Младший сын мэра (СИ) - Рузанова Ольга. Страница 49
Приставляет головку к входу и медленно в меня протискивается. Ощущения те же. На максимум.
Рывок. Губы в губы. Языки сплетаются.
Еще. Горячий ком в животе вибрирует и начинает расползаться по бедрам.
Третий. Глаза в глаза. Обмен бешеными эмоциями. Обоюдный шок, от того что чувствуем.
А дальше я не помню. Просто отключаюсь с очередным взрывом. Чувствую лишь жесткие толчки, его руки и жадные губы.
В себя прихожу, когда на живот падают горячие капли. В нос ударяет терпкий запах спермы.
Смотрим друг на друга. Задыхаемся напару.
— Это только секс, Кир…
Молчит. Опускает взгляд на мой в белесых разводах живот.
У меня же в этот момент в сердце иглы вонзаются.
— Один раз… слышишь, — шепчу я, — это было только один раз и больше никогда не повторится.
Он явно не в себе. Отходит в сторону, пошатываясь, оглядывается по сторонам, словно не понимает, где находится. А я в ужасе жду, что он вот-вот скажет: «Не дай Бог, кому-нибудь расскажешь».
Спрыгиваю с комода и несусь в ванную.
— Уходи, Кир, — бросаю, прежде чем закрыть за собой дверь.
Включаю душ и, пока пробегает холодная вода, быстро снимаю с себя остатки одежды. Залезаю в ванну и встаю под теплые струи.
Из глаз неконтролируемо бегут слезы. Ноги все еще трясутся, между ног с непривычки тянет и саднит, а в груди горит огнем.
Зачем я ему позволила? Что будет теперь?..
Опираясь рукой о кафель, второй зажимаю рот.
Господи… пусть он уйдет…
Но нет. Чувствую, как по спине сквозит прохлада, оборачиваюсь и вижу, как Греховцев спешно избавляется от одежды. Откидывает в сторону водолазку, снимает джинсы сразу с боксерами и идет ко мне, обхватив пальцами полностью эрегированный член.
Залезает ко мне в ванну и теснит меня в угол. Подцепив костяшкой пальца подбородок, смотрит в глаза.
— Ты сама-то поняла, что сказала?
Глава 53
Кирилл.
— Какой, нахрен, один раз, Настя?.. Ты че несешь?
Всматриваюсь в ее глаза, надеясь прочесть в них ответ, но там кроме паники ничего нет.
Мать твою, да она напугана до чертиков! Глядя на меня огромными глазищами, ревет!
— Настя… Настен… ты чего?
— Этого… б-больше… не повторится-а-а…
Смотрю на нее. Не вдупляю. Какой ответ ее бы сейчас устроил? Что сказать, чтобы она плакать перестала?
Обнимаю крепко, к себе прижимаю. Лицом в мокрые волосы. Вставляет крепко. Снова в нее хочу.
— Настя… я хочу, чтобы это повторилось… много — много раз. Слышишь?.. Быть с тобой хочу… во всех, бл*дь смыслах…
— Карина… вы помиритесь…
— Нет. Выбрось из головы. Бред…
— Я тебе не верю.
Вот в чем дело. Запрокинув голову к потолку, как дурак, лыблюсь. Доверие вернуть всяко проще, чем чувства. Они ведь есть? Не разлюбила?..
А доверять она мне будет. Зубами право быть с ней выгрызу.
— Если второго заделаю, поверишь?
— Только попробуй, Греховцев…
Поддеваю ее под попу и под тонкий вскрик, прижимаю к стене. В глаза смотрю. Хочу, чтобы верила.
— Размотало меня, Настя. Ясно тебе? Подчистую… Ни с кем так не было.
Слушает. Плакать перестает. Замедленно моргает, потом взгляд на губы опускает.
— Не верится что-то… Русским языком скажи.
Каким русским, бл*дь?! «Я тебя люблю»? Я хрень эту Карине впаривал. А это не одно и то же.
— То, что ты думаешь, Настя!.. Да! Насмерть. Я тобой насквозь пропитался… Как нарик… хочу еще и еще…
Кажись, верит. Взгляд такой осмысленный становится, жесткий.
— Ты предал.
— Согласен. Накажи. Только не гони… сдохну…
Вцепившись друг в друга, начинаем целоваться. Урывками, короткими касаниями, больше похожими на легкие укусы. Сталкиваемся носами, языками друг друга жалим. Прихватив мою нижнюю губу, Настя вонзается в нее зубами.
Больно. Адреналин бьет в голову. Слизав кровь, впиваюсь в нее по-настоящему. Она целует. Сама отвечает! Стонет так красиво, губу мою прикушенную языком ласкает.
