Непокорный (ЛП) - Солсбери Дж. Б.. Страница 11

— Кто?

— Уильям Стерлинг-Пенн, — повторяет Августа, на этот раз произнося имя слишком громко, как будто она плохо слышит.

Девушка закусывает губу, затем пожимает плечами.

— Никогда о нем не слышала.

Хейс издает невеселый смешок.

— «Стерлинг-Пенн» — одна из крупнейших мультимедийных корпораций в стране, но что-то подсказывает мне, что ты уже знала об этом.

Она поджимает губы и прищуривает один глаз, как будто напряженно думает, затем качает головой.

— Нет, ни о чем не говорит. Но на самом деле я не очень много смотрю телевизор. Предпочитаю чтение бессмысленным развлечениям. — Она продолжает бросать колкости в Хейса, притворяясь глупой, что только еще больше сводит его с ума.

— Думаешь, я поверю, что ты жила в Нью-Йорке и ни разу не слышала о династии Стерлинг-Пенн?

Габриэлла тяжело вздыхает.

— Чувак, мне бы хотелось этого. Представь себе, как я могла бы использовать свою фамилию, чтобы выманивать деньги у людей? Серьезно, Хейс, где ты был, когда мне было десять, и я ела собачий корм из банки? Тогда эта информация была бы намного полезнее.

— Невероятно, — бормочет Хейс и качает головой.

Так случилось, что я с ним согласен.

Габриэлла поворачивается ко мне и улыбается. Я не вижу даже намека на обман в ее голубых глазах, ни намека на нечестность. Если бы не знал лучше, то подумал бы, что она верит в ту ложь, которую говорила сегодня вечером.

И я чертовски уважаю ее за это.

— Что ж это было интересно, — говорит Габриэлла, когда я провожаю ее на улицу, чтобы дождаться такси.

Я пользуюсь возможностью, чтобы прижать ладонь к ее пояснице, пока веду девушку через толпу людей.

— Спасибо, что вытерпела это.

Мы проходим несколько ярдов по тротуару, удаляясь от парковщика. Ветер поднимает прядь ее волос, и нежными пальцами она изящно заправляет ее обратно на место.

— Послушай, — говорит она, глядя на меня снизу вверх.

Я отвожу глаза, как делал всю ночь. Ее задумчивый взгляд заставляет меня беспокоиться о том, что она может увидеть.

— Я знаю, каково это — быть белой вороной. — Она грустно улыбается. — Я не могу представить, как тяжело тебе…

— Преуменьшение года.

— …скрывать, кто ты есть, из страха быть отвергнутым.

Я позволяю своему взгляду встретиться с ее и успокаиваюсь. И, черт возьми, чувствую это в своей груди.

— Ты понятия не имеешь.

Она хватает меня за руку и сжимает. Ее кожа такая мягкая, а ладонь такая теплая, что я жажду того, чего не должен.

— К сожалению, имею. Твоя семья несильно отличается от моей. И, хотя наши трудности разные, я не могу представить, как тяжело будет открыться твоей семье.

Стоп. Подождите минутку, черт возьми. Она сказала «открыться»?

— Они не кажутся мне слишком толерантными или принимающими людьми. Кроме Джордан. Она мне действительно понравилась.

— Подожди… — Я закрываю глаза и прокручиваю последние десять секунд, гадая, не ослышался ли я. — Открыться?

Она пожимает плечами.

— Хейс довольно ясно дал это понять, когда пригласил меня. Хотя я удивлена, что ты решил рассказать ему первому. — Она делает такое лицо, словно только что съела лимон. — Он первоклассный мудак, если ты спросишь меня.

— Послушай, Габриэлла, я не…

— Тебе не нужно извиняться за него. Я рада, что он пригласил меня сегодня вечером. Поверь мне, общение с твоими матерью и отцом было исцеляющей терапией.

— Мачехой.

Девушка смотрит на свой телефон, будто он зажужжал у нее в руке.

— Моя машина уже близко. — Она поворачивается к улице, чтобы высмотреть машину.

Она думает, что я — гей.

Скрывающий свою истинную сущность.

