Приятель фаворитки. Царственный пленник - Хоуп Энтони. Страница 49

Духовный отец остался сидеть у порога своего дома с большой книгой, открытой на коленях. Книга трактовала о предсказаниях всякого рода и так увлекла читавшего, что он не слышал, как подошел и остановился около него де Фонтелль, которого направили сюда из гостиницы в поисках меня.

– Мое имя – Дорж де Фонтелль, – начал он.

– А я – пастор этого прихода, к вашим услугам, – любезно ответил пастор.

– Я состою на службе у короля Франции, но в настоящее время прислан ко двору короля Англии.

– Думаю, что вы считаете это за честь, – мягко заметил пастор.

– Ваша преданность своему королю подсказывает вам эти слова.

– Мы должны почитать короля, однако не все его действия.

– Такое различие ведет часто к вражде и сопротивлению, – сурово отозвался де Фонтелль.

– И прекрасно! – спокойно ответил пастор.

Я ничего не рассказывал своему старому другу о Барбаре: ведь эта тайна не принадлежала мне; поэтому он ничего не имел против де Фонтелля, а между тем они готовы были серьезно поссориться из-за отвлеченных вопросов. Но де Фонтелль овладел собою, не видя надобности вступать в спор со стариком, притом же духовного звания. Он пожал плечами, улыбнулся и заметил довольно благодушно:

– Ну, ведь и короли – тоже люди!

– Очень может быть, – согласился пастор. – Чем могу служить вам?

– Я ищу мистера Симона Дэла.

– А, Симона? Бедный Симон! Что же вам от него надо?

– Это я скажу ему самому. Почему вы называете его бедным?

– Ему была предсказана блестящая будущность, но все свелось к нулю, – ответил старик, с сокрушением покачав головой.

– Это часто случается в жизни; например, хотя бы когда человек женится, – улыбнулся де Фонтелль.

– Да, – вздохнул пастор, – пожалуй, и тогда, когда человек родится.

– И когда умирает – тоже, – заметил француз.

– Ну, не будем вольнодумны, – улыбнулся пастор.

Таким образом, ссора не состоялась. Де Фонтелль сел около пастора и продолжал:

– А между тем мир создан Богом.

– Он таков, какого мы заслуживаем.

– Однако тот же Бог мог создать нас лучшими.

– Люди не хотят быть лучше. Грех берет верх.

– Он иногда очень привлекателен.

– Не мне судить об этом, – отозвался пастор.

Де Фонтелль, забывший было о своем деле, мгновенно вспомнил о нем, завидев мою особу впереди на дороге. Он вскочил, раскланялся с пастором и бросился ко мне. Пастор спокойно открыл свою книгу и снова погрузился в чтение.

Вежливый и воспитанный француз начал было свое объяснение издалека, но я перебил его предисловие, резко сказав:

– Я рад, что ваше поручение исходит от короля, а не от де Перренкура.

Де Фонтелль вспыхнул.

– Если вы предполагаете сказать что-нибудь против месье де Перренкура, то я должен предупредить вас, что это – мой друг, – произнес он. – Это вы кричали мне вчера на дороге?

– Да, я, и то было очень глупо. Что касается де Перренкура…

– Говорите о нем с почтением! Вы знаете, о ком говорите.

– Отлично знаю и тем не менее держал его под дулом моего пистолета, – с невольной гордостью сказал я.

Де Фонтелль вздрогнул, потом недоверчиво рассмеялся. Я счел долгом пояснить:

– Это случилось, когда мы были в лодке трое – он, мисс Кинтон и я. Спор тогда вышел о том, кому провожать нашу даму и куда: ему ли – в Кале, или мне – в Англию. И, хотя я был бы ее мужем в Кале, я все-таки привез ее сюда.

– Вам угодно говорить загадками.

– Их понять не труднее, чем ваше поручение здесь, – возразил я.

Француз превозмог кипевший в нем гнев и в нескольких словах рассказал мне свое дело, прибавив совет Кэрфорда обратиться ко мне.

– Мне сказали, что вы имеете влияние на мисс Кинтон, – заключил он.

Мы пристально смотрели друг на друга. Я опустился на стоявшую около дороги скамью; де Фонтелль остался стоять напротив.

– Я расскажу вам истинный смысл данного вам поручения, – произнес я и стал объяснять ему простыми, не прикрашенными словами суть дела.

