Нет, нет и ещё раз... да! (СИ) - Обская Ольга. Страница 31

— Быстро же ты кинулся мне на помощь, — не преминул он бросить с сарказмом.

Корнелиус усмехнулся одними глазами и церемонно произнёс:

— Её светлость согласилась вас принять, несмотря на поздний час. Позвольте вас проводить.

— Да уж будь добр.

Торбьон видел, что Каролайн стояла на крыльце, но уже зашла назад в особняк. Он едва подавил порыв в три прыжка бегом добраться до дверей и моментально устроить допрос. В нём горело нетерпение узнать, как Каролайн добилась от него брачной клятвы. Кто ей помогал? Зачем впоследствии его опоили зельем забвения? И это были лишь первые вопросы из десятка других, которые он сегодня ей задаст.

Однако Торбьон не спеша шёл за Корнелиусом, старательно сдерживая свой гнев. Он допускал, что Каролайн сама могла стать жертвой чьих-то интриг. Сначала нужно всё выяснить, а уж потом давать волю чувствам. Хотя насколько он успел её узнать, она совершенно не была похожа на жертву. Каролайн из тех, кто не будет безвольно плыть по течению, позволяя другим руководить своей судьбой. Она уже показала, что хочет быть хозяйкой своей жизни.

Корнелиус проводил Торбьона в особняк и завёл в одну из комнат.

— Её светлость примет вас в гостиной.

Не слишком ухоженная, но по-своему уютная комнатушка освещалась только одной масляной лампой.

Каролайн величественно сидела в потёртом кресле.

— Доброй ночи, мой канцлер, — приветствие прозвучало ни тепло, ни холодно — нейтрально.

А она изменилась. Всего за несколько дней, которые они не виделись, будто повзрослела. Он заметил в ней что-то новое. Уверенность. Она вела себя с ним как равная.

Корнелиус пододвинул Торбьону кресло, а сам сел на стул у окна. Он что, собрался присутствовать при разговоре?

— Корнелиус, оставь нас.

Садовник и не подумал мгновенно выполнять приказание. Он посмотрел на Каролайн, словно хотел убедиться, что она будет не против, если он удалится. С каких это пор собственный слуга подчиняется не ему, а ей?

— Корнелиус, можно попросить тебя приготовить нам чаю? — Каролайн едва заметно кивнула ему. Это был знак, что он может идти. И только после её разрешения, садовник оставил их наедине.

Наконец-то.

Торбьон так долго ждал этого момента — устроить девчонке допрос, но почему-то молчал. Изучал черты её лица, которые в тусклом свете лампы казались ему немного иными. Она выглядела уставшей — круги залегли под глазами, лицо казалось бледным, а глаза, напротив, болезненно блестели. Но это нисколько не лишало её привлекательности. Её красота просто сделалась более естественной. Каролайн всегда чем-то неуловимо напоминала ему Лилию, а сейчас сходство стало сильнее.

Торбьон напомнил себе, что ему нельзя вспоминать о своём нежном цветке, теперь он связан узами брака с другой. Собственно вот она, перед ним, его супруга. А он, кстати, её ещё и не поприветствовал.

— Доброй ночи, жёнушка, — произнёс Торбьон с сарказмом.

Хотел сразу перейти к самой сути и посмотреть на реакцию Каролайн. Её лицо отразило неподдельное недоумение и возмущение. Она резко набрала воздуха в грудь — видимо, готовясь выдать тоже что-то саркастичное. Несколько верхних пуговиц на её блузе были расстёгнуты, и в тот момент, когда грудь всколыхнулась, Торбьон неожиданно увидел на её шее кулон. Он сразу узнал его, но всё равно не поверил глазам. Как такое возможно?! Как его родовой артефакт оказался у Каролайн???

Глава 39. Прямо сейчас?

Карина предполагала, что разговор с Торбьоном будет тяжёлым, но не ожидала, что тот прибегнет к сомнительным шуточкам. Ей, положим, было не смешно, когда он обратился к ней "жёнушка". Вот уж спасибо, была она однажды в роли жены, и вспоминать о том опыте ей совершенно не хотелось. Два года замужества теперь казались ей пыткой, хотя поначалу она очень старалась создать в семье комфорт и тёплую атмосферу, но не судьба. С тех пор от слова "жена" её передёргивает.

