Музыкальный приворот. На волнах оригами - Джейн Анна. Страница 16

Сейчас ее сердце рвали несколько демонов.

Демон злости – и как эта сучка с невинным личиком посмела увести ее мужчину? Ее Дракона, которого она воспитывала с подросткового возраста?

Демон ревности – почему Антон выбрал эту Катеньку? Она, Алина, настолько хуже этой шестерки несносной стервы Журавля?

И демон слабости – от одной только случайной встречи с бывшим парнем ноги у гордой девушки подкосились, и ритм пульса изменился, стал рваным, жалким, учащенным…

Слабость – самый порочный демон, самый искушающий и – какой оксюморон – сильный.

Алина не любила чувствовать себя слабой. А когда видела того, кого безумно, почти истерически любила, с другой, то понимала, какая слабая и уязвимая. Ничтожная.

Демоны скреблись и выли, просясь наружу, как псы, но Лескова молчала. За все время, пока они с Кириллом Тропининым шли к своему столику, она не проронила ни слова и теперь, не говоря ни слова, уставилась в одну видимую ей точку на столе, где-то между бутылкой дорогого красного сухого вина и изящной мерцающей свечой. Кирилл что-то говорил, успокаивал то ли ее, то ли себя, ругался сквозь зубы, обещал надрать братцу задницу, грозился сломать его пополам и его девицу вместе с ним.

Своих демонов он всегда выпускал на волю, а потом гонялся за ними, собирал. В детстве Алина в шутку звала его истеричкой. Где оно, детство? В плену на осколках разбитой мечты. Только теперь Алина не верила в мечты и прочую чушь. Она верила в цели и способы их достижения, не всегда приемлемые с точки зрения морали.

Цель у Алины была. А мечты… мечты пусть бьются в агонии.

– Ты меня слушаешь? – стукнул Кирилл кулаком по столу, повысив голос, который добрым назвать было нельзя. Словно придя в себя, Алина поморщилась. Ее бесили подобные выходки. Она любила спокойных, почти ледяных мужчин.

– Помни, с кем ты разговариваешь, – недовольно взглянула она на своего спутника. Тот нахмурился, выдохнул, но промолчал, не сводя с девушки взгляда. Он никогда не перечил Лесковой. Как, впрочем, и его брат до определенного времени.

Кирилл сидел, откинувшись на спинку кресла и закинув одну ногу на другую. Одна рука его лежала на подлокотнике, пальцы нервно постукивали по нему, во второй был почти пустой бокал, в котором играли отблески света. Голова чуть склонена к одному плечу, взгляд прямой, уголки губ опущены, тень на неподвижное лицо падает так, что на щеке остается перевернутый треугольник света, как бывает при рембрандтовском освещении, дарующем лицу драматичность.

Дракон тоже так часто сидел. И смотрел на нее влюбленным взглядом. А она улыбалась в ответ и дразнила.

Алина прикрыла ресницы от нахлынувших внезапно воспоминаний.

«Если забыть обо всем, можно подумать, я с Антоном», – с возрастающим раздражением подумала брюнетка и постучала пальцем с длинным вишневым ногтем по своему пустому бокалу, чтобы Тропинин наполнил его. Тот понял ее с полуслова.

– Ну и местечко, – проговорил он несколько брезгливо тоном человека, который привык бывать в куда более пафосных и респектабельных заведениях, хотя и этот ресторан-корабль считался элитным заведением. Впрочем, родной город Кирилл ласково называл «дырой». – Официанты не заботятся о том, чтобы у гостей были полные бокалы. Нонсенс.

Алина только усмехнулась. По такому поводу она могла и скандал закатить, если у нее было хорошее настроение, но сейчас ей было все равно.

– И этот урод… Откуда он тут взялся? – никак не мог отойти от встречи с близким родственником Кирилл. И щеку еще жгло. Никто раньше его не бил – из девушек, разумеется. – Вечно все портит.

– Вышло забавно. Как тебе его девка? – поинтересовалась Алина довольно-таки ехидно. – Вы же близнецы. Может быть, и она тебя заинтересовала?

Несмотря на то, что вопрос звучало откровенно провокационно, Кирилл обозлился.

– Я не смотрю на подобных девушек. Ты же знаешь. И ты знаешь, на кого я смотрю, – с намеком сказал Кирилл. В глазах у него проскользнула непонятная грусть. Алина равнодушно пожала точеными плечиками. Ее интересовало другое.

