Сказки и легенды - Дорошевич Влас Михайлович. Страница 46

- Хорошо! - сказал Яшар. - Если вам уж так дорог этот старик, - я согласен его оставить. Но с одним условием.

Он усмехнулся злою улыбкою:

- Видите это дерево? Пока солнце опустится до него, пусть кто-нибудь из вас сбегает в Приштину и принесет мне оттуда во рту око железных гвоздей. Если не успеет, - собор будет разрушен, как только солнце дойдет до дерева. Торопитесь!

Яшар с презреньем оглядел "райю". Толпа переглянулась.

До Приштины - верст десять. Времени оставалось с час. Да и разве можно добежать с закрытым ртом, полным гвоздями?

- Что ж вы? - продолжал презрительно улыбаться Яшар. - Никто не найдется?

- Я! - раздался голос среди "райи". И из толпы вышел Георгий Войнович.

Яшар засмеялся, глядя на него:

- Беги!

Георгий Войнович сбросил с себя лишнюю одежду, поклонился паше, поклонился народу и бросился бежать.

Народ в ужасе стоял на коленях и молился за Георгия Войновича.

Каменщики и землекопы шутили, смеялись, выбирая места для будущих ударов заступами и кирками. Яшар смеялся со своими албанцами и поглядывал на солнце.

А время неслось, как перед казнью, - и солнце быстро падало к дереву.

С улыбкой Яшар и с ужасом народ смотрел на солнце.

- Не вернется Георгий!

Вот золотом вспыхнула с края листва, и ветви стали розовыми.

Вот черное кружево листьев вырезалось на золотом солнечном круге. А Георгия Войновича нет. Солнце сейчас-сейчас коснется ствола.

Каменщики, землекопы взялись за кирки, заступы, лопаты и впились глазами в пашу, ожидая знака.

Прищурив один глаз, с насмешливой улыбкой Яшар взглянул на солнце и на ствол, подождал несколько мгновений и поднял руку. Но в эту минуту раздался крик:

- Бежит! Бежит!

По дороге бежал Георгий Войнович.

Ноги у него подкашивались, он качался из стороны в сторону.

Бежал, как бежит петух, которому перерезали горло. Спотыкаясь, с безумными глазами, он сделал несколько последних прыжков и упал у ног паши.

Изо рта у Георгия Войновича полилась густая кровь, и в крови гвозди.

С изумлением и с ужасом смотрел на него Яшар-паша. С изумлением и с ужасом глядели все албанцы. "Райя" рыдала.

- Встань! - приказал Яшар.

Но Георгий Войнович лежал, дергаясь у ног паши. И кровь лилась, лилась из его рта. Георгий Войнович умирал. Он проглотил несколько гвоздей.

Яшар-паша поднялся.

- Какая верная собака! - сказал он. Ужас охватил Яшара, он вскочил на коня и молча дал знак ехать обратно.

Молча и в ужасе поехали за ним албанцы. Молча и в ужасе пошли каменщики и землекопы, с заступами на плечах, словно могильщики.

А народ теснился вокруг умиравшего в судорогах Войновича, чтоб поцеловать хоть край его одежды. Так умер Войнович и спас старый Липьянский собор. И песни Старой Сербии до сих пор поют о подвиге Георгия Войновича.

III Чауш Висла

(Чауш - сержант турецкой армии. Время действия - 1896 г. Чауш Висла и теперь еще "гремит" в окрестностях Ипека и, как все албанские бандиты, - "неуловим". - Примечание В.М. Дорошевича)

В Ипеке, в Приштине все жалеют чауша Сали-Бисла:

- Такой бравый был человек! И погиб из-за чего?! Из-за женщины.

Сали-Бисла был, действительно, бравый человек. Прежде он разбойничал в горах, - и такого страха нагнал кругом, что ипекский вали послал к нему верного человека.

- Охотнику лучше живется, чем дичи. Чем нам за тобой охотиться, охоться лучше за другими. Чем мерзнуть да мокнуть под дождем в горах, живи лучше в тепле и в холе. Чем разбойничать, - поступай на службу к нашему светлейшему султану. Будешь сам охранять край от разбойников.

Сали-Бисла ответил:

- Что ж, если хорошо заплатят, - мне все равно.

Вали обещал Сали-Висла сделать его через месяц "чаушем" и жалованье дать, как чаушу следует, и пенсию потом, - и послал в Стамбул донесение:

"Порядок вводится быстро. Опаснейший из разбойников Сали-Бисла раскаялся и даже поступил на службу охранять край от других разбойников".

