Принцесса (СИ) - Малышева Анастасия. Страница 48

А в остальном, без преувеличений, один в один: тот же ранний подъём, та же зарядка и всё та же простая каша на завтрак.

Даже наряжаться мне помогала лишь одна-единственная служанка. Хотя это, безусловно, лишь потому, что надеть охотничий костюм не так уж сложно.

В дверь постучали буквально через пару минут после того, как Малика закончила возиться с моей причёской. Словно специально стояли и выжидали.

Я не удивилась, увидев личного слугу отца. Скорее расстроилась, но точно не удивилась — в конце концов, Терион наверняка и сам сейчас готовится к предстоящей охоте, и ему не до меня. Да и встретимся мы в лесу.

Уже на подходе к конюшне я вспомнила, что подаренные Корнелией серьги так и остались лежать в шкатулке, доставшейся мне от Симоны. И хотя предстоящая охота едва ли представляет какую-то опасность — ну что мне может грозить в толпе придворных и вблизи от семьи? — почему-то показалось неправильным идти на праздник без артефактного украшения.

— Ганс, нам надо вернуться.

Секретарь, кажется, был не очень доволен моим приказом, но что он мог сделать? Разве что отпустить одну, но вместо этого он лишь коротко поклонился, и первым пошёл назад.

Я поморщилась — жаль, что в таких ситуациях я не могу сходить одна. Просить же служанку в такой ситуации… Если бы серьги не лежали в бесценной для меня шкатулке, то я бы пожалуй так и сделала.

— Доброго дня, Ваше Высочество, — нервно хихикнув, мне поклонилась смутно знакомая девушка.

Я проводила её недоумённым взглядом и лишь по рюшам на платье — слишком дорогим для прислуги, — догадалась что это кто-то из свиты Лонесии. Неожиданно правда было встретить её возле моей комнаты, но мало ли. Всякое бывает.

Открытая дверь моей комнаты заставила нахмуриться и я с подозрением оглянулась назад, но подруга сестры уже скрылась из виду.

Внутрь я зашла с опаской, но на первый взгляд всё было в порядке.

— Ваше Высочество, прошу вас, давайте поспешим, — Ганс вымученно улыбнулся. — Вам Его Величество ничего не скажет, но…

Он не закончил фразу, лишь вздохнул тяжко-тяжко. Мне против воли стало стыдно. В конце концов, он ведь действительно не виноват. И не должен страдать ни из-за моей рассеянности, ни из-за моей излишней мнительности.

— Разумеется, Ганс.

Я кивнула и, глядя строго перед собой, быстрым шагом прошла в свою спальню. Шкатулка была на своём месте, и я немного успокоилась. А вдетые в уши серьги придали мне уверенности. Теперь в шкатулке осталось лишь письмо — не менее ценное, чем артефакт. И, хотя время поджимало, я всё равно спрятала их под подушку, в самую глубину.

Вряд ли свита Лоны решится зайти в мою спальню, при условии что они вообще заходили в мои покои, но так мне всё равно будет спокойнее.

Всю дорогу до конюшен я напряжённо пыталась понять — что всё же могла делать в моей комнате та девушка. Идей не было совершенно, но и попросту выбросить этот эпизод из головы не получалось. Красть у меня нечего, а просто пакостить… Бессмысленно.

К лошадям я в итоге подошла с тяжёлой головой. Мелькнула даже мысль рассказать магистру или, хотя бы, королю… Или брату. Но с этим придётся подождать. Тем более, что мы должны увидеться уже совсем скоро.

Несмотря на то, что лошади ожидали нас возле конюшен полностью оседланные и с притороченными к седлу луком и колчаном, Ганс остановил меня, когда я собралась ехать верхом. Вместо этого, мы повели коней за собой не видимой мною ранее тропкой. Идти было не очень удобно — местами попадались островки не до конца растаявшего снега, — зато дорога заняла гораздо меньше времени, чем если бы мы скакали на конях по основной дороге. И привела нас тропинка на уже знакомую, пусть и виденную всего единожды, полянку — соседнюю с той, где собрались гости.

Вопреки ожиданиям, поляна была не пуста — нас ожидала Астерия, в сопровождении возрастной служанки с совершенно равнодушным лицом. Почему-то возникло ощущение, что эта женщина прислуживает тёте Шонель, — я так и не смогла вспомнить, чтобы видела её во дворце.