Она набрала побольше воздуха в грудь, чтобы выдать всё, что думает по поводу глупых шуток Торбьона, но слова застряли у неё в горле, когда она перехватила его взгляд, направленный куда-то в область её распахнутого воротника. Карина догадалась, что Торбьон заметил кулон. Его глаза сделались шальными. Оно и понятно. Вряд ли он ожидал увидеть родовой артефакт на шее у Карины.

Крайнее удивление сковало Торбьона на несколько секунд и лишило дара речи. Наверное, ещё ни разу в жизни Карина не видела настолько изумлённого мужчину.

— Откуда он у вас? – было его первым вопросом, когда к нему вернулась способность говорить.

— Выкупила в ломбарде.

Карина не нашла ничего лучшего, как сказать правду. Не её вина, что эта правда ничего толком не объясняла.

— Ложь, — Торбьон ни на мгновение не поверил.

— Отнюдь. Показать вам документы из ломбарда?

Карина не поленились отыскать бумагу, которую ей сегодня выписал ростовщик. Там черным по белому было указано, что он получил от Карины три тысячи сфольдо за родовой артефакт Дак'Кастеров.

Другую бумагу, в которой указывалось, что Карина же и отдала кулон под залог, она показывать не стала. Незачем Торбьону это знать. Всё равно она не смогла бы ему объяснить, как кулон оказался у неё, а незаслуженных обвинений в воровстве ей не хотелось.

Торбьон несколько раз пробежал документ взглядом. Карина не торопила. Пусть удостоверится. Пусть у него в голове сложится такая картина: кто-то заложил кулон в ломбарде, но вовремя за ним не явился, поэтому ростовщик выставил его на продажу, чем Карина и воспользовалась.

— Зачем же вы его выкупили? — Торбьон оторвал взгляд от бумаг.

Это был хороший вопрос — выгодный для Карины. Можно было начинать торг.

— Я выкупила его, чтобы передать вам, мой канцлер. Я знаю, как он вам необходим. Путешествия к Храму Четырёх Стихий без него опасны, не так ли?

Её слова произвели на Торбьона эффект. Она видела, что он находится во власти противоречивых эмоций. Он не ожидал, что вернуть родовой артефакт ему поможет дерзкая беглянка, был совершенно сбит с толку её поступком. Вот и чудесно. В этой игре ведёт она. Нужно и дальше не терять инициативы.

— Я подумала, что будет справедливым, если родовой артефакт Дак'Кастеров вернётся главе рода. И коль скоро я помогла справедливости восторжествовать, то жду и от вас, мой канцлер, справедливого поступка.

— Что вы хотите?

— Свободы. Вы должны пообещать, что прекратите преследовать меня и дадите самой распоряжаться своей судьбой.

В глазах Торбьона снова полыхнул шальной огонь.

— Я не могу обещать свободу той, с кем связан брачными узами, — в его словах смешались гнев, боль и… насмешка.

Он что, снова потешается? Что сегодня у Торбьона с чувством юмора?

— Вы не находите, что ваши шутки неуместны?

— Каролайн, — он поймал её взгляд своим пронизывающим взглядом, и Карина в момент осознала, что Торбьон предельно серьёзен. Его ирония — это не больше чем, приём, призванный смягчить горькую правду его слов. — Нас связывают брачные узы. Когда-то в прошлом мы дали друг другу брачные клятвы. Вы помните этот момент?

— Нет! — ответила Карина резче, чем ей хотелось бы, и встала с кресла.

Сил было совсем не много и лучше бы ей сидеть. Но её охватило такое жуткое волнение, что усидеть не получилось. Она подошла к окну.

Всматриваясь в таинственную темноту ночного сквера, Карина пыталась понять, живут ли в ней на самом деле хотя бы обрывочные воспоминания о том, о чём ведёт речь Торбьон. Его слова звучали нелепо, но что если в них есть доля правды? Ведь привиделась же ей картина, как он надевает ей на шею кулон.

— С чего вы взяли, что мы встречались раньше, и даже обменялись брачными клятвами? — спросила она возмущённо.

— Меня заверил в этом знающий человек, — Торбьон тоже поднялся с кресла и подошёл к окну. — Лунник-ведун. Сегодня я побывал в Валаайских гротах и побеседовал со старейшиной. Нет основания ему не верить. Но я не помню, чтобы давал вам клятву.