Cредневековая история. Первые уроки - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 14

И как тут не материться?

Аля повертелась и ткнула пальцем в самое простое на вид платье. С минимумом оборок. И поклялась про себя найти хоть кого-то, кто спорет с платьев все это сусальное золото с бантами. Можно и самой, но это сколько ж трудиться?! Озвереешь!

Шить, вязать, вышивать крестиком и даже шить бисером Аля умела. И очень неплохо. Но кто сказал, что она это любила? И вообще, не затем она в другой мир попала, чтобы тут белошвейкой заделаться. Вот!

Самое простое платье отличалось скромным, почти без выреза, кроем, тремя рядами золотых оборок по подолу и неожиданно простеньким материалом. Простой крашеный лен.

Все было бы хорошо, но под него нужны были еще и три нижние юбки (Лилюшка, да разве ж без них можно?! Пастор проклянет и блудницей заклеймит!), панталоны на завязках с разрезом на самом интересном месте, нижняя сорочка с кучей грубоватых кружев, которые выглядывают в вырез, и нательная рубашка из чего-то вроде батиста.

А еще что-то вроде толстенных шерстяных чулок. Но от них Аля решительно отказалась. И влезла в розовые туфли из мягкой кожи. Хорошо хоть обувь приличная. Туфли типа чешек завязываются лентами на лодыжках. А к чешкам девушка привыкла. Когда в свое время пыталась танцами заниматься… года два.

Одним словом, через два часа Аля была готова к выходу. И ощущала себя розовой капустой. Брюссельской. Гадость!

А кто бы ее спрашивал?

Комната отворила двери – и выпустила девушку в коридор. Темный и пыльный. А в конце коридора начиналась лестница.

Одним словом, Аля решила начать с того же, с чего начинала ее мать при переезде на новое место. А именно – с генеральной уборки. И в процессе этого пересчитать, запомнить и построить всех, кто тут живет. Если она – хозяйка дома (на время отсутствия мужа), она и будет тут хозяйничать!

А знания – знания приложатся.

Дверь кухни Аля распахнула с грохотом. И нежно улыбнулась сидящим за столом слугам. Четыре женщины и семь мужчин прекрасно проводили время. Попивали вино из больших стаканов, пересмеивались, болтали о всякой ерунде… Троих она уже видела, когда они корыто тащили. И горячую воду. А остальных – нет.

Но занимались они явно чем-то не тем. Аля отлично знала, сколько приходится прилагать хлопот, чтобы содержать в порядке двухкомнатную квартиру. А тут такая махина, и все сидят? А один нахал вообще лапает служанку за коленку? Интересно, тут слугам декретный оплачивают? Или как?

Аля вдохнула и рявкнула командирским тоном, припомнив прапорщика Свириденко, который способен был построить любое количество курсантов:

– Что, бездельники, разгильдяи, ротозеи, не ждали?! А зря!

Она, словно сканером, проходила глазами по лицам слуг. Вот самая толстая и старая. Наверное, кухарка. А этот типус, роскошнее всех одетый, то есть единственный не в розовом, а в чем-то синем, наверное, управляющий. Девчонки, по лицам видно, служанки. Та, ухваченная за коленку, аж вся покраснела. Еще немного, и чепчик вспыхнет. Вот эта троица, которые все в соломе и шикарно воняют навозом, точно конюхи. А эти – домашние слуги.

Жаль, она не знает, кого как зовут. Но разве это мешает разносу? Вот и прапорщик Свириденко начинал знакомство с салагами с разноса. Хоть ни одного парня в лицо не знал. Что ж не попользоваться полезным опытом?

– Распустились тут, пока я болела? Значит, так. Я встала на ноги. И увиденное меня не порадовало. Всюду грязь. Пыль. Паутина. Скоро ткать и продавать будем. Конюхи! Встать!

Рявк получился настолько командирским, что трое парней вскочили на ноги раньше, чем осознали, что Аля вообще-то женщина. И в это печальное средневековое время место ее где-то за плинтусом.

– Вам, бездельники, сегодня повезло! У вас есть еще один день! И завтра конюшни должны сиять и сверкать. Навоз выгрести, паутину вымести, лошадей вычистить. Завтра приду – проверю. И упаси вас бог не послушаться. Языком каждой лошади ж…у вылижете!!! Шагом марш убираться! Брысь!

Вообще-то язык чесался скомандовать: «Равняйсь, смир-р-р-рна!!!», но Аля кое-как сдержалась. И обратила свой взгляд на кухарку.

