Колючая удача для Пуговкиной (СИ) - Леденцовская Анна. Страница 45

— Что-то не хочет та Пляхбульская рыбешка на берег, может, передумала эволюционировать? Не готоува, к примеру. Или куста-жиртреста боится? Вдруг сожрет эти водяные тыквы с хвостами до превращения в Зоулушку, вон как свои пищеприемники раззявил и пялится.

Четлик дернулся было в сторону полосатого обидчика, но ментальный запрет госпожи не дал свершиться правосудию, как хитропопый котище и рассчитывал. Он-то помнил, что его безопасность входит в договор и причинение ему вреда растительным охранником отразится на хозяйке агрессивной флоры.

Впрочем, кустик он зря недооценивал, Четлик сделал себе зарубочку в памяти поквитаться, когда представится возможность, и если не пожевать наглый комок меха, то хоть напугать до икоты.

Только Людочка потерянно бродила рядом, разглядывая мелкие камушки под ногами и обходя большие, периодически поглядывая на остальных участников компании. Ей заняться было совершенно нечем, в магии она ничего не понимала, а состязаться в красноречии с язвительным котом, которому не нравилось море, ветер, охранник госпожи Альданской и неизвестный результат предстоящего ритуала, ей не хотелось. Тем более в последнем она с Шавермуром была солидарна, а еще очень переживала, что не сможет вернуться домой.

Домой Пуговкиной хотелось очень сильно. Смотря на обрастающее иглами с Кости сиденье стула, она вдруг почувствовала тоску по своей, в общем-то, неплохой жизни. Все же работа была, и комната у нее хорошая, и бабушка с дачи приехать могла в любой момент.

— Слушай, — Люся присела на край большого валуна, на котором растянулась полосатая тушка кота, — а ты с нами домой вернешься или тут останешься?

— Конечно, вернусь! Это же понятно даже котенку! — снисходительно фыркнул на глупышку кот. — Что мне тут делать-то одному? Котов здесь поизвели как-то, а я же в самом расцвете сил! Лишь бы у этих колдунов все получилось, а то делают сами не знают что, методом тыка! Я прогрессивный кот и всецело за научный, проверенный процесс, а не эти шаманские штучки-дрючки. Наша, можно сказать, судьба решается, а тут какая-то «битва экстрасенсов» с бубнами, перьями и свечками во всех местах.

Людочка, не зная, что сказать в ответ, помолчала немного, а потом задала самый животрепещущий для нее вопрос:

— А если мы вернемся, ты ко мне жить пойдешь?

Шавермур посерьезнел и, как-то вмиг собравшись, сел, обвив лапы хвостом.

— А твоя бабушка? Вдруг она против будет? Или надумает меня к ветеринару отвести... ну ты понимаешь... за этим самым, а не здороувья ради?

— Нет! Что ты! — Пуговкина даже головой замотала, как маленькая девочка. — Я с ней договорюсь! Ты же умеешь себя хорошо вести и меня понимать будешь по-прежнему, хотя говорить, наверное, сам уже не сможешь. Ты сейчас мне все расскажи, и мы договоримся.

Девушке очень хотелось, чтобы с ней остался хотя бы кот. Она вдруг поняла, что хоть и зовется сейчас невестой Ежова, но, по сути, о нем мало что знает. Только то, что он рассказал. К тому же, кроме нее и кота, у Кости здесь только никого нет, а там друзья, работа. Может, и ноги как-то маги ему сохранят, и он вернется не инвалидом. Так что хоть к Косте она и привязалась, всколыхнув в себе детскую влюбленность в старшеклассника, но где-то в душе червячок злобно грыз пониманием, что дома все будет не так.

— Может, здороваться будем и даже разговаривать иногда. — Покосившись на сидящего с магичкой Ежова, она едва слышно печально вздохнула.

Шавермур, дернув ухом, тоже покосился на Константина и, подвинувшись к Людочке под бок, потерся лобастой головой о руку девушки.

— Пойду я, пойду к тебе жить. Только ты меня гулять выпускай и колбаску покупай. А еще я сметанку и рыбку люблю. И никаких консеурвов!

Пуговкина обняла теплого пушистого кота, гладя его и почесывая за ушками. Тот мурлыкал, нежась под ласковыми руками, а Люся даже немного улыбалась. Ведь невозможно не улыбаться, когда у тебя на коленях урчит килограммов пять меховой нежности.

