Колючая удача для Пуговкиной (СИ) - Леденцовская Анна. Страница 3

Его любимая и, казалось, любящая Сонечка, девочка-цветочек, творческая личность, художница, умница и красавица, выставила его вон, едва он выписался из больницы. Из их квартиры, заявив, что жилье ее и она суд выиграет, поскольку в браке они не состояли. То, что квартиру они покупали на его, Костины, деньги и уже свадьбу планировали осенью, она даже слушать не собиралась. Его цветочек оказался хищным, и хорошо, что было куда податься. Родители его перебрались на юг, не без помощи сына купив там небольшой домик с садом. Квартиру они продавать не захотели, аргументируя это тем, что вдруг приедут навестить.

— Не стеснять же тебя с твоей девушкой, — говорила по скайпу мама, чуть заметно поджимая губы. Сонечку, с ее рассуждениями о великих гениях живописи, с чуткой душевной организацией и вечными муками творчества, его мама не любила. Наверное, чуяло материнское сердце за милым улыбчивым личиком хищную натуру, живущую совсем не пищей духовной.

— Дурак ты, Костян, — шлепал по столу ладонью-лопатой Горыныч, его приятель и совладелец охранного агентства, привезя Костю в родительское жилье и разливая по стаканам заботливо прихваченный с собой мужской антистресс, водку. — Как можно было все на бабу записать! Ну и что, что предложение ей сделал! Хотя, может, и к лучшему. Так бы она тебя на себе точно женила и, не дай бог, притравила бы чем, ты у нас все еще парень небедный. А так повелась всего-то на трешку в центре, даже ремонт еще не делали.

— Да-а-а... повезло… — Костя мутнеющим взглядом следил, как от хлопка друга по столу колеблется в стакане водка. — Я ж когда знакомился, то не сказал, что владелец агентства. Сказал, что связью занимаюсь и видеонаблюдением. Типа айтишник, хотел за интеллигента сойти. Она же такая была, вся в искусстве. А потом как-то не получалось, думал, после свадьбы обрадую, когда в медовый месяц поедем в Париж. Сонька мне все уши их Лувром прожужжала.

— Ну, хоть с этим тебе повезло! — Горыныч, а по документам Леонид Кириллович Горин, подцепил вилкой шпротину из консервной банки. — Газеты тебя героем объявили! Вот глянь.

Вытащив из борсетки на столе сложенный печатный листок, он сунул его Константину. Передовицу местной городской газетенки украшала размытая фотография автомобильной аварии, и жирный заголовок гласил: «Владелец охранного агентства спас детей, пожертвовав собой».

Соня газет не читала, ее друзья, кроме имени, о Косте ничего не знали, и вряд ли девушка, выставляя за дверь инвалида, думала, что у него за душой еще что-то есть. Обещая ей свадебное путешествие мечты, он обычно на вопрос о деньгах отшучивался: «Кредит возьмем».

— Лучше бы я сдох под этим КамАЗом. — Заглотив залпом полстакана водки и совершенно не ощутив вкуса, Костя скорее по привычке крякнул и зажевал коркой хлеба. — Врачи сказали, шансов мало. Только за границей и очень дорого, но и при этом никаких гарантий.

— Короче. Слушай сюда. — Горыныч тоже выпил и закурил сигарету. — Хату через суд заберем, ребята помогут. Сам знаешь, у нас есть башковитые юристы. У бывшей твоей доходов особых нет, а хата недавно куплена. Дарственную ты ей не оформлял, платил со своего счета. Только не быстро это будет, должен понимать. Бумаги, волокита, заседания, то-сё. Продашь, мы добавим с парнями, и, может, хватит на какого-нибудь нормального костоправа. Ты тут пока приходи в себя, на работе проведем как отпуск, скажем, на месяц. — Леня стряхнул пепел в пустую жестянку с остатками масла на дне. — Если чего надо, звони, приеду или ребят пришлю. Моя Маруська вот-вот родит, ты уж прости, брат.

— Нормально. — Глухая тоска в сердце заворочалась, уютно устраивая себе гнездышко, грызанула завистью к здоровому успешному другу, у которого счастливая семья и даже ребенок скоро появится. — Ты иди, тебе, наверное, пора, а то Маша волноваться будет, ей нельзя. И за руль не садись, хоть Пашке позвони, он недалеко живет, пусть отвезет тебя.

Горыныч ушел, оставив запах сигарет, пустой стакан и смятый бычок в банке из-под шпрот, а Костя просто из горла, как минералку, допивал водку.

Герой! Чужих детей спас, свою жизнь разрушил. Будут ли у него самого дети? Вряд ли. Кому нужен наполовину парализованный инвалид?