— Астер!

Я не смогла сдержать радостной улыбки при виде сестры и лишь присутствие посторонних остановило меня от того чтобы обнять её так же, как вчера меня обнимали Корнелия и Тери. Даже тревожные мысли про вторжение в мою комнату, отошли на дальний план.

— Пришла наконец, — сестра недовольно скривилась.

Подобная реакция ошеломила. Я непонимающе взглянула на сестру, отмечая наконец, что наши с ней наряды отличались. И цветом, и украшениями. Мой выглядел попроще, разумеется.

— Астер?..

— Вот только не надо тут делать вид, будто ты мне рада, — сестра скривилась ещё сильнее.

— Астерия, — я сделала ещё одну попытку начать разговор, — Я в самом деле не понимаю, чем заслужила…

— Хватит! — она резко оборвала меня, зло сверкнув глазами. — Ты кого-то другого можешь обманывать. А я прекрасно знаю, как ты ко мне относишься на самом деле. Можешь с кем-то другим притворяться идиоткой, но со мной этот номер не пройдёт! Вот увидишь — отец скоро поймёт твою гнилую натуру и вот тогда…

От подобной речи я растерялась ещё сильнее. А Астер, торжествующе вздёрнув нос, презрительно фыркнула на меня, и походкой победителя направилась к тропке-выходу с поляны.

— И да. Не думай, что я не узнаю, что ты творила от моего имени. Будь уверена — впереди тебя ждут сложные дни. И запомни — я никогда тебя не прощу!

Она презрительно фыркнула, и покинула поляну.

Но её последние слова продолжали звучать в ушах и отдавались эхом в груди.

И это было неожиданно больно.

Глава 20

Да начнётся охота. (Часть 1)

Астер ждала этого дня невероятно долго. Дольше, чем те три месяца, что длилась подготовка. Пожалуй, она ждала этого дня все четыре года — начиная с того памятного дня, когда отец запретил ей всяческое участие в каких бы то ни было приёмах и практически посадил на цепь.

Пусть у Астер не было цепей в буквальном смысле — даже украшений такого рода не было, — но эти годы девочка была заперта в стенах башни. И за благо казалось выйти даже на лужайку за башней, спрятанную ото всего прочего замка ради двух куцых грядок лекарственных трав.

Астер совершенно не разбиралась в травах, и в целом не очень любила травологию и анатомию, но ради лишних минут на свежем воздухе она была готова бесконечно возиться с этими сорняками. И даже не так сильно роптать при этом на младшую сестру, благодаря которой эти уроки вообще появились в расписании.

Поэтому день, который отец объявил днём избавления от оков — на самом деле он конечно же просто сказал, что Астер сможет вновь блистать на приёме, — но для неё этот день обещал затмить все прочие. Ей настолько опостылели стены этой комнаты, что Астерия была готова до бесконечности тренировать эти дурацкие придворные поклоны, а улыбку вовсе приклеить к лицу, лишь бы отец не передумал. Лишь бы не отобрал этот поистине королевский подарок.

О том, что эта свобода будет дарована лишь на сутки, девочка старалась не думать. Её поддерживала мысль, что раз отец разрешил снова выйти в свет, то и тренировки, и уроки что проходили в самом замке, скоро тоже возобновятся.

Мысль же о том, что Мие всё это достаётся ни за что… О том, что младшей сестре даже делать ничего не приходится, ради получения всего того, о чем Астер могла лишь страстно желать. Одна эта мысль доводила до исступления. Особенно когда тётя Шонель, потакая желаниям любимой племянницы, рассказывала о том, как холодно и уныло вела себя Мия на очередном приёме.

И при виде Мии, Астер не удержалась. Злость, глухо бурлившая внутри последние три года, вскипела, прорываясь наружу в обличительной речи. Астерия высказала сестре всё то, о чем думала эти годы, и ушла, не оглядываясь — не желая выслушивать лживых оправданий.

Пусть сегодня их общий день рождения, но… Астерия считала, что она имеет полное право эгоистично забрать этот день себе целиком. В конце концов, весь остальной год двор принадлежал Мии без остатка, и у неё было абсолютно всё — включая имя самой Астер.