Легенда о розе. Цена предательства (СИ) - Рузанова Ольга. Страница 14
- Это ужас…
Раньше, в детстве, мне не раз приходилось видеть раненых. Тогда у нас в усадьбе был свой врач, и даже небольшой перевязочный пункт, где проводились несложные операции и процедуры. В городских больницах лечить наших людей было небезопасно, поэтому туда старались обращаться только в самых крайних случаях. На дому извлекали пули, штопали раны и ставили капельницы.
Видом крови меня не испугать, но тогда это были какие-то абстрактные мужчины, а сейчас – Марк.
- Что они с ним делали?
- Отмудохали хорошенько. Говорят, он явился в клуб Антона и стал требовать встречи с самим Шумовым…
- Идиот…
- Вытащил ствол и начал палить в потолок…
Я мысленно стону. Это же надо быть таким долбо@бом! Как он дожил до 28 лет?
- Шумовские кинули его в тот подвал, не знаю, чего хотели от него, но, кажется, каждый день пичкали психотропными, чтобы не шумел.
- Врачи что говорят?
- Заштопают, подлечат, прокапают – будет как новенький.
Повернув голову к Митричу, заглядываю в светлые глаза.
- А дальше что? Куда мы его денем, когда он поправится?
Крестный вытягивает короткие ноги, складывает руки на животе.
- Не знаю. Думать надо, - цокает языком, - мне кажется, Шумовы уже знают, кто за Крысенышем приходил. Как бы проблем не было…
Тут Митрич прав – проблемы будут. Открыто нам никто не предъявит, но пакостей ожидать следует.
Домой возвращаемся тремя машинами. Я еду с Вадиком, Митричем и Алексом. Крестный, устроив голову на подголовник, тихонько похрапывает. Грозовой сидит на переднем пассажирском в черной футболке, из-под рукава которой выглядывает марлевая повязка.
Не могу на нее не смотреть. Это из-за меня его ранили. Я сознательно подвергла его жизнь опасности. Из-за Кляйса отправила его под пули.
Закрыв глаза, втягиваю носом воздух. На секунду представляю, что его могли убить и тут же чуть не давлюсь подкатившим к горлу комком.
- Больно? – спрашиваю, когда сонный Митрич вывалился из машины и поплелся в сторону дома.
- Это моя работа, - прохладно отвечает Алекс, явно намекая, что отныне наши отношения за ее пределы не выходят.
- Мне жаль, - шепчу тихо в удаляющуюся спину.
Смотрю ему вслед, пока он не скрывается за домом, и только после этого иду спать.
А утром просыпаюсь от грохота двери о стену. Подскочив на кровати, леденея от ужаса, смотрю на возвышающегося надо мной дядю.
- Ты, что, бл@ть, творишь?! Ты куда лезешь, сука?!
Я молчу, сижу на коленях в кровати, готовая к наказанию. Дядя орет минут десять, не замолкая. Называет меня последними словами, а в конце смахивает с моего косметического столика все баночки.
- Прости…
- Прости?! Ты хоть понимаешь, что наделала?! Шумов же только и ждал повода развязать войну! А ты ему его на блюдечке принесла!
- Я не могла оставить его там умирать, - всхлипываю громко, - они бы его просто убили…
- Тебе-то какое дело? Ирма, ты амнезией страдаешь? – нависнув надо мной, указывает вытянутой рукой куда-то в сторону, - эта гнида тебе чуть жизнь не сломала!
- Я помню!
Дядя пораженно качает головой.
- Тебя Грозовой-то чем не устраивает? – понижает голос и подается ко мне, - любит. Уважает. Или тебе это не подходит?
- Прекрати, - выдавливаю, чувствуя, как краска заливает лицо.
- Нравится, когда об тебя ноги вытирают, да?
- Хватит! – ору, заткнув уши.
Достали! Неужели им не ясно, что я не достойна такого, как Алекс?
Глава 16.
Глава 16.
Сидя за большим овальным столом столовой, опустив глаза, ковыряюсь в своем ужине. Дядя все еще беснуется. Досталось всем: и Митричу, и Алексу, и, само собой, мне.
В условиях, когда дядя, наконец, выходит на новый уровень, возлагая огромные надежды на новое месторождение, наша выходка более чем некстати.
- Пришлось на всех карьерах охрану усилить, - ворчит, многозначительно на меня поглядывая, - не дай Бог, спалят технику!
