Легенда о розе. Цена предательства (СИ) - Рузанова Ольга. Страница 4

Я начинаю ерзать, понимая, что приближается финал. Кручу головой, поджимая пальцы на ногах.

- Пальцами, Алекс… - умоляю со стоном.

Чувствую, как медленно погружаются в меня его два пальца, и встаю на мостик. Оргазм обрушивается цунами. Тело сотрясает, а он пьет мой кайф, прижавшись ртом к моей вагине.

- Супер, - выдыхаю хрипло.

Подняв голову, наблюдаю, как, отпрянув, он облизывает губы. Перекидываю одну ногу через его голову и переворачиваюсь на живот. А затем, прогнувшись в пояснице, встаю на колени.

Позади слышится сбитое дыхание, бряцание пряжки ремня, шелест падающей на пол одежды, а уже в следующее мгновение я встречаю первый удар.

Звонкий шлепок по ягодице и второй удар. Вскрикиваю на каждом, потому что выдержать напор Алекса задача не из легких. Слишком он огромный для меня, большой и неутомимый в сексе.

Идеальный любовник.

Совершив серию мощных выпадов, Грозовой переворачивает меня на спину и, взяв подмышки, откидывает к изголовью. Напрочь позабыв о всех печалях, любуюсь его скульптурно вылепленным телом. Только позировал скульптору не молодой бог, а закаленный в боях воин.

Перекатывающиеся под кожей при каждом движении мышцы, словно высеченное из камня лицо и повидавший многое в своей жизни взгляд.

Встав на колени между моих разведенных ног, Алекс нависает надо мной и толкается двумя пальцами в мой рот. Я все понимаю – он хочет, чтобы я кончила еще раз.

Включившись в игру, послушно размыкаю губы и принимаюсь их сосать.

- Глубже… больше слюны, Ирма, - требует он.

Я завожусь по новой. Мне нравится, как он ведет себя в постели. Это на людях мы соблюдаем субординацию по принципу: работодатель – подчиненный, а за закрытыми дверями, без одежды, он главный.

Обхватив его руку обеими ладонями, облизываю пальцы, представляя, что это его член. Этими мыслями сама себя довожу до точки кипения.

Капризно хнычу, когда он забирает лакомство и вскрикиваю, когда мокрые пальцы раздвигают мои складки. Смешивая мою слюну с выделениями, мягкими движениями массирует клитор. Продолжая ласкать, вновь в меня входит.

- Хорошо тебе?

- Да, ты же знаешь…

- Знаю.

Лучше меня знает, как сделать хорошо, а все равно каждый раз спрашивает.

Максимально растягивая своим немаленьким размером, двигается размеренно, неумолимо подталкивая меня к обрыву.

О, да… сегодня у меня будет второй оргазм.

Держась руками за кованое изголовье, ловлю его тяжелый взгляд. Безжалостный, жуткий. Мне кажется, убивая врага, он смотрит на него так же. Ни капли сомнения или жалости.

Меня это вставляет не по-детски. Изнывая от похоти, так и хочется плакать и умолять его о пощаде.

Собственно, это я и делаю. Не в силах больше терпеть, начинаю под ним извиваться.

- Хватит, Алекс… слышишь?.. Убери руку или дай мне кончить…

Рука с моей промежности исчезает.

- Ты охренел?!

Жестко усмехнувшись, он престает двигаться и, максимально разведя мои ноги в стороны, выпускает на место соединения наших тел порцию слюны.

Твою мать!.. Этого оказывается достаточно, чтобы вышвырнуть меня из атмосферы в космос. В глазах темнеет, а по венам растекается горячий воск.

Дальше Алекс не нежничает, закинув одну мою ногу на свое плечо, доводит себя до финала.

Разомлевшая, лежа поверх белого покрывала, из-под опущенных век наблюдаю, как Алекс одевается. Он никогда у меня не остается. Не положено.

- Как думаешь, зачем он вернулся?

- Не думай о нем. Спи, завтра трудный день.

- Что ему нужно от нас?

- Я усилил твою охрану. Выставим завтра оцепление…

- Зачем? Глупости…

- Не тебе решать.

Склонившись, дарит целомудренный поцелуй в лоб и, выходя, тихо прикрывает дверь.

С его уходом меня вновь начинают одолевать черные мысли. Ничего не могу с собой поделать. Тревожно на душе.

Услышав звук входящего на телефон сообщения, голышом бегу к сумке.

