Если сможешь — забудь (СИ) - Корешкова Евгения. Страница 12

— Ну вот, теперь ты с голоду умереть не должен, — засмеялась Аринда.

— У вас в экипаже 18 человек? — спросил Сергей, поднимаясь.

— Столики считал? — улыбнулась Аринда. — Нет. Нас 42. Было. Четыре смены по девять человек. Две десантных и две — технического обслуживания. Остальные шестеро вне смен. Просто больше двух смен сразу здесь никогда не собирается.

— А почему я никого больше не видел?

— Во-первых, у техников нет разрешения на контакт. Во-вторых, у нас это не принято: лезть туда, куда не просят. Тем более что из нашей смены на борту только трое. У нас десантная смена, как и третья.

— А остальные?

— Ой, какой же ты любопытный! Остальные пока у вас, на Земле. — Аринда глянула на браслет, чуть подумала и пригласила: — Пойдем ко мне, придется тебя знакомить со всей сменой, иначе ты не успокоишься, — и, уже идя по коридору, перечисляла задумчиво: Так, кого ты уже видел? Зенднора знаешь, он капитан, Дениру знаешь…

— У нее странное имя, — перебил Сергей. У нас, то есть в Америке, в США, есть практически такая фамилия у киноактера.

— Ничего странного. Если учесть, что звучание наших языков гораздо ближе, чем некоторых земных между собой, то в коротком имени сочетание звуков может совпадать. Мое имя похоже сразу на два ваших: Арина и Алина, так что…, — она открыла дверь своей каюты и показала рукой на кресло, — проходи, садись. — А сама подошла к стенной панели, что-то нажимая на ней.

Сергей уселся в высокое, жестковато-упругое кресло, повторившее форму его тела, и стал с любопытством разглядывать несколько пряжек на подлокотниках на разном уровне. Аринда подошла и, сев на подлокотник, засмеялась:

— Что, хочешь пристегнуться? — и пояснила, — просто эта, так называемая мебель, используется еще и как противоперегрузочное средство. — И включила экран, приглашая:

Смотри.

Первой появился стереоснимок мужчины лет сорока, светловолосого, с высоким открытым лбом и очень серьезным взглядом льдисто-голубых, глубоко посаженых глаз. Внизу имелось несколько строк непонятного текста, видимо анкетные данные.

— Это Ланер, — прокомментировала Аринда, — очень строгий наш начальник.

Со следующего снимка смотрел совсем юный парнишка, едва ли не моложе Аринды, коротко стриженный, смугловатый. Он плотно сжал и без того тонкие губы, стараясь напустить на себя побольше строгости. Правда, безуспешно.

— Это Гадар. Мы с ним вместе учились. Он биопартнер Ланера. Хороший парень, но иногда может вытворять глупости. — При этих словах она так загадочно улыбнулась, что сердце Сергея тихонько сжалось. Аринда продолжала: — Так, меня ты видел, Тарделя тоже. А это Тагир.

Он оказался очень красивым темноволосым мужчиной с тонкими чертами лица и выразительными черными глазами. Ему было где-то за тридцать.

Вот, что осталось от нашей смены, когда погиб экипаж Реннера. Как сказал Зенднор «одна молодежь. Полностью небоеспособная смена». И нам срочно ввели пополнение.

Это — Даген. Вообще-то он, как навигатор, должен быть всегда вне десантной смены, но он еще и партнер Тагира, а у нас и так осталось всего одна полная пара, а необходимо, по крайней мере, три.

Даген был самым старшим изо всех на снимках, с тяжелым подбородком и взглядом исподлобья. Всю серьезность портил нос картошкой. Зато еще один член смены уж совсем не подходил на десантника. Круглое добродушное толстогубое лицо и непослушные соломенные вихры в разные стороны. Это — Байгель. Он хоть и из технической смены, но пиротехник, что надо и партнер Тарделя. Пиротехник был в том самом возрасте, под тридцать, когда юность и зрелость присутствуют в человеке одновременно, то и дело, сменяя друг друга.

— Вот и все. — Подытожила Аринда, выключая экран, — а теперь пошли скорее.

Не успев пройти по коридору и десяти шагов, оба разом обернулись на дружный хохот. Из одной двери вывалилась веселая толпа. Сергей насчитал 8 человек, они шли в противоположную сторону плотной кучей, держа над головами на ладонях, отчаянно барахтающуюся девушку. Движения ее были странно замедлены, словно она плыла в невидимой жидкости. Толпа проследовала в сторону бассейна. Аринда тоже рассмеялась, запрокидывая голову:

— Все, конец Биланде, искупают, и раздеться не дадут! — и пояснила, — она сама их довела своими шуточками. Наверняка, от скуки заслала ремонтников куда-нибудь на нижний уровень и вот теперь расплачивается. Плавать ей, пока прощенья не запросит.

— Что-то она плохо вырывается. — Тоже улыбнулся Сергей.