– Так, дорогуша. Мне твоя кухня определенно не нравится. По тем же причинам. Кастрюли не мыты, столы не выскоблены, слуги сидят, вино на работе попивают, да еще и развратом тут занимаются. Ты, голубь сизокрылый, ладошку-то блудливую убери, пока я ее тебе не оборвала вместе с головой.

Слуга (позднее Аля узнала, что это был Жан, а служанка – Мэри, дама на редкость облегченного поведения) покраснел и ладошку отдернул. Аля наградила его ядовитой ухмылкой.

– Девочка, – подчеркнуто ласково обратилась она к служанке. – На тебе и нашей дорогой кухарке сегодня кухня. Я даю вам время до вечера и вечером проверю, сколько вы сделали. Чтоб вся посуда блестела. Печи вычистить. Этим займешься ты. – Она ткнула пальцем в другого слугу. – И на тебе камины по всему дому. Чтобы были чистые, как совесть нашего управляющего.

Судя по тому, как дернулся управляющий, совесть там была решительно нечиста. Но его Аля оставила на закуску. И еще раз пристально поглядела на кухарку.

– Я. Не. Позволю. Разводить. Бардак. В. Своем. Доме.

Вышло как раз то, что надо. Увесисто и конкретно.

– Еще раз такое увижу, выгоню, – и перевела взгляд на полы. – Солому вымести. Плиты вычистить до блеска. Сегодня все обходятся без обеда. Одним ужином. На ужин сваришь кашу с мясом. В большом количестве. Обойдемся без перемен блюд и разносолов. Теперь вы двое. Берете свое оружие – ведра и тряпки – и идете со мной. Будете мыть комнаты. И начнете с моей. Еще раз вымоете все, что не домыли вчера. Я видела, кто из вас ленился! Мужчины… один, вот ты, идешь с нами. А ты приставлен к колодцу. Таскаешь воду, сколько и кому потребуется. Греть ее будете на кухне, в самом большом котле.

– Дрова, – вякнула кухарка.

– Сама и принесешь, – припечатала Аля. – Невелика ноша. А не сделаешь – готовься убраться отсюда завтра же.

– Госпожа, – подал голосок управляющий. До сих пор он сидел тихо, но, когда задели его жену, душа поэта не выдержала. – Ваш супруг на время отсутствия…

Аля развернулась к нему. С ее размерами выглядело это весьма внушительно.

– Я разрешала меня перебивать?

Голос прошуршал, как змеиный хвост по листьям. Щас как цапну, команда медиков с литром противозмеиной сыворотки не откачает!!!

– Вы, господин управляющий, мне еще дадите подробные объяснения, как поместье дошло до жизни такой. Я, видимо, слишком много вам позволила. А мой супруг не может вас постоянно контролировать. Поэтому идите-ка сейчас в кабинет и приготовьте мне все отчеты за последний год. Что куплено, что продано, сколько чего поступило и откуда. Вечером я жду вас в кабинете графа. Вопросы есть?

Управляющий судорожно сглотнул, но промолчал. И правильно. Вздумай он вякнуть хоть слово поперек, Аля бы точно его чем-нибудь навернула. Не из вредности. Из принципа.

Она здесь главная. И ее слово – закон. А любой, кто будет против или станет вслух сомневаться, получит по рогам. Мгновенно.

Так что управляющий правильно промолчал.

Есть, есть у воров какой-то инстинкт самосохранения.

А Аля задумалась над серьезной проблемой.

Она ведь многого не знает. Цен на товары. Зарплат слугам. Да вообще почти ничего. И Марта тут не подмога. Она добрая, уютная… но она всю жизнь при Лилиан. Не прислуга. Член семьи. Своей – и то не завела. Поэтому…

– Нянюшка, милая, а есть у нас в деревне те, кто… как бы сказать… не обязательно из крестьян?

Марта потерла лоб и сообщила, что вот, хорошая женщина, вдова Эмма Матти. Вдова бывшего управляющего. Вроде как городская, жизнь повидала…

И Аля хищно потерла ладошки.

Это было то, что нужно.

Если женщина была женой управляющего, дурой она быть не может. Или может? Судить об этом рано. Для начала надо бы с ней поговорить.

– Нянюшка, а как бы ее сюда пригласить?

Марта подумала и предложила съездить в деревню.

Аля тоже подумала. И решила – не переломится.