Одна во всей вселенной - Киншоу Эва. Страница 12
Люси с аппетитом уплетала пирог.
– Интересно, как все происходит в этом мире. Одна дверь закрывается, но тут же открывается другая!
Спустя несколько минут Винс встал и стряхнул крошки с шорт. Затем стянул майку через голову.
– Пора искупнуться. Знаешь, детка, если уж зашел разговор о подобных вещах – как устроен мир и как ты отрабатываешь свое содержание, – я могу найти еще одну причину, по которой ты должна оставаться моей женой. Все, чем я занимаюсь, для тебя столь же естественно, как для утки вода. Ты сама представляешь собой немалую ценность. Думаю, обладание женой, которая живо интересуется делами своего мужа, является достаточно прочной основой для брака.
Люси заморгала за темными стеклами очков.
– К примеру, возьмем Монику, – спокойно продолжал Винс. – Согласен, нехорошо сплетничать, но все равно… Ведь тебе самой отлично известно, что у твоей матери было очень мало общего с отцом, а на ранчо она была посторонним человеком. Ну и каков итог? Имело это положительное влияние на их брак?
– Нет, но…
Запнувшись, Люси беспомощно взглянула на мужа снизу вверх. Тема их дальнейшей супружеской жизни возникла впервые с момента посещения яхт-клуба в Майами. Винс держался так же непринужденно и дружелюбно, как прежде весь год. Единственное исключение – попытка похищения и все, что за ней последовало. Тот жаркий поцелуй… Нет, лучше не вспоминать!
К счастью, Винс решил не продолжать разговора. Перескочив с берега на выступающий из воды валун, он прыгнул в реку и громко крикнул:
– Вода ледяная!
– Брось, ты нарочно меня пугаешь, – отозвалась Люси, стаскивая с себя блузку и шорты.
– Вот увидишь!
С этими словами Винс скрылся под водой. Люси помедлила, спрашивая себя, с чем она столкнулась на сей раз. Никакого горячего секса ни при каких обстоятельствах? Уголки ее губ сами собой изогнулись в улыбке, которая, впрочем, быстро стерлась. Игривость сменилась трезвостью. Здравый рассудок подсказывал Люси, что рассуждения Винса относительно их брака имеют свою логику. Вообще, Винс Клементи чертовски умен!
Насчет воды он тоже не лукавил. Она действительно оказалась настолько холодной, что, окунувшись, Люси пронзительно взвизгнула. Услыхав ее душераздирающий вопль, Винс от души расхохотался. Однако, обсохнув, разогревшись на солнце и одевшись, они возвращались на яхту Терезы притихшие и грустные.
– Люсиль, как ты похорошела!
Моника навестила дочь в первое же утро после возвращения Люси в Майами.
– Спасибо, мам.
– Тебе очень идет легкий загар, – жизнерадостно продолжила миссис Лэнг. – Хорошо отдохнула? Уверена, вы сняли замечательный фильм.
Люси опустила взгляд вниз, на свои светло-голубые джинсы и того же оттенка просторную рубашку.
– Да, я чудесно провела время, и съемочная команда довольна фильмом. Сама я еще не видела смонтированной ленты, так что не знаю, в самом ли деле фильм замечательный. – Она наполнила чашки горячим ароматным кофе.
– Скромничаешь! – улыбнулась Моника. Затем, чуть помедлив, произнесла: – Я вот спрашиваю себя… этот цветущий вид и широкая рубашка… означают ли они нечто особенное?
– Цветущий вид, широкая рубашка? – недоуменно повторила Люси.
– Складывается впечатление, что тебе тесновато в обычной одежде. Как женщине в интересном положении…
Люси со звоном поставила чашку на блюдце.
– Мам, ну хоть ты не начинай! Просто я целые дни проводила на свежем воздухе, вот и все. Что же касается просторной рубашки, то сейчас довольно жарко, ты не находишь?
Моника улыбнулась.
– Извини, дорогая. Я лишь поинтересовалась на всякий случай. А кто еще наседает на тебя? Винс?
– Его мамочка, – мрачно ответила Люси. – Тереза никогда не упустит возможности поднять эту тему. Но, к твоему сведению, мама, тут нет никаких проблем. Просто мы с Винсом сами будем решать, когда наша семья станет настоящей.
