить, лишить обоняния и окончательно сбить с пути. Все, что у нее осталось, — это Росси и Жослен, которые остались в холодных темницах Свирла, и никто в этом не виноват, кроме нее.

Таня нарисовала путь к лаборатории так, как она запомнила, и планировку той части первого этажа и подземелья, которую видела. Ее чертеж значительно отличался от реальности, и Таня прекрасно отдавала себе в этом отчет, но эти воспоминания — все, что у нее было. Она попыталась представить, сколько охраны может быть в лаборатории, есть ли другие входы, и под самое утро поняла, что одной ей не справиться. Ей катастрофически нужна была помощь людей, которые владели информацией, недоступной для Тани. Уже засыпая прямо за столом, положив голову на изрисованные листы, Таня вспомнила о Дворе под мостом. Эта мысль на мгновение привела ее в восторг, и она твердо решила на следующий день отправиться к бездомным, а в следующую секунду провалилась в сон.

Глава 20. Причина вернуться

Болела шея. Боль растекалась вниз по спине и, хоть и не приносила мучений, ежеминутно раздражала. Спать за столом — едва ли Тане могла прийти идея хуже в ту ночь, но это казалось таким романтичным: работать буквально до потери сознания, как в книгах или кино. Реальность, как ей и полагается, оказалась неприятной. Жамардин усмехалась, поглядывая на то, как ее новая постоялица разминает шею. Сама хозяйка “Черного дракона” разбирала квитанции, которые на стойку регистрации принесли с самого утра, а Таня сидела на диване напротив.

— Жамардин, вот скажите, если кто-то хочет видеть людей под мостом, что кто-то должен сделать? — спросила она как бы между прочим. План привлечь бездомных показался с утра ненадежным, но Таня продолжала думать над ним и за завтраком, и перед обедом, и даже над тарелкой с супом, и ничего лучше в голову ей не пришло.

— Прийти под мост? — Жамардин выгнула бровь. Она догадывалась, что это только начало разговора, и бросила на Таню заинтересованный взгляд из-за монокля.

— А если кто-то хочет дать работу?

— Эти парни не любят работать, милочка. По-моему, это очевидно по их образу жизни.

— Ну, а если кто-то хочет?

— Так, — женщина перевязала резинкой стопку квитанций и бросила их в ящик стола, после чего подалась вперед, опираясь локтями на стойку, и спросила прямо: — Что ты задумала?

В этот момент в холл вошел высокий худой мужчина с сухим морщинистым лицом. Он положил ключ на стойку, и Жамардин тут же повесила брелок на доску позади себя.

— Доброе утро, — голос у мужчины оказался неожиданно высоким. — Ухожу по делам, буду как обычно.

— Хорошо, дэстор. Удачного вам дня, — откликнулась хозяйка. — Будьте осторожны на улицах.

— Да, осторожность сейчас не помешает, — ответил мужчина, однако уходить не торопился. Облокотившись на стойку регистрации, он окинул ленивым взглядом холл.

— Тэссия, а что это за юное сокровище на вашем диване? Новая постоялица? Или? — проговорил мужчина вполголоса и многозначительно поднял брови. Таня демонстративно смотрела в сторону, стараясь не смущать клиентов “Черного дракона”, и подробностей разговора не слышала.

— О, это моя племянница. Бедняжка Шарлотт. У нее был стригущий лишай, — сообщила Жамардин доверительным шепотом. — И ее пришлось остричь.

— Так значит, она не? — мужчина показал на голову, намекая на короткие волосы.

— Нет, — протянула Жамардин. — Что вы. Крайне дикая девочка. И туповата, если честно.

Мужчина подошел к Тане, и та подняла на него вопросительный взгляд.

— Разрешите выразить вам соболезнования, — с ноткой снисхождения сказал он. — Не печальтесь, вы обязательно обретете счастье с каким-нибудь бедолагой.

— Чего? — нахмурилась Таня, и мужчина только сочувствующе вздохнул.

— Вы были правы, она действительно туповата, — заявил он Жамардин, ничуть не смущаясь ее недовольного взгляда. — Моя раха готова?

— Как обычно, ждет вас в зимнем саду. Поторопитесь, а то остынет, — холодно отозвалась хозяйка, открывая регистрационную книгу.