Опекун. Вне закона (СИ) - Траумер Ронни. Страница 11

Не слышать приближающихся шагов в пустом доме невозможно, как сильно не пытаться, но я всё равно продолжаю делать вид, что мне куда интереснее смотреть на облака, чем на мужчину в дорогом пальто, благоухающего сводящим с ума запахом, который уже наполнил пространство вокруг меня и проник в лёгкие, напоминая события прошлогодней давности.

Не вижу, но чувствую его взгляд на себе, слышу его мерное дыхание, потому что Марат в паре шагов от меня. Поднимаю глаза и в отражении окна вижу, что он стоит, словно статуя греческого бога на пьедестале, подавляя своей силой и властью. Ноги на ширине плеч, руки в карманах брюк, пиджак расстёгнут, а чёрная водолазка облегает его рельефное тело. Красивый, опасный, злой.

– Встань! – приказывает в своей привычной манере, и мне приходится сильнее сжать кружку в руках, чтобы не реагировать на него. Сделать вид, что его нет, что одна в квартире. – Каролина, встань… пожалуйста, – на последнем слове я резко поворачиваю голову и, округлив глаза, смотрю на него в упор, не веря в услышанное.

Неужели он попросил? Вежливо, не рыча, как дикий зверь, а спокойным тоном?

Марат протягивает мне руку, и я вовсе впадаю в ступор. Может, я сплю? Уснула, прислонившись лбом к прохладному стеклу? Но нет, мужчина стоит с протянутой рукой и смотрит на меня своими серыми глазами. Поддавшись непонятно каким инстинктам, я вкладываю свою руку в его широкую ладонь, и он, сжав её, поднимает меня с пола, словно я и не вешу пятьдесят семь килограмм.

– Поговорим? – спрашивает, внешне оставаясь невозмутимым.

Я от шока не могу и слова из себя выдавить, всего лишь киваю, после чего Самойлов кивком головы показывает в сторону стола и, отпустив мою руку, жестом приглашает присесть. Поплотнее укутавшись в плед, словно он может меня от чего-то защитить, на негнущихся ногах я занимаю место за обеденным столом. Марат садится на другом конце и откидывается на спинку белого стула.

– Начнём с начала, – говорит он, и я слышу, как у меня пульсирует в ушах. – Я знал твоего отца, и когда его… когда он умер, я оформил на тебя опеку, решив таким образом защитить тебя и твою мать, – начинает, барабаня пальцами по чёрной столешнице из массивного дерева. – Катя отказалась брать у меня деньги просто так, и я нанял её на работу, – он смотрит мне в глаза, и я не смею даже сомневаться в его словах. – Теперь, когда она в больнице, и ты осталась одна, я обязан был забрать тебя, – эту фразу он говорит с какой-то злостью, будто говоря «ты идиотка и ничего не понимаешь». – Это не похищение, как ты орала неделю назад, но пока твоя мать не поправится, ты без вопросов будешь жить у меня.

– Почему нельзя было просто приглядывать за мной, если вам так это вдруг… – выделяю последнее слово. – …понадобилось, м? – наклонив голову набок, смотрю на него. – Я ведь не ребёнок, и раз вы говорите, что хотите защитить, пока мама в больнице… не кажется ли вам, что звучит это как бред? Мама у меня женщина хрупкая, она явно и раньше не смогла бы «защитить» меня так, как вы с армией охраны, – проговариваю свои мысли вслух, видя на его лице раздражение. – Или сейчас что-то изменилось, и я нуждаюсь в усиленной защите? – после этого вопроса Самойлов заметно напрягается, и я понимаю, что попала в точку.

– Нет, ничего не случилось, – его ответ звучит искренне и только сильнее вводит меня в недоумение. – Но так будет лучше. Тем более, что когда Кате станет лучше, я привезу её сюда и приставлю к ней сиделку.

– Почему ей может понадобится сиделка? – встрепенулась я, взволнованно смотря на Самойлова. Я ведь ничего не знаю о состоянии мамы с тех пор, как меня привезли сюда.

– Мне будет проще, если она будет здесь, под моим присмотром, – продолжает, игнорируя мой вопрос. – Если ты обещаешь быть послушной, не творить глупостей, я позволю тебе жить, как раньше.

– И на работу смогу вернуться? У меня отпуск уже заканчивается, – с прищуром наблюдаю за ним, заметив недовольство на лице.