Это не первый случай, когда кто-то ошибочно принимает меня за гомосексуалиста — я люблю моду и не соответствую гендерным стереотипам. Мне было бы веселее на Неделе высокой моды, чем на Суперкубке, я предпочту элегантный стейк с соусом тартар бургеру, еще делаю маски для лица, а не использую то же мыло, что и на яйцах. Моя одежда яркая. Я фанат цветочного принта, и у меня есть несколько марок подводки для глаз.

Но я мужчина традиционной ориентации.

Перед нами останавливается белая малолитражка, и из нее выходит мужчина.

— Вы Габриэлла? Я — Мэнни.

— Да, — говорит она и поворачивается ко мне. — Это за мной.

Я наблюдаю, как Мэнни рассматривает ее сзади, как его взгляд задерживаются на обнаженной коже ее плеча, а затем скользит вниз и останавливается на заднице. Он облизывает губы.

— Нет.

Габриэлла хмуриться.

— Что?

— Я отвезу тебя домой.

Вспышка беспокойства появляется в ее глазах.

— Это безумие. Такси уже здесь. — Она отступает от меня, и рычание вырывается из моей груди, когда я сопротивляюсь желанию схватить ее и притянуть ближе.

Она ускользает.

Вот оно.

У нас нет причин когда-либо снова видеть друг друга после сегодняшнего вечера. И так оно и должно быть. Она не принадлежит к моему миру, и я, конечно, не принадлежу к ее.

И все же мои пальцы так и норовят дотянуться до нее.

Девушка открывает дверцу машины и, просунув одну стройную ногу внутрь, поворачивается назад.

— Если тебе когда-нибудь снова понадобится ведомый…

— Да! — О черт, я что, только что это сказал?

— Серьезно? — Уже держа телефон в руке, она просит мой номер.

Не давая своему рту разрешения на это, я выпаливаю цифры, и через несколько секунд мой телефон вибрирует от входящего сообщения.

От нее.

— Напиши, когда я тебе понадоблюсь. — Она сверкает еще одной великолепной улыбкой. — Спокойной ночи.

Я отвечаю только после того, как задние фонари такси исчезают вдали.

— Спокойной ночи, Би.

ГЛАВА 7

Кингстон

— Не понимаю, в чем проблема, — говорю Хейсу, стоящему у одного из миллионов шкафов с документами и смотрящему на меня.

— Не понимаешь?

Я пожимаю плечами.

— Нет.

Его челюсть напрягается, а ноздри раздуваются.

Я закатываю глаза. Отлично, поехали. Уже понимаю, какая надвигается буря, и полностью готов к его ярости.

— Ты что, дурак? — спрашивает он.

Так крепко сжимаю коренные зубы, что они скрежещут друг о друга. Ладно, может быть, я не был полностью готов.

— Как ты умудрился закончить подготовительную школу Бертона, не выучив гребаной азбуки, тупица? — Сердитым взмахом руки он указывает на папки. — Я не могу найти досье Монтгомери.

Я подхожу к нему, быстро просматриваю файлы и нахожу ту, на которой написано «Монтгомери». И ударяю его папкой в грудь.

— Кто теперь тупица?

Его лоб становится еще краснее, как будто макушка его головы вот-вот взорвется.

— М.О. Почему она здесь, внизу, с досье Мурри?

— Оно в секции «М». Боже упаси тебя копнуть немного глубже.

Хейс захлопывает ящик.

— Если бы Август не настаивал на том, чтобы оставить тебя, я бы уволил тебя несколько недель назад.

Я засовываю руки в карманы и пожимаю плечами.

— Это говорит о тебе гораздо больше, чем обо мне, брат.

— Отвали.

— После тебя.

— Эй, эй, эй… — Хадсон неторопливо входит в архив с небрежной и слегка веселой улыбкой. — Любовь, льющаяся из этой комнаты, просто прекрасна.

— Ты тоже можешь отвалить. — Хейс протискивается мимо своего близнеца, и, к счастью, легион злых духов следует за ним.

— В чем его проблема?

Я со стоном падаю обратно на ближайший стул.

— Как будто ему нужен повод, чтобы быть полным придурком?

— Отличное замечание. — Хадсон подходит к одному из картотечных шкафов и выдвигает ящик. — У тебя все в порядке?

— Чертовски фантастично. — Я протираю глаза и проглатываю неуверенность и чувство неполноценности, которые накатывают, когда нахожусь рядом со своими братьями.