Номер неизвестен.

«Не могу не думать о тебе, Ириша. Я вернулся, чтобы быть с тобой»

Скотина.

Что за игру он ведет? Неужели думает, что я дважды наступлю на одни и те же грабли? Если так, то он конченный идиот.

- Ириша, - гримасничая перед зеркалом, передразниваю его.

Никто, кроме Кляйса, не позволяет себе меня так называть. Когда-то мне это нравилось, а сейчас бесит.

Я Ирма. Это имя мне дала моя мама, немка Эмма. Уважая светлую память о ней, не позволю его больше коверкать.

Глава 5.

Торжественное открытие нового салона традиционно назначено на шесть часов вечера. Организация у меня отлажена, каждый человек четко знает свои обязанности. Поэтому от меня требуется только появиться на открытии, перерезать шелковую ленту и сказать торжественную речь. А после еще пару часов пообщаться с телевидением, выдержать фотосессию для интернет-изданий, ответить на вопросы журналистов и удостоить своим вниманием уважаемых людей, приглашенный на открытие со всей области.

Правильно Алекс сказал – день будет сложным.

Позавтракав в одиночестве, иду в левое крыло первого этажа. Прохожу по длинному темному коридору до конца и сворачиваю направо, туда, где расположены комнаты моей бабушки по отцу Елизаветы Тихоновны.

Здесь ее покои. Царство мрачной темноты, старинных романсов и плотной дымовой завесы.

Толкнув дверь от себя, оказываюсь в круглой гостиной, полной табачного дыма.

- Ба, да сколько можно?! – ругаюсь, пытаясь разглядеть сквозь плотную пелену бесформенную фигуру старухи в кресле – качалке.

Быстро пересекаю комнату, распахиваю тяжелые портьеры и настежь открываю окно. Бабка на меня даже не смотрит. Зажав в зубах дымящую сигарету, раскладывает на круглом столе пасьянс.

Я падаю в кресло напротив нее и складываю руки на груди. Терпеливо жду, когда она закончит.

- Не сошелся, сука… - каркает как ворона и сгребает колоду в кучу.

- Брось расклад, ба, - прошу я, подаваясь вперед и опираясь локтями в стол.

- Что, Крысеныш покоя не дает?

Я даже не удивляюсь. Не знаю, откуда, но старая ведьма всегда все знает.

- Он вернулся…

- И ты хвостом закрутила, - добавляет, туша окурок в пепельнице.

- С чего ты взяла?

- Расклад тогда зачем? Ты же не веришь…

- Так, для интереса.

- Х@еса, - комментирует в своем репертуаре, но карты в руки все же берет.

Ловко их перетасовав, предлагает вытянуть одну из них. Делаю, как велит, и протягиваю ей пикового валета.

Она недовольно качает головой и начинает раскладывать карты полукругом, а я внимательно слежу за выражением ее морщинистого лица.

Моя бабка колоритная личность. Сухая и тощая, как жердь, почти не передвигается самостоятельно из-за разбившего ее колени артрита, но при этом продолжает курить, как паровоз и материться, как сапожник.

С утра уже ярко накрашена, а иссиня-черные волосы спрятаны в косынку, повязанную по моде шестидесятых годов в виде чалмы.

Мой отец был ее младшим сыном, любимчиком, а я, стало быть, единственная ненаглядная внучка, потому что у дяди своих детей нет.

Разложив карты, сильно хмурится и принимается постукивать узловатым пальцем с огромным перстнем по красному дереву стола.

- Ну?..

- Че, ну! Дура ты!

- Почему?

- Дура баба! – начинает хрипло смеяться, а у меня от ее смеха мороз по коже, - дура и все! Не тем местом думаешь!..

Пока я пытаюсь разгадать значение ее слов, каркающий смех переходит в кашель. Хронический, застарелый кашель курильщика с огромным стажем.

Быстро встав, наливаю в стакан воды из графина и подношу к трясущимся губам.

- Пей.

Бабка делает несколько жадных глотков, а затем, отдышавшись, добавляет:

- Ноги в кровь сотрешь, пока за своей любовью бегать будешь. А когда поймешь, что не в ту сторону бежала, будет уже поздно, - обреченно машет на меня рукой, - говорю же, дура.

В принципе, ничего нового я не услышала, потому что дурой она меня чаще, чем по имени называет. Поэтому, выкинув ее бредни из головы, начинаю собираться в салон.