– Сможешь, – цедит сквозь зубы, явно не желая этого.

– А маму навестить? А с подругой встретиться? По магазинам ходить? Кофе в кафе выпить? Домой съездить?..

– Я же сказал – будешь жить как раньше! – перебивает, выходя из себя.

Ладно, я специально его раздражаю, убедиться хочу, что он не врёт.

– Хорошо, – киваю после долгой паузы. – Не то, чтобы я была согласна жить с вами под одной крышей, ведь что бы вы не говорили, вы мне совершенно чужой человек, но если выбирать между золотой клеткой, запертой на ключ, и клеткой с открытой дверцей, я выберу второе, – серьёзным тоном проговариваю, пока Самойлов кривит уголки губ в подобии усмешки. – Я могу съездить за своими вещами? – иду уже до конца.

– Тебе их привезёт охрана, – сухо отвечает и встаёт на ноги.

– Я не хочу, чтобы ваши обезьяны копались в моих трусах, – громко говорю, встав следом.

– Да твою же мать! – вздыхает он. – Ладно, поедешь, но с охраной, – предупредительно поднимает указательный палец, и я едва сдерживаюсь, чтобы не запрыгать как ребёнок.

Может, это и не то, что я хотела, но явно лучше, чем было в последние дни.

*Рипофобия – навязчивое стремление к идеальной чистоте

Никогда не думала, что так сильно буду скучать по работе. Нет, я, конечно, очень люблю то, чем занимаюсь, с детства мечтала не просто трудиться в стенах какой-то гостиницы, а иметь свою и жить на последнем этаже, который будет весь моим. Насмотрелась американских сериалов и вот стою за стойкой регистрации, улыбаюсь не потому, что так требует политика заведения, а потому что на самом деле рада здесь быть.

– Честное слово, я была готова добавить ему в кофе слабительного, – шепчет подруга, которая рада больше моего, что я вернулась к работе.

– Ты сумасшедшая, – говорю сквозь зубы, попутно отдавая ключи посетителю.

– Я приму это за комплимент, – отвечает и слегка толкает меня плечом.

– Так красиво у нас стало, – произношу, осматривая холл гостиницы.

Уже вовсю и везде идет подготовка к новому году, у нас тоже украсили вход и холл. Переступаешь порог, и моментально настроение улучшается, чувствуется атмосфера праздника. Моего любимого праздника, между прочим. Но как вспомню, что этот новый год будет другим, а точнее, непонятно каким, хорошее настроение падает до нуля.

– Что раскисла? – прищуривается подруга.

– К маме вчера съездила, – вздыхаю я. – Кажется, врачи что-то от меня скрывают, и уверена, это по «просьбе» Самойлова, – проговариваю, изобразив кавычки в воздухе.

– Это и есть его «защита»? – Юлька делает то же самое на последнем слове.

– Не думаю, – задумчиво отвечаю и переключаюсь на клиента.

Мама всё ещё в коме, и доктора сказали, что её жизни ничего не угрожает, но нужно ждать, когда очнётся, а вот когда этот момент наступит, никто не может сказать наверняка. Вопрос времени – сказал мне её лечащий врач. Клиника, куда Самойлов перевёл маму, выглядит как из кино: всё новое, вычурное, форма у медработников не стандартная, как, например, в обычной поликлинике. В общем, видно, что мы с мамой никогда бы не смогли пройти там даже простой медосмотр. Боюсь представить, сколько Самойлов денег тратит, чтобы мама лежала в такой клинике в отдельной палате со всеми удобствами.

– Всё будет хорошо, тётя Катя сильная женщина, – вырывает из мыслей Юля, обняв меня за плечи. – Смотри, кто идёт, – кивает она на вход. – Заждался тебя уже, – подмигивает она.

– Мог бы и позвонить за столько времени, – фыркаю я, делая вид, что не замечаю идущего к нам парня.

Максим вышагивает, нацепив на лицо привычную улыбку, словно он по красной дорожке за получением Оскара идёт, а не по красному ковру гостиницы. Он администратор в ресторане отеля, прошёл шестимесячные курсы в Италии и считает себя высококвалифицированным профессионалом. Макс давно оказывает мне знаки внимания: то розу принесёт, то десерт какой-нибудь. Но дальше этого мы не зашли, и если поначалу я смущалась и краснела от его ухаживаний, то через какое-то время, когда я поняла, что он так и не решится пригласить меня на свидание, как-то остыла.