Блеск чужих созвездий (СИ) - Доброхотова Мария. Страница 123

— Быстрее, пожалуйста, — простонала Таня, видя, как дверь понемногу сдается под натиском. Замотав руку полой пальто, он выбил острые осколки из рамы.

— Пролезешь? — спросил он.

— Я сейчас в иглу пролезу, — ответила Таня и выскользнула на улицу.

Ее разгоряченное лицо обожгло ночной прохладой. Она глубоко вдохнула свежий пьянящий воздух, вновь почувствовав свободу. Но Адриан не дал ей насладиться моментом. Он снова схватил ее за руку и потащил прочь.

— Вон они! Разбили стекло! — прокричал кто-то.

Таня обернулась. В стеклянной стене зияла отвратительная дыра, словно рваная рана, и через нее на беглецов смотрело сразу несколько мужчин. Один направил на них пистолет и выстрелил, но не попал. Другие начали протискиваться между рамами. Кто-то порезался и громко выругался.

Страх подстегнул Таню. Мангону больше не нужно было тянуть ее за собой. Придерживая треуголку, она рванула со всех сил вдоль улицы, и Адриан тут же ее нагнал. Полы тяжелого пальто развевались на холодном ветру, коса била по спине. Они бежали рядом, и покрытая тонким ледком дорога стелилась под их ногами. Сзади слышался топот, иногда раздавались выстрелы, но пули пролетали мимо на приличном расстоянии.

— Прекрати палить, идиот! — крикнули на незадачливого стрелка.

— Направо, — шепнул Адриан.

Воздух вырывался клубами изо рта, и легкие начало жечь от холодного воздуха. Мангон вырвался вперед, и Таня начала понемногу уставать: тело после долгого перерыва с трудом переносило сильные нагрузки. Топот становился все ближе.

— Налево.

Они вылетели на Третий проспект, Таня помнила его. Она шла по этой широкой улице, когда искала “Черного дракона”. Если идти по ней прямо, выйдешь к мосту, под которым жили бездомные. Преследователи пока не появились, но это был вопрос нескольких секунд. В это время впереди распахнулась дверь одного из домов, и на улицу буквально вывалился человек в нелепом сине-красном камзоле.

— Я не останусь, маменька! — закричал он кому-то в глубине дома. — Мои подданные ждут меня!

Тут он заметил бегущих по улице людей и расплылся в улыбке:

— О прекрасная тэсса! Я знал, что увижу…

Таня распахнула глаза. Она и представить не могла, что будет так рада видеть чудаковатого дворянчика.

— Якоб, спасай!

— Добро пожаловать… — начал Трошер и даже собирался помахать своей огромной шляпой с пером, но Адриан недолго думая схватил Таню и Якоба и ввалился в прихожую. Дверь закрылась за мгновение до того, как на Третий проспект выбежали преследователи.

В прихожей было полутемно. Это был не главный вход в шикарный дом на Третьем проспекте, которым так гордилась семья Трошеров, поэтому здесь горела всего одна электрическая лампочка под мозаичным плафоном. Адриан приник ухом к двери и слушал, как мимо пробежали люди, остановились, гадая, куда могли деться беглецы. Он тихо опустил на двери засов на случай, если кто-то догадается ломиться в дома.

— Может, они в дом забежали?

— Да кто их впустит? Ты знаешь, кто тут живет? Они побежали или налево, или по улице Воршака. Разделимся!

— А я бы проверил двери…

— Скорее, идиот!

Адриан с облегчением отвалился от двери, прижался спиной к стене и позволил себе наконец отдышаться. Таня стояла, уперев руки в колени, и пыталась восстановить нормальное дыхание. Трошер смотрел на внезапных гостей с улыбкой и искренним восторгом.

— Якоб, кто эти люди?

Властный голос принадлежал даме, которая появилась наверху лестницы, ведущей к выходу. На ней было пышное платье сливового цвета, а волосы подняты в сложную прическу. На вид ей было лет пятьдесят, она потеряла былую стройность и гибкость, но держала себя с истинным достоинством.

— Это моя невеста, мамонька, — с глуповатой улыбкой сказал Якоб, — тэсса Северянка.

— Кто я тебе? — переспросила Таня, не разгибаясь.