- Там же нет посторонних… - вякаю еле слышно.
- В позапрошлом году тоже не было, - фыркает на меня, - а два экскаватора сгорело.
Тогда на одно из месторождений под видом водителя спецтехники диверсант проник, успел ночью поджечь оборудование, огонь перебросился на экскаваторы, они выгорели полностью. Его сразу вычислили и наказали, но тех пор каждый новый сотрудник проверяется лично Грозовым.
- А если они в твои цирюльни и магазины полезут, а?..
Я, гоняя по тарелке куриную фрикадельку, решаю умолчать, что сегодня в один из моих торговых центров уже нагрянула пожарная инспекция. Скорее всего, Антоша Шумов активизировался. Подобные действия для нас не серьезнее укуса комара, но все равно раздражают.
Хотя, пусть лучше в зону моей ответственности лезут, чем на нефритовые месторождения или ювелирку.
- Я же сто раз говорил, Шумовы как говно – тронешь, завоняет.
Митрич только поддакивает, с аппетитом уплетает ужин, не забывая подливать себе и дяде коньяка.
- Олег, с Крысенышем-то что делать будем?
- Я тут при чем? – взвивается успокоившийся было дядя, - даже слышать про него ничего не хочу! Девайте его куда хотите, хоть на Луну, хоть в Магадан, но чтобы на глаза он мне не попадался.
Тоже проблема. Дней семь он еще точно в больнице проведет, а после нужно будет вывезти его из города. И сделать это так, чтобы он не думал возвращаться.
На следующий день в главный офис нагрянула налоговая проверка. Стало ясно – Антон откуда-то знает, что Кляйса забрали именно мы, и теперь взялся за мой бизнес.
Если он действует исключительно от своего имени, то я с ним справлюсь без помощи дяди, и, более того, смогу принять зеркальные меры в отношении их клубов и ресторанов.
Сделав пару звонков в налоговую, отправляю проверяющих восвояси, после чего прошу Вадика завезти меня в клинику.
Алекс меня не сопровождает, поставив на свое место Льва, занялся более важными делами. И здесь дело не в обиде и не в том, что мы перестали быть любовниками, он никогда бы себе этого не позволил. Просто, в связи с организацией добычи нефрита на новом месторождении, у него появились другие обязанности.
- Жди меня в машине, - говорю Льву, когда Вадик паркуется на стоянке клиники.
- Не положено, Ирма Сергеевна.
Поджимаю губы, но решаю не спорить. Это указание Алекса, оспаривать его не собираюсь.
Нас встречают на входе в отделение. Девушка в розовом костюме на ресепшн приветливо улыбается.
- Сарматова или Семенов здесь?
- Аркадий Игоревич у себя.
Прохожу до его кабинета и, стукнув два раза, заглядываю внутрь.
- О, Ирма, - машет рукой в приглашающем жесте, - проходи.
Оставив Леву в коридоре, захожу внутрь.
- Как наш пациент?
- Признаться, удивился, когда узнал, что это сын Кляйса, - усмехнувшись, двигает ко мне вазочку со сладостями, - угощайся.
Аркадий давно дружен с нашей семьей и, конечно, был свидетелем той некрасивой истории. Его недоумение понятно, но оправдываться перед ним я не намерена.
- Так как он? Мне сказали, его наркотой пичкали.
- Психотропами, - уточняет Семенов, поняв, что откровенничать я не хочу.
- Это опасно? Будут последствия?
- Вряд ли. Ему капают Бипериден, он купирует действие нейролептиков.
- А что с раной? Она не опасна?
- Почистили, обработали… Останется шрам, но шрамы, как известно…
- Ясно, спасибо, - не совсем вежливо перебиваю я и поднимаюсь со стула.
Мне, почему-то в каждом его слове и жесте видится насмешка надо мной. Мол, после всего, что Марк сделал, ты, дурочка, о нем еще и беспокоишься.
Выхожу в коридор, Семенов – за мной.
- Не зайдешь к нему? – спрашивает с затаенной усмешкой.
Я делаю вид, что тороплюсь, смотрю в циферблат наручных часов и тяжело вздыхаю.
- Он в сознании?
Аркадий Игоревич неопределенно ведет плечом.
- Время от времени… в основном, спит.
- Хорошо, покажите, где его палата.