Любовь, граничащая с безумием. Книга 1 (СИ) - Ильина Оксана Александровна "oksana.il". Страница 27

Добрый священник, провожая ее в дорогу, как смог, объяснил ей путь. А еще снабдил припасами, за что путница была глубоко благодарна ему. Из слов божьего служителя она поняла, что путь предстоит опасный. В скором времени дорога приведет ее в лес. А о нем ходят дурные слухи. Поговаривают, что зеленая чаща кишит бандитами, не щадящими ни женщин, ни детей. Даже несмотря на то, что брать у Кэтрин нечего, девушка беспокоилась не на шутку. Однажды она уже повстречала подобную шайку торговцев, после чего оказалась в замке Дантон. Больше так рисковать Кэт не могла, поэтому решила быть очень осторожной.Леса Кэтрин достигла к сумеркам. Еще издали девушка заметила темный ореол густых сосен. Эта зеленая мощь разбросала черные тени огромным кольцом вокруг себя. Чуть расступившись, деревья приоткрыли перед путницей узкую тропу, которая уже через несколько метров уходила во тьму. Натянув поводья, Кэт остановила лошадь, опасаясь вступать в лес в столь позднее время. Кобыла тоже настороженно заржала, ударив копытами о твердую землю. Девушка осмотрелась по сторонам в поисках привала, но быстро сочла остановку возле леса опасной. Выбора не оставалось, сворачивать назад было нельзя, что бы ни поджидало впереди.Несмело Кэт направила лошадь в лес. Животное воспротивилось, недовольно завертев мордой. Да и внутри у девушки все протестовало против выбранного направления, но другого пути не было. Чем дальше они заходили в чащу, тем плотнее темнота окружала их. Кэтрин словно слышала, как мрачную тишину разбивает стук ее сердца. Вскоре мрак настолько сгустился, что стало невозможно разглядеть дорогу. Лишь изредка тусклый свет луны пробивался сквозь густые ветки над головами. Девушка то и дело прислушивалась, пытаясь уловить сторонние звуки, – однако, кроме тихого похрустывания веток и редких вскриков зверей, не слышала ничего. Но даже тишина настораживала ее. Пустив лошадь чуть быстрее, Кэт услышала странный свист позади, и ощутила, как леденеет кровь в венах. Сердце с глухим стоном впечаталось в ребра, заставляя девушку дрожать от страха. Свист повторился, теперь ближе и громче. Проглотив возглас ужаса, Кэтрин рванула поводья, пуская кобылу галопом. Она хотела верить, что пугающий звук принадлежит животным, но предчувствие вопило об обратном. Вскоре до ее слуха донесся стук копыт, и он принадлежал явно не одной лошади. Сжимая дрожащими руками поводья до посинения, девушка осознала, что ее преследуют. Возможно, это люди Мишеля, а возможно, и разбойники темного леса. И те, и те для нее губительны – кто опаснее, Кэт не знала.

– Милая, давай быстрее, умоляю, – дрогнувшим голосом Кэтрин обратилась к кобыле, с трудом сдерживая слезы. Животное в ответ навострило уши и ускорило бег. Умница тоже почуяла погоню и пыталась как можно скорее укрыться от опасности.От ужаса перед глазами Кэтрин деревья и тропа сливались в единое мигающие полотно. Рыдания разрывали грудную клетку, но так и замерли в онемевшем горле. Дрожащими устами она шептала молитву, прося Бога уберечь ее от беды. Неужели, проделав такой сложный путь, она снова попадется…– Стоять! – раздался хриплый крик позади, и от неожиданности девушка выронила поводья. А лошадь, громко заржав, свернула с дороги в чащу леса. Тут же Кэтрин почувствовала, как колючие ветки беспощадно захлестали по лицу. И лишь в последний момент она успела пригнуться, заметив перед собой толстый сук дерева. Плотно прижавшись к шее кобылы, Кэт ухватилась покрепче за седло. Перепуганное животное, словно обезумев, неслось куда глаза глядят, не обращая внимания на густые кусты на пути. Все, что оставалось Кэтрин, это не упасть с лошади, ибо остановиться было не в ее власти. Благо позади больше не слышались голоса и топот копыт – видимо, преследователи потеряли их из виду.Когда кобыла наконец остановилась, шерстяной плащ девушки превратился в клочья, а кожа рук и ног покрылась глубокими царапинами. Да и лицо было в кровоточащих ссадинах. Чудо, что еще глаза уцелели.Немного отдышавшись, Кэтрин осмотрелась по сторонам и погладила взмокшую гриву лошади, которая тоже запыхалась и громко сопела. Путники все еще находились в лесу, только теперь пушистые сосны значительно поредели, и луна достаточно ярко освещала округу. Поблагодарив Господа за то, что им удалось скрыться от погони, Кэт стала выбирать дальнейший путь. Она понимала, что все ориентиры потеряны и теперь придется следовать только собственному чутью. Но девушка даже не знала, как далеко ее занесла лошадь и в какую сторону теперь направиться.