И тут дама увидела Мангона. Она побледнела, приложила руку, украшенную перстнями, к груди, а потом принялась поспешно спускаться по лестнице. Достигнув низа, она присела в глубоком реверансе, склонив голову в величайшем почтении. Таня в изумлении переводила взгляд с нее на Адриана. Тот отлепился от стены, расправил плечи и приказал:

— Поднимитесь, тэссия Трошер.

Трошер выпрямилась. В глазах ее блестели слезы.

— Вы живы, кардинал, о Великая Матерь, вы живы!

— Благодаря вашим молитвам, — Мангон протянул руку, и Трошер подобострастно коснулась его локтя.

— Я верила, что кто-то из Великого совета жив. Что вы вернетесь и приструните этих наглецов, что рушат наш город, грабят, убивают! — ее голос задрожал от гнева.

— Прошу вас, тише. За нами гонятся мятежники, и мне бы не хотелось подвергать вас такой опасности.

“Ему бы не хотелось подвергать… Надо же!” — мелькнула в голове Тани.

Тэссия Трошер прикрыла рот рукой.

— Конечно. Проходите в гостиную. Якоб, — она строго окликнула сына. — Вели подать чай и те булочки, что приготовил Дано.

— Мамонька, я думал, это для меня, — капризно скривил губы Якоб, и это детское выражение настолько не шло его пусть маленькому, но взрослому лицу, уже отмеченному морщинами, что Таня испытала невольное отвращение. Упоминание Дано вызвало в памяти старые события, и направленный в лицо пистолет, и холодные воды Отолуры. Таня понадеялась, что это не тот же Дано. Хотя с чего бы? Он мертв, а имя может быть очень распространенным.

Таня прошла в гостиную, где тэссия Трошер крутилась вокруг Мангона.

— Снимите с генерала пальто! — прикрикнула она на растерявшихся слуг.

— Нет, прошу. Мы не можем задерживаться.

— Понимаю, вы спасаете город, — Трошер прижала руки к груди. — Я так рада, что вы снова с нами. Только посмотрите, что учинили эти негодяи, — она махнула рукой в сторону занавешенных окон. — Знайте, что мы все за вас. Многие боятся, Свирлы нашли поддержку среди разбойников, но мы, настоящие дворяне, мечтаем, чтобы вернулся прежний порядок. Вы же поможете нам?

— Я делаю все, что в моих силах, — заверил ее Мангон. — А сейчас нам надо добраться до замка Аррон. Вы знаете, поезда ходят?

— Вам нельзя на вокзал, там полно людей Свирла.

Мангон нахмурился, прошелся по гостиной.

— Простите, тэсса, как вас зовут? Кажется, я вас раньше не видела, — тихо спросила Трошер, чтобы не мешать размышлять великому кардиналу.

— Северянка, — ответила Таня. — Я из дальних земель.

Хозяйка дома смерила ее долгим взглядом, поджала губы, но никак не прокомментировала странный внешний вид гостьи. В комнате появился Якоб с большой тарелкой маленьких пышных булочек, посыпанных красной приправой. Одна из булочек уже была у него во рту и оттопыривала покрытую редкой щетиной щеку.

— О Матерь, Якоб, поставь на стол! — зашипела его мать. — Этим должны заниматься служанки. И не суй грязные пальцы в блюдо.

Она с волнением посмотрела на гостей, проверяя, не возмущен ли кто поведением ее сына, но Мангон даже не обратил на его появление внимания.

— Мамонька, вы познакомились с моей невестой? — спросил Трошер, и тут пришло время Тане шипеть на него:

— О чем ты говоришь?

— Ох, точно, я не сделал еще предложение, — дворянчик вытер руки прямо о цветастый камзол и, прежде чем мать успела его остановить, упал на колени перед Таней. — Моя дорогая Северянка, я, Якоб Трошер, король двора под мостом, предлагаю тебе свою руку, сердце и все, что у меня есть, — он обвел взглядом гостиную, — и прошу стать моей женой.

Он ловко поймал пальцы Тани во влажные ладони и пытался притянуть к губам. Тэссия Трошер побледнела и замерла в ужасе, казалось, что она готова упасть в обморок от страшного стыда. Даже Мангон перестал изучать рисунок на шторах и смотрел на происходящее, сложив руки на груди. На его привычно строгом лице не было и тени улыбки, но Таня готова была поспорить, что внутри он от души потешается над ней.

— Спаси меня, — одними губами проговорила она, и Адриан еле заметно качнул головой. — Я убью тебя.

А потом повернулась к Якобу, замершему перед ней на коленях с восхищенным видом: