Метель или Барыня-попаданка. Мир (СИ) - Добровольская Наталья. Страница 65

Теперь – по новым идеям – ручки с перьями, чернильницы, калейдоскоп, книжки-раскраски по номерам и куклы с платьями, можно попробовать придумать какую-нибудь историю с продолжениями и послать в журнал.

А еще делать мазь и деревянные трубки-стетоскопы, собирать наборы для будущих санитаров, думать, кого и как на них лечить.

Мои мысли уже путались, глаза закрывались, но я еще раз пыталась осмыслить, что уже сделано и что нет, а потом просто махнула рукой – "война план покажет"! И на этом я окончательно заснула!

Глава 38. Три "апостола" из Болдино

В один из своих кратковременных прилетов я успела съездить в Деревенщики. Мне бы хотелось сразу там появляться, но это было очень опасно – не было Барыни минуту назад – и вот она уже в доме, а откуда взялась – непонятно. Поэтому приходилось делать так – сначала перемещаться в Васино, а уж оттуда – ехать, как все, в Деревенщики. Но с другой стороны – это было удобно, я каждый раз увозила кучу вещей, доставленных из будущего, и это уже выглядело естественным – обустраивает Барыня вновь приобретенное имение, вот и привозит разные вещи для хозяйства.

Таким образом я уже привезла часть инструментов для крестьян – лопаты, косы, топоры, разные тяпки и рыхлилки, ножи, ложки и чашки – все пригодится на посевной – а сажать я собиралась много. Увезла и часть семян и даже удобрения умудрилась принести из будущего – попробую их применять на своих экспериментальных грядках, на которых посажу семена из будущего.

В этот раз я пересеклась со священником из Деревенщиков – отцом Петром. Был он полной противоположностью моему отцу Павлу из Васина – тот был большим, полным, степенным, напоминал мне чем-то печку, к которой хорошо прикоснуться в холодный день и подпитаться теплом, которое шло от него. А отец Петр был высоким, худым, очень подвижным, он не ходил, а переставлял длинные ноги, как журавль. Знал он также всех и вся и очень одобрил мою идею раздать коз по дворам, где есть дети.

К моему облегчению, за это время Вороновский "бартер" не погиб, наоборот, овцы были расчесаны и выглядели гораздо веселее. Да и шерсти с них напряли достаточно и платков навязали тоже – теплых и плотных. Я показала в виде образца вязаную жилетку мужчины – соседа, которую забрала из будущего, и попросила попробовать сделать такую же, если не получится всю, то хотя бы большую часть, а уж вязку проймы горловины и рукавов я сама потом им покажу. На том и договорились.

Так вот, этот отец Петр оказался хорошим другом архимандрита Антония из монастыря в Болдино. На мои просьбы поискать хорошего химика и печатника он сказал, что слышал от того, что сейчас как раз в монастыре живут два брата – были онитрудниками, но не захотели принять монашеский чин. Но остались они без дела, и уйти им некуда – сироты они. Оказалось, один из них неплохо знает химию, делал и мыло монастырское, и разные другие премудрости знает, а второй помогал в монастыре как раз в типографии. Я, конечно же, почти сразу поехала в монастырь.

Архимандрит Антоний принял меня тотчас же, видно, что я была у него в фаворе и своими идеями, и вкладами, которые делала в кассу монастыря, да и тем, что покупала много изделий монастырских. Вот и в этот раз, помня просьбу бабушки из церкви в своем времени, набрала опять и крестиков, и иконок, и лампадок, другого всякого добра. Да и помолилась вновь в тиши монастыря с большим удовольствием – так там все располагало к этому, да и мне было не грех поблагодарить Судьбу за всю ту помощь, которая мне дается.

Архимандрит к моей просьбе отнесся благосклонно, он и сам переживал за судьбу молодых людей, но сказал, что решение целиком зависит от них. Послушник вызвал братьев, которые незамедлительно явились. Я смотрела на них и внутренне смеялась – они были близнецами и походили друг на друга, как две капли воды. Только цвет волос у них был разный – у одного светло-русый, а вот у другого – темнее намного. Только так их, как я поняла, и различали. А звали их как апостолов – Фома и Фаддей.

Были они совсем молодыми, лет 19–20, такими чистыми и искренними, что я даже растерялась – а захотят ли они уйти в мир из монастыря, не побоятся жизни вне этих защищающих стен?

Но свои предложения озвучила – сказала, что дедушка мой занимался разными химическими изобретениями, и после него осталась хорошая лаборатория, а также небольшая, но неплохо оснащенная печатня. Вот для работы там мне и понадобились помощники. А идеи у меня есть, жить они будут в доме, да и с деньгами не обижу. Но я попросила их немного рассказать о себе.

Молодые люди переглянулись, одновременно кивнули головой, и стали рассказывать, дополняя друг друга, да так ловко, что и не перебивали, и не останавливались – как будто один человек говорил:

– Мы из Смоленска, наши родители – мещане, доход имели небольшой от службы батюшки, он у градоначальника в канцелярии работал. Но хоть и жили мы небогато, родители смогли нас отправить учиться в гимназию при Императорском Казанском университете. Гимназия была очень сильная, директор гимназии Илья Федорович Яковкин – такой строгий!

Даже говорили некоторые, что "не гимназия состояла при университете, а университет при гимназии и в полной подчинённой зависимости от гимназического начальства!" Мы ее успешно закончили, а потом уж и в самом университете учились, там даже студентов не хватало, а нас, как лучших выпускников гимназии, сразу зачислили.

Я вот сначала на лекарском отделении учился, потом химией увлекся, даже лекарства пытался сделать. А Фаддей на отделении словесных наук, в типографии университетской немного работал. Но только не доучились мы – умерли наши родители в одночасье, вот и пришлось возвращаться домой. А там какие-то дальние родственники подсуетились, забрали наш домишко маленький якобы за долги. Помыкались мы, помыкались и поехали в Болдино в монастырь – услышали, что там трудники нужны. Мы тут уже почти два года живем, все здесь хорошо, только не лежит наша душа к монашескому подвигу, хотим и дальше учиться, да и делом каким-нибудь заняться! Только одно условие есть у нас! Друг наш тоже хотел бы уйти в мир, он художник да немного ювелир. Если его тоже возьмете, то мы согласны.

– Что же он сам за себя не похлопочет?

– Да он стесняется, а так он вон – там стоит. Эй, Варфоломей, иди к нам!

Уф, еще один апостол! А рыжий, а веснушчатый! Прямо солнечный человек! А улыбается так смущенно, одежду теребит! Ну как такого прелестного не взять!

– Здравствуйте, Ваше благородие! Я и правда очень хотел бы с моими друзьями работать, если только архимандрит отпустит!

– А что Вы умеете да знаете? И родные у Вас есть?

– Нет у меня никого, я сирота, у мастера по ювелирному делу в подмастерьях был. Он человек неплохой, только семья у него большая, приходилось не только делом заниматься, но и по хозяйству помогать. А тут еще и заболел он сильно, совсем заказов не стало. Мастер Авдей меня сам в монастырь отправил, когда понял, что прокормить всех не сможет. А тут уж я с братьями и подружился крепко, плохо мне без них будет! – а у самого глаза такие печальные, прямо кот из "Шрека"!

– Ну что же, хорошо, работы всем хватит. У меня печатня есть, да лаборатория химическая в поместье. Да и ювелир не помешает. У меня много задумок, но я потом все расскажу. А теперь давайте архимандрита спросим, отпустит ли он Вас?

– Отпущу, хоть и жаль мне, но раз не лежит у них душа к монашескому подвигу, неволить не буду. Пусть собираются! – махнул рукой отец Антоний.

– Сейчас, вещей у нас немного, мигом сделаем! Только Вы уж нас, сударыня, подождите! – и побежали вприпрыжку, как мои ученики!

И действительно, не прошло и получаса – уже прискакали с небольшими узелочками в руках – видно, все их богатство в них и помещалось. Ладно, вещи не проблема, что-нибудь придумаю.

Дом мой скромный привел их в ступор – видно было, что они в поместьях до этого не бывали, да и из монастыря редко выезжали – вон как головами крутят, все рассматривают с интересом. Да и Лука с Лукашиком, а с ними и остальная дворня с интересом на них поглядывают – кто это вместе с барыней такие интересные приехали! Хорошо, отец Петр подоспел – он-то парней знал, обнял, в флигелек повел, который мы для них определили. А то они совсем растерялись. Да и одеть и обуть их надо, а то смотреть жалко на их вид – рясы старенькие, на ногах какие-то опорки.