Де Фонтелль слушал меня, не двигаясь с места и не спуская с меня взора. Он не сомневался в истине того, что я говорил, как я не сомневался в его чести. Его лицо становилось все суровее, по мере того, как продвигался вперед мой рассказ; только теперь он понял, какую роль его заставили играть. Когда я кончил, он задал мне единственный вопрос:

– Лорд Кэрфорд знал обо всем этом?

– Он знал все в точности, – ответил я, – он сам принимал участие во всем.

Занятые своим разговором, мы не заметили пастора, подошедшего к нам и остановившегося теперь около меня со своей толстой книгой под мышкой. Де Фонтелль с поклоном обратился к нему:

– Вы были правы сейчас.

– Относительно предсказаний?

– Нет, относительно поступков королей, – ответил француз и повернулся ко мне. – Мы еще увидимся с вами до моего отъезда, – сказал он и быстрым шагом пошел по дороге.

Я не сомневался в том, что он пошел просить прощения у Барбары, и отпустил его спокойно, зная, что теперь он не сделает ей вреда.

Мне тоже еще предстояла работа, и я поднялся со скамьи.

– Не пройдетесь ли вы со мною, Симон? – предложил пастор.

– Извините, но я занят.

– А разве это не подождет?

– Я не желал бы этого, – отозвался я: теперь де Фонтелль был устранен, но Кэрфорд оставался, и, несмотря на то, что Барбара не позвала меня, я все-таки намерен был служить ей.

После полудня я сам направился в Манор-хауз. Я не знал того, что произошло между Кэрфордом и Барбарой, не знал о том признании в любви ко мне, которое вывело лорда из себя, но предполагал, что, узнав о крушении своего плана – поссорить меня с де Фонтеллем, он не замедлил изобрести что-нибудь иное.

Должно быть, де Фонтелль шел быстро, потому что хотя и я не медлил дорогой, но все-таки не догнал его; длинная аллея была пуста, когда я вошел в калитку парка. Странно, как я не догадался тогда, что его поспешность не относилась к Барбаре, пред которой он мог извиниться и потом, а объяснялась его последним вопросом. Он, как и я, искал теперь Кэрфорда, а не Барбару. Он нашел того, кого искал, а я – нечто такое, чего не искал, но не мог оставить без внимания.

Барбара ходила взад и вперед по траве между деревьями. Я увидел ее платье, мелькнувшее среди листвы, и мои быстрые шаги вдруг остановились, как бы под влиянием колдовства, о котором так любил читать пастор. Простояв несколько минут на месте, я тихо направился к девушке. Увидав меня, она как будто хотела пуститься в бегство, однако затем встретила меня гордым взглядом, хотя мне показалось, что ее глаза заплаканы. При моем приближении она поспешно спрятала что-то, похожее на письмо, за вырез своего платья, как бы испугавшись, что я могу увидеть его. Я низко поклонился и спросил:

– Надеюсь, ваша матушка поправляется, мисс Кинтон?

– Благодарю вас – да, хотя очень медленно.

– А вы хорошо вынесли свое путешествие?

– Благодарю вас, прекрасно!

Странно, но дальнейшей темы для разговора, очевидно, не обреталось ни на небе, ни на земле: я посмотрел туда, посмотрел сюда – ничего не оказывалось.

– А я ищу лорда Кэрфорда, – наконец сказал я и сейчас же понял свою ошибку, сообразив, что Барбара, конечно, немедленно отправит меня к Кэрфорду и не станет задерживать.

Но, к моему удивлению, ничего подобного не произошло.

– Нет, нет! – воскликнула она в глубоком волнении и с непонятным мне страхом. – Вы не должны видеть лорда Кэрфорда.

– Почему? – с удивлением спросил я. – Он меня не тронет…

«По крайней мере, насколько может помешать этому моя шпага», – мысленно докончил я.

– Не потому, вовсе не потому! – вспыхнула Барбара.

– Тогда я пойду и найду его.

– Нет, нет, нет! – горячо, с явным теперь страхом воскликнула она.

Я ничего не понимал, не подозревая, что она боялась разоблачений Кэрфорда относительно ее признания, которое не должно было достигнуть моих ушей. Хотя едва ли Кэрфорд сказал бы мне это, разве только будучи окончательно взбешен.