33 глава

Кровь из глубоких ссадин засохла и превратилась в корку. При каждом движении Кэтрин ощущала, как до боли натягивается кожа. Конечно, двигалась она медленно и с большим усилием, ибо изнеможенное тело практически не слушалось хозяйку. Остаток ночи Кэтрин пыталась найти выход из леса со своей единственной спутницей, которой дала кличку Удача. Только отчего-то удача совсем не благоволила путникам.

Обессилев, девушка рухнула на шею кобыле и прикрыла глаза, полностью вверив себя животному. Сил держаться в седле не осталось, так же как и думать. Она отчаянно нуждалась в передышке.

Глубокий сон сразу же сковал измученный разум Кэтрин, даже тревожные сновидения не посмели нарушать ее покой. Пробудилась девушка, лишь когда яркий свет стал настойчиво досаждать глазам. Туманным взором она заметила широкие поля и ясное, синее небо. Тут же встрепенувшись, Кэт обернулась назад и обнаружила позади широкий горизонт леса. Радостно чмокнув Удачу в шею, Кэтрин нежно произнесла:

– Умница ты моя, все-таки вывела нас из темной чащи.

Кобыла, будто распознав в словах хозяйки похвалу, довольно заржала в ответ. Теперь оставалось правильно выбрать направление к поместью Даррелл. Снова посмотрев назад, девушка решила, что из леса они вышли с правильной стороны – возможно, и сошли с нужной дороги, но необходимо двигаться вперед, до первой деревни, как объяснял священник.

И действительно, после полудня путники достигли деревни. Кэтрин, промерзнув до костей, закуталась в шерстяное покрывало, а припасы завернула в истерзанный плащ, чтобы еда не превратилась в лед. Кобыла тоже от усталости и голода еле передвигала ногами, изредка издавая измученное фырканье. Девушка до глубины души чувствовала вину за мучения животного, но никак не могла облегчить его страданий. Она понимала, что лошадь не сможет преодолеть остаток пути, и, если не принять меры, Удача испустит дух. Кэт была в отчаянии: на пути не встречалось водоемов, и на полях не росла трава – а та, что попадалась, почернела и покрылась льдом.

Глубоко в душе у Кэтрин тлела надежда на то, что в деревне найдется добрый человек, который не пожалеет корма для лошади. Но отчего-то эти мысли казались безнадежными.

Войдя в деревню, девушка сразу же насторожилась. Ни единой живой души не было на улице, несмотря на то, что солнце еще высоко. Странная тишина с запахом гари наполняла воздух. Но еще более подозрительным было отсутствие дыма над печными трубами. Казалось, все селение погрузилось в ледяной сон. Остановившись посередине улицы, Кэтрин стала прислушиваться, надеясь уловить хоть какой-то звук. И, беглым взглядом осмотрев дома, чуть не вскрикнула от ужаса. На каждой двери ярким пятном красовался красный крест. Перестав дышать, девушка уставилась на символ, она никогда прежде не видела подобного знамения, но знала, что так помечают дома больных чумой. Об этом знал каждый с рождения. Перед глазами у Кэт все поплыло, красные полосы сейчас казались нарисованными густой кровью, и от них вниз по потемневшему дереву бежали тонкие алые реки. Зажав рот рукой, она поборола жуткий приступ тошноты, и попыталась обратиться с молитвой к Богу. Но в голове все мысли кружились в беспорядке. И ее парализовало от ужаса, стоило лишь подумать о том, что за этими дверями все мертвы – или умирают и нуждаются в помощи. А она никому не может помочь – ибо в дом, помеченный таким крестом, никому нельзя заходить, так же как и выходить. И, почувствовав себя ничтожно трусливой, Кэтрин поняла, что не вошла бы туда в любом случае. Девушка слышала столько ужасов об этой страшной болезни, что, несмотря на отсутствие страха перед смертью, не хотела умирать в тяжелых мучениях.