Однако эта идиллия как-то внезапно закончилась, и время понеслось стремительно, как взбесившийся носорог. Застрекотали жазотусы вместе с королевой, из моря, шелестя и пощелкивая сквозь плеск воды, словно произнося слова, которых Люся не понимала, всплыли шеренгой яйцеголовые змейки — лайрсканы, рядом с каждым в чем-то вроде светящейся голубоватой сетки качались на волнах и били щупальцами их осталмены.

Костя замер, напрягшись и сдерживаясь, чтобы не закрыть руками уши, поскольку понимал слова, и это звучало так, что, казалось, от боли стонет само море.

Жузниарисса взвизгнула, а потом низко зажужжала, словно вибрируя всем телом. Стул, в который королева вцепилась когтистыми ручками, неожиданно стал покрываться крупными бутонами, которые, лопаясь, распускались в огромные разноцветные цветы. Фиолетово-лиловая магия жазотусов, оплетая пространство нитями паутины, расплывалась туманом и, направляемая королевой, через воронку из меховых крылатых паучков впитывалась в старенькую деревянную мебель.

Стул уже превратился в фигурную клумбу из какой-нибудь дизайнерской садовой композиции, полностью исчезнув под множеством растений.

Над ним, как придирчивый садовник, выбирающий цветы для букета, стояла госпожа Юфимия. Магичка всматривалась в переплетения магии и выжидала. Кот тоже внимательно наблюдал за происходящим, как и Ежов.

Из моря, словно широкие ленты водорослей, тянулась бирюзово-голубая магия лайрсканов. В каждом потоке, словно в колыбели, перекатывалась необыкновенной красоты жемчужина величиной с куриное яйцо. Такого жемчуга Костя не видел никогда.

«Красивый, но, наверное, бесполезный, — краем сознания отметил он. — Только в витрине выставить. Даже в корону какому-нибудь арабскому шейху не подойдет».

Альданская осторожно, как хирург, точными, выверенными движениями извлекла из всей цветочной стуло-клумбы нужное количество самых подходящих в плане магии цветов, и наиболее крупные особи жазотусов, выйдя из крутящегося в воздухе кольца собратьев, подхватили их в лапки и полетели к морю.

Цветы, прицельно брошенные крылатыми паучками, плавно спланировали в волны, а магичка, обернувшись, поманила к себе Людочку, пока Жузниарисса бережно подхватила драгоценный жемчуг и опустила его на стул среди цветочных бутонов.

Вот тут Людочка испугалась. Все выглядело жутковато, тем более что магию она не видела. Жуки жужжали, лайрсканы шелестели, цветы расцветали, а из моря прилетели камнем здоровенные жемчужины, которые королева паукастиков повтыкала в стул. А теперь она, Пуговкина, должна куда-то налить свою кровь, причем неизвестно, сколько этой крови от нее потребуется. А хуже всего, что Ежов почему-то сидел на камешках с закрытыми глазами и чуть покачивался, словно в трансе.

— Договоур! — ткнул ее мягкой лапкой соскочивший с коленей Шавермур. — Все хорошо будет. Коты чувствуют, я точно знаю, что все будет хорошо.

Нервничающая, но немного успокоенная котом Людочка с опаской приблизилась к пожилой даме, которая улыбалась ей ласковой улыбкой голодного крокодила. С такой же гримасой на нее посмотрела и Жузниарисса.

Люсе опять стало жутко, но ничего предпринять ей не дали. Даже она увидела, как вспыхнули камни в браслетах и перстнях на руках Юфимии, перед тем как застыть без движения с широко распахнутыми голубыми глазами и застрявшим в горле испуганным криком.

— Это чтобы ты все не сбила и не навредила сама себе, — голосом добренького маньяка проворковала старуха, а недопаучиха, схватив Люсину руку, вытянула ее над стулом и чиркнула острым когтем по запястью.

К удивлению девушки, кровь не хлынула потоком, как она ожидала, а набухла крупной каплей в порезе и как приклеенная висела, не отрываясь. Просто королева жазотусов, делая надрез, успела еще и окольцевать запястье Пуговкиной сеткой из своей магии.

Аккуратно сдвигая за кисть руку Люси, Жузниарисса медленно вела ее над цветами. В какой-то момент кровавая капля внезапно оторвалась и, упав в гущу бутонов, разбилась о лепестки мелкими брызгами. Цветы скукожились, словно увядая, и расступились, обнажая одну из жемчужин. Та в магическом зрении выкинула вверх столб синего цвета, который, переплетаясь с магией жазотусов, стал бледнеть и менять цвет на золотисто-розовый. Пуговкина всего этого не видела и наблюдала, как на запястье набухает новая темно-бордовая капля ее крови.