У меня яйца от желания вставить ей поджимаются. Давно такого не испытывал. Считай, с той турбазы.
Удерживая ее вес одной рукой, второй направляю в нее ствол. Так туго, что искры из глаз. Охренеть…
— Один раз? — спрашиваю между поцелуями, — не повториться больше?
— Заткнись, Кир… умоляю… еще…
О, да-а!.. «Еще» — какое ох*енное слово!
Двигаюсь в ней размеренно, не спеша, хочу видеть лицо, когда кончать будет, стоны ее пить хочу…
Бл*дь… бл*дь… душа наизнанку… Любовь, да?.. Не иначе, она…
— Настя… — дышу ей в рот.
— Ты так смотришь, Кир… я улетаю от этого…
— Лети, моя сладкая… давай…
Выхожу из нее едва ли не полностью, и резко врезаюсь до упора. Денежка распахивает глаза и начинает кончать. Стонет, я рычу с ней в унисон, потому от спазмов тугих кайф ловлю неземной.
Но замираю… не двигаюсь, иначе в нее кончу… реально будет Ромке братан.
Затихает. Обмякает в моих руках. На губах слабая улыбка.
— Давай… ты теперь.
Молча кивнув, беру ее, пока не накрывает с головой. Потом стоим, вжавшись друг в друга, пока от холода колотить не начинает. Настя заворачивается в полотенце, выбегает из ванной и приносит еще одно для меня. С голубыми и синими рыбками. Оборачиваю бедра, выхожу следом за ней.
Она смущается, краснеет, глаз на меня поднять не может. Я и сам туплю немного. Выплеснул на нее, все, что внутри накопилось, теперь и сказать что, не знаю.
— Не против, если я вниз покурить спущусь? — спрашиваю, пытаясь заглянуть в глаза.
— Кури… почему спрашиваешь?
— Пустишь меня потом обратно?
— Обратно?.. — бросает быстрый взгляд на настенные часы, потом облизывает губы, — ты домой не поедешь?
— Нет. Остаться хочу. Разрешишь?
— До утра?
Бл*дь… до конца жизни.
— Да.
Реально боюсь оставлять ее сейчас одну. Напридумывает хрени себе какой-нибудь, закроется, а вещи мои в окно выбросит. Но и мне перевести дух надо. Бомбануло-то обоих. Сам в а*уе полнейшем.
— Ладно, — кивает Настя.
Притягиваю к себе и прижимаюсь к теплым губам. Целую мягко, она разрешает, хоть и не отвечает. Не шевелится и, кажется, даже не дышит.
— Настя… — не знаю, что говорить, целую, все свои чувства вкладывая.
— Кирилл… дай мне времени немного… я в шоке.
— Я тоже, — смеюсь скрипуче.
Надеваю джинсы, водолазку, куртку и спускаюсь к машине за сигаретами. Курю, глядя в Настино окно. Там тень мелькает, наверное, чайник ставит. В груди вихрь, в черепной коробке кавардак, но все сейчас правильно. Уверен в этом, как никогда.
Докуривая, звоню Сане, сказать, что все в порядке. Он ржет надо мной, но голос вроде довольный. Отключается с напутствием «не про*би».
Возвращаюсь, стараясь не шуметь, тихонько раздеваюсь и прохожу в комнату. Настя уже переложила Ромку в кроватку и теперь разбирает диван. Молча ей помогаю.
— Я чай согрела. Будешь?..
— А ты?
— Я не хочу.
— Значит, и я не хочу.
Оба раздеваемся и ложимся спать. На Насте никаких кружев, простые розовые трусишки и белая маечка, а у меня все отзывается. Тянется к ней, как к магниту.
Вытягиваюсь рядом и поворачиваюсь набок лицом к ней. Она делает так же. Смотрит на меня открыто, я бы сказал, с любопытством.
— Что теперь будет, Кирилл? Что ты хочешь?
— Хочу быть с тобой.
— В каком формате?
— В самом серьезном.
Закусив губы, Настя пытается спрятать усмешку. Не верит.
— Дашь мне шанс?
— Это из-за Ромки? Хочешь, чтобы у него настоящая семья была?
— Нет и да.
— Оу… — подложив ладошку под щеку, хлопает ресницами, как кукла. Издевается, — все так серьезно, Греховцев? Может, влюбился в меня?
— Сказал же. Не веришь? — шепчу тихо, — насмерть…
Улыбается. Смотрит на меня всего, с ног до головы, будто глазам своим не верит. Затем, протянув руку, касается пальцами моих волос. У меня от удовольствия глаза закатываются.
Бля… приятно как!