Моника некоторое время задумчиво помешивала ложечкой кофе. Затем загадочно обронила:
– Собственно, я могу и вернуться…
– Не поняла?
– Люсиль… – Моника замялась, затем глубоко вздохнула и продолжила: – Я снова выхожу замуж. Надеюсь, тебя это не огорчит и ты не станешь воспринимать мой поступок как пренебрежение тобой или неуважение к памяти твоего отца, хотя… по правде сказать, жить с ним было не так уж легко и я… – Моника умолкла, окончательно смутившись. Подобного выражения на ее лице не замечалось ни разу в жизни.
Люси встала и нежно обняла мать.
– Не понимаю, почему ты так боишься говорить мне об этом? Ведь практически вся твоя жизнь с папой проходила у меня на глазах. И я, как никто другой, желаю тебе счастья!
– Ах, Люси, – вздохнула Моника, назвав дочь уменьшительным именем, что случалось чрезвычайно редко, – я очень опасалась, что ты осудишь меня за то, что я влюбилась.
– Глупости. Лучше расскажи мне обо всем.
Спустя десять минут она получила желаемое. Моника влюбилась в художника, вдовца, последние полгода писавшего картины в Майами. Они собираются поселиться в Чикаго. Рассказывая об этом, Моника сияла. Люси подумала, что понемногу начинает узнавать мать с совершенно другой стороны.
– Ну а как у тебя с Винсом? – поинтересовалась миссис Лэнг после небольшой паузы. – Все ли у вас ладно?
– Почему ты спрашиваешь? – Люси постаралась придать своему голосу максимальный оттенок беззаботности.
– Видишь ли… – Моника вновь слегка замялась. – В твоем характере так много отцовской твердости. Иногда мне кажется, что у тебя есть какие-то свои планы относительно Винса Клементи.
Первым порывом Люси было возразить, но потом она взглянула на свою обновленную мать и кивнула.
– Да, есть. – После чего она поведала Монике всю правду о своем браке.
– Ты меня пугаешь, – произнесла миссис Лэнг в конце рассказа. – Теперь я уже уверена, что не должна никуда уезжать.
– Полная чушь, – возразила Люси, которую тем не менее тронули слова матери. – Я абсолютно сознательно вступила в этот брак. Никто меня не принуждал. Так что спокойно поезжай в Чикаго, мама, и начинай новую жизнь с моего дочернего благословения! Тем более что отправляешься ты отнюдь не на край света.
– Кажется, мы с тобой поменялись ролями, – сокрушенно покачала Моника головой.
– Ну и что? Я рада за тебя. Когда ты познакомишь меня со своим парнем?
Моника откинулась на спинку стула с видом человека, сбросившего с плеч тяжкий груз.
– Завтра вечером, если вы с Винсом приедете на ужин. – Вдруг она снова напряглась. – Кстати о твоем муже… Если хочешь, я могу…
– Мама! – твердо произнесла Люси. – Только не вздумай вмешиваться. Предоставь мне решить проблему отношений с Винсом.
Моника пристально оглядела дочь.
– Подозреваю, что в тебе даже больше отцовского, чем я полагала. Бедняжка Винс! Интересно, он хотя бы догадывается, с кем имеет дело?
После этих слов мать и дочь тихонько рассмеялись.
Впрочем, оставшись в одиночестве, Люси как будто потеряла большую часть уверенности. Она понимала, что сейчас все козыри находятся в руках Винса и тот не преминет ими воспользоваться. Что касается самой Люси, то она страстно желала, чтобы муж в нее влюбился, несмотря на то что была совсем не уверена в своей состоятельности, с точки зрения его представлений о женщине.
Почувствовав, что ее окончательно одолевают невеселые мысли, Люси с досадой тряхнула головой, спрашивая себя, все ли в порядке с ее рассудком…
– Так-так! – усмехнулся Винс, когда Люси рассказала ему о готовящейся свадьбе своей матери.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что говорю. Для меня это сюрприз, ибо мне казалось, что жизнь твоей матери вертится вокруг тебя.
– Не любишь ты мою маму, – помрачнела Люси.
– Когда торгуешься с человеком о его дочери, редко возникают такие эмоции, как любовь. Моника защищала твои интересы как тигр. Думаю, я вообще никак к ней не отношусь.
– Мне ничего не было известно о ваших переговорах, – фыркнула Люси.