– Тропинин, тебя ударили. Оскорбили. Ты не хочешь, скажем, – она поболтала вино в бокале, – отомстить?

– Кому? Этой ненормальной? – скривился парень. – Женщинам не мщу. А вот ему – не против, – не называл брата по имени Кирилл.

– Помоги мне убрать Катеньку, – нежно произнесла имя соперницы Алина, допивая вино. Кирилл прищурился. К ним подошел, наконец, официант, чтобы наполнить бокалы, но эти двое не обращали на него внимания.

– Не собираюсь обхаживать ее назло ему.

– Дело не в этом, Тропинин.

– А в чем?

– Я не могу ничего сделать с Антоном, – призналась Алина. – Но могу надавить на его больное место. На эту милую девочку со взглядом овечки.

– Думаешь, она бросит его ради меня? – ухмыльнулся молодой человек. – Не смеши. Глупый план. Не прокатит.

– Ты ей не будешь нужен, – легко согласилась Лескова, одним движением распуская черные блестящие густые волосы. Они рассыпались по плечам, и Кирилл поймал себя на мысли, что хочет запустить в них пальцы. Он почти незаметно вздохнул.

– И для чего я должен с ней общаться? – не понял парень.

– Чтобы посеять сомнения, – весело отозвалась Алина. План ей нравился.

– Сомнения? Какие?

– В сердце Дракона.

Кирилл едва заметно поморщился – он ненавидел, когда Лескова так называла брата.

– Несколько фото, где ты с Катей сидишь в кафе, гуляешь, разговариваешь – ничего особенного, – и в его сердце будут посеяны сомнения. «Почему она с моим братом?» «Он лучше, чем я?» «Что между ними происходит?» Ему лишь нужно чуть-чуть подкинуть пищу для размышлений. А остальное он сам додумает.

– Он, конечно, дурак, но не тупой, – с сомнением проговорил Кирилл. – Думаешь, не поймет, что это специально?

– Какая разница, дорогой мой? Сомнениям безразлично. Они либо есть, либо нет. А если Антон начнет сомневаться, – Алина даже губу закусила от предвкушения, – то половина дела будет сделана.

– А потом ты предложишь напоить ее и сфотографировать меня с ней в кровати дешевого отеля? – развеселился Кирилл. Брюнетка даже расхохоталась, откидывая назад тяжелую черную прядь.

– Фу, как пошло. Я люблю пошлость, но это банально. Нет, конечно. Нужно действовать тоньше. Итак, поможешь? – глядела она на молодого человека, потирая изящное тонкое запястье. Кирилл, как удав, наблюдал за этим незамысловатым жестом.

– Да…

– Отлично. Я всегда знала, что могу рассчитывать на тебя.

Они замолчали на некоторое время.

– Ты успокоилась? – заботливо спросил Кирилл, глядя, как его спутница, на которую он любовался весь вечер, почти залпом, не заботясь, как это смотрится со стороны, осушила бокал.

– Тропинин, думаешь, я могу успокоиться? – улыбнулась она широко, положив оба локтя на стол и чуть наклоняясь к нему. Вырез на черном платье стал более открытым, соблазняющим, но Алину это ничуть не смутило.

– Мне успокоить тебя? – не повелся на это Кирилл, продолжая смотреть на черноволосую девушку, наверное, точно так же, как сама она глядела на его брата.

– Попытайся, – задорно блеснули темные глаза, умело накрашенные и дерзкие.

– Попытаюсь, – уверенно отозвался парень. – На большой земле, – хмыкнул он. – Впрочем, – глянул он на дорогие швейцарские наручные часы эксклюзивной работы, обхватывающие его запястье, – скоро там будем. Уйдем последними. Не хочу столкнуться с ним.

– Поддерживаю.

Они замолчали. Алина сделала несколько селфи на свой телефон роскошного золотого цвета известной марки и выложила в популярном приложении обмена фотографиями. Кирилл просто сидел в своем кресле и думал, думал, думал. Редкий пепельно-русый оттенок волос выделял его среди других людей. Может быть, Кирилл был не такой харизматичной личностью, как его брат, но свой шарм имел однозначно – эгоистичный шарм, с легким налетом дерзости, граничащей с безразличием; с ароматом дорогого одеколона, смешанного с запахом дождя, с привкусом «Маргариты» на искусанных губах; тот самый шарм, на который так часто ведутся девочки, называемые его братом «хорошими».