Так Сали-Бисла из разбойника Сали-Бисла стал охранителем страны, а вали получил из Стамбула благодарность за усердие и быстрые успехи.

Однажды соседний албанский бей, богатый и могущественный человек, позвал к себе чауша Бисла и сказал ему:

- Ты, пожалуйста, не забирай себе в голову, что если исполнишь мою просьбу, то окажешь мне этим огромную услугу. Просто мне, по своему званию, не пристало пачкаться в таких делах. Отчего не дать заработать бедному человеку? Я и подумал: "Чауш Бисла - бравый малый, дам ему заработать".

Сали-Бисла поклонился и подумал:

"Когда богатый начинает заботиться о бедном, значит, ему хочется от бедного что-нибудь получить". А сказал:

- Ты голова, я руки. Ты подумай, - я исполню.

- Нехорошо даже, - сказал бей, - когда хорошая собака - в дурных руках. Не то что человек. Ты знаешь в Ипеке болгара Семена?

- Всю семью знаю! - отвечал Бисла.

- Пропади вся его семья, кроме жены! Марица - красивая баба. Обидно, что собака ест хорошее кушанье, когда люди голодны. Такой женщине место у албанца, а не у гяура!

Бисла поклонился и сказал:

- Что ж, сотня пиастров никому повредить не может! Всякому человеку приятно иметь сотню пиастров.

- А пятьдесят? - спросил бей. - Я о тебе же забочусь, хочу дать работу бедному человеку, а ты...

- Работу бедному человеку норовит дать всякий! - отвечал с улыбкой Висла. - Бедный же благодарит того, кто заплатит.

- Получай семьдесят пять и славь аллаха за мое благородство.

- Сначала попросим его, чтобы помог в деле.

Через два дня, под вечер, когда Марица шла за водой, из-за камня выпрыгнул Сали-Бисла, схватил ее в охапку, завязал рот платком, побежал с ношей к коню, который был привязан невдалеке, вскочил на седло и повез Марицу к бею.

Делам хорошим и дурным один враг - время. Время приносит мысли. Мысли изменяют дела. Ехал чауш, глядел на Марицу и думал:

- Не держал я в руках семидесяти пяти пиастров? А такой красавицы в руках не держал. Семьдесят пять пиастров! Приставь пистолет ко лбу, - у кого не найдется семидесяти пяти пиастров?! А такой жены не найдется. Бей желает ее себе! Вот какая женщина!

Так дорогой думал Висла.

И с полдороги повернул коня назад. Вместо дома бея отвез Марицу к себе домой.

Прошло три дня, - бей позвал к себе Висла.

- Где Марица?

Бисла улыбнулся:

- Нехорошо, бей! Берут женщин у гяуров. Албанец у албанца женщин не отнимает. Такого обычая нет в нашей праведной земле.

- Как у албанца?! - закричал бей.

Бисла поклонился:

- Ты мудрый, бей, а я человек простой. Мне б и в голову не пришло такой богатой мысли. Ты сказал: "Такая женщина, как Марица, должна быть в доме у албанца, а не гяура". Ты - албанец, я - албанец. Я и отвез Марицу в дом к албанцу. Я украл Марицу. Но крадут, бей, для себя.

Света не взвидел бей:

- Прочь с моих глаз! Будешь ты меня помнить!

Бисла поклонился:

- Да и ты меня не забудешь.

Бей приказал позвать к себе болгара Семена. В слезах к нему явился болгар.

- Слышал я о твоем горе! - сказал ему бей.

- Три дня ищу жену, - как в воду канула! - рыдал болгар.

- Я знаю, кто ее украл! - сказал бей. - Чауш Сали-Бисла.. Он сам мне сознался. Твоя жена у него. Иди к вали и жалуйся. Теперь не прежние времена, разбойничать не ведено!

Побежал Семен к вали.

Вали разгневался и приказал позвать к себе чауша. Смело пришел Сали-Висла к гневному вали. Вали затопал ногами, закричал:

- Тебя же, негодяй, поставили охранять людей от разбойников, - а ты сам же разбойничаешь? Сейчас сознавайся: ты украл жену у Семена болгара?

Бисла поклонился и спокойно ответил:

- Семена болгара жена у меня. Но я ее не крал. Своих вещей не воруют. Она сама отдала мне свою красоту, еще когда была в доме у Семена. Об одном только и просила: "Возьми меня к себе. Хочу принять ваш святой закон и быть тебе верной женой".