Холодильник Ленька ему забил холостяцкой едой в виде консервов, пельменей и колбасы. Водки предусмотрительно оставил пару бутылок, посоветовав взять себя в руки, отпустить и завязывать. Но Костя завязывать не хотел, деньги на карте были, доставку никто не отменял, и утреннее похмелье начиналось классическим заказом водки и шпрот. Почему-то именно шпроты казались ему символом неудавшейся, но свободной жизни. Сонечка рыбу терпеть не могла и морщилась от одного запаха. Теперь он выковыривал пальцем небольших масленых подкопченных рыбок и закусывал ими на завтрак, обед и ужин свое горькое сорокоградусное лекарство от жизни такой, вытирая масло о майку на животе.

В то самое утро похмелье уже третьей недели запоя началось совсем не как обычно. Онлайн-платежи не проходили. И если зверский сушняк он заливал водой, то головная боль, неприятная тошнота и зверское раздражение никак не желали проходить без ежедневного лекарства. Шарахнув кулаком по ни в чем не повинному холодильнику и оставив на дверце вмятину, Костя выехал на коляске в коридор, где на полу так и валялись его неразобранные вещи. Наклоняться с коляски было неудобно, кидало в пот, и головная боль, казалось, сейчас выдавит глаза из черепа, но он упорно вытаскивал из расстегнутых сумок вещи и рылся в карманах. Повезло! В старой куртке отыскалось две мятых сотенных бумажки и несколько монет.

— Или водка, или пиво. — Сунув найденное в карман треников и даже не глянув в зеркало, Константин, морщась от боли, открыл дверь и выехал в подъезд.

Перед глазами слегка плыло с похмелья и от усилий по поиску налички. Заперев дверь, он развернул коляску и встретился взглядом с вышедшей из квартиры напротив молодой девушкой, застывшей в обнимку со старым стулом и глядевшей на него испуганными голубыми глазами. Минуту Костя с нарастающим раздражением разглядывал незнакомку, мимоходом отметив приятное круглое личико, светлые встрепанные волосенки и ладную фигурку в красной футболке и синих джинсах. Кислотно-лимонного цвета кеды и рюкзачок за плечами, что повадились носить сейчас барышни вместо сумочек, дополнял образ.

«Тоже вон молодая, здоровая!»

Злость заплескалась внутри, просясь наружу грубым рыком «чего уставилась!», но то ли данное родителями воспитание, то ли совесть не позволили обругать совершенно не виноватую в своем испуге девушку. Костя вдруг осознал, как он выглядит сейчас в глазах этого юного создания, и, чтобы не пугать девчонку еще больше, да и застыдившись своего внешнего вида — «надо же было до такого опуститься. Как бомж, ей-богу. Наверное, и воняю еще», — он резко развернулся, намереваясь выехать из подъезда поскорее, но из-под колес инвалидного кресла раздался истошный кошачий взмявк.

— Чтоб тебя в шаурму закатали, — хрипло буркнул Константин и собрался наклониться, чтобы посмотреть, где находится нечаянно придавленное им животное. Но тут отмерла блондинистая барышня и, кинувшись спасать кота, поскользнулась. Взмахнув стулом, девушка стала заваливаться прямо на него, и пришлось перехватить опасный предмет, ловя еще при этом ее саму. Костя отметил краем глаза метнувшийся из-под колес меховой комок с горящими глазами, который взлетел по его ноге и с воем вцепился когтями, раздирая ткань спортивок. Ноги все равно ничего не чувствовали, но драные штаны явно не прибавляли шансов выглядеть хоть немного приличнее. Да и банальный поход в магазин превратился в какое-то «шапито» с котом и девицей.

Девчонка вцепилась в свой стул, как бульдог в мясо, и рывок Кости закинул ее прямо ему на коляску. Он уже открыл рот, чтобы высказаться по поводу умственных способностей данной барышни, но вдруг почувствовал, что инвалидная коляска качнулась вниз. Непроизвольный мат вырвался изо рта от осознания, что встретит их сейчас на съезде с лестницы закрытая металлическая входная дверь. Девчонка завизжала и вцепилась в него, не давая возможности хоть как-то ее перекинуть назад на лестницу. Может, и поломала бы чего, но хоть выжила бы. Коту, похоже, было вообще все равно, что они куда-то несутся, он, утробно завывая как сирена, продолжал полосовать когтями нечувствительную ногу обидчика. Последнее, что увидел Костя, это взгляд девчонки снизу вверх, и что-то знакомое промелькнуло в памяти. Он определенно знал ее когда-то. Дверь напротив их квартиры... там ведь жила маленькая девочка с бабушкой...