— Попробуй, вырвись! Они ее силовым полем держат, так что бесполезно. — И заторопилась, — пошли скорее, Денира заждалась уже. У нас не принято опаздывать.

В медблоке женщина — врач улыбнулась Сергею, как старому знакомому:

— Вот, теперь на тебя приятно смотреть! — и приказала — садись сюда, проверим, где и что неладно. Для нас это очень ценная информация.

Он покорно подставил руки под браслеты, чуть поморщился, почуяв на висках холод металлического обруча, но высидел до конца, тем более что ничего, кроме легкого щекотания под датчиками, не ощутил. Женщина долго работала с компьютером, потом удовлетворенно откинулась на спинку кресла.

— Теперь тебя можно спокойно возвращать на Землю, — и похвалила: а ты оказался молодцом, Сергей, я не ожидала от тебя такой мощной энергии. Сам-то еще слабый, да и непривычно тебе такое, но если бы не ты, Аринду бы мы потеряли.

Сергей невольно оглянулся на девушку. Она стояла у стены и чуть заметно улыбалась, не разжимая губ.

— Теперь твоя очередь, — скомандовала ей женщина.

— Денира, а со мной все в порядке! — Быстро ответила Аринда, невозмутимо глядя в лицо врачу.

— Я в этом не сомневаюсь, — тактично возразила ей женщина, — но мне нужны не твои бравые заверения, а данные для компьютера. Не забывай, что я сама джанер и прекрасно знаю и ваше пренебрежение к медицине и все ваши ухищрения наперечет, так , будь добра…

Вздохнув, Аринда сплела руки у себя на запястьях и одним движением сместила рукава к локтям, освобождая руки под контрольные браслеты.

— Полюбуйся, — развела руками женщина, обращаясь к Сергею, — обычный человек стал бы так делать? А больше половины экипажа припасаются к осмотру именно так.

Джанеры есть джанеры. И я люблю их всех такими, какие они есть: веселых, дружных, чуть небрежных к собственному здоровью и безумно влюбленных в звезды. Женщина чуть улыбнулась, закрепляя датчики на руках Аринды, — и все это сочетается с профессионализмом высочайшего класса. Правда, с возрастом, приобретая опыт в полетах, некоторые становятся серьезными, но, отнюдь, не все, — глянула на Сергея, — я тебя не утомила?

— Нет, конечно, — встрепенулся он, — мне очень интересно, я же почти ничего о вас не знаю!

— Хорошо, — продолжила женщина. — Но джанеры — это не только романтика дальних странствий. Одно дело летать с айдером за поясом и ловить на себе восторженные взгляды мальчишек, другое — это и серьезные ограничения, которые накладываются на обладателя такой профессии. Джанер — это даже не призвание, а образ жизни, и не каждому жителю Даярды под силу иметь вместо дома каюту звездолета, спускаться на планету лишь во время нечастых отпусков, ведь полет может длиться несколько лет. И джанер, если не находит себе пару среди членов экипажа, обычно остается одиноким на всю жизнь. Мне повезло, мы с Зенднором летаем вместе, но так везет не всем. Редко кто соглашается большую часть жизни сиротливо ждать своего супруга на Даярде, не имея права даже родить от него ребенка.

— Но почему? — Сергей вскинул на собеседницу удивленный взгляд.

Она горько улыбнулась в ответ, ненадолго оторвавшись от компьютера.

— Мы джанеры, Сергей. У нас нет права заводить детей.

— Но это жестоко!

— Это справедливо. У джанера, будь то мужчина или женщина, никогда не бывает здоровых детей. Сказываются обычные наши сверхперегрузки при разгонах и торможениях, скачки через гиперпространство, почти постоянное облучение и болезни других цивилизаций. У джанеров насыщенная событиями, но, отнюдь не долгая жизнь. Конечно, есть и альтернатива. Можно бросить все, прожив на Даярде 10 лет, не поднимаясь даже на орбиту, и уже после этого, пройдя обследование, заводить ребенка. Так редко, но бывает. А обычно, наши дети — вот такая зеленая молодежь. — Женщина кивнула на Аринду. — Они приходят в экипаж, дополняя разрушенные пары, или образуют новые. О, это нужно видеть, Сергей, когда они, только что, закончив учебу, ступают на борт звездолета на правах членов экипажа, имея на груди новейший значок джанера, а за плечами единственный недалекий стажерский полет. — И повернулась к Аринде, которая тщетно пыталась сдержать улыбку, — смейся, смейся, это пока и тебя касается. Они бывают так уверены в себе, зная абсолютно все на свете, и обладают бесшабашной смелостью, сначала делая что-либо, а уже потом думая о последствиях. И мы, старшее поколение, любим их, как своих детей, и терять молодежь бывает безумно больно. Перед этим вылетом их было на «Аргоне» пятеро, сейчас осталось только трое. Очень редко мы